Дом мертвых снов

Дом мертвых снов
Денис Темный

Впервые в жизни Эндрю решает последовать старой семейной традиции и принять приглашение в особняк дяди, в который все его родственники съезжаются раз в десять лет. Вот только дом оказывается полон пугающих тайн. А еще каждому из гостей постоянно снятся крайне реалистичные кошмары. И вскоре мужчина понимает, что сны в этом месте вполне могут оказаться не просто снами.

Денис Темный

Дом мертвых снов

Глава 1.

Дом стоял на невысоком холме, окруженный старыми деревьями, плавно переходившими в густой лес. За все время своего крайне долгого существования он успел пережить немало людей, сменил множество хозяев и, без сомнения, повидал всякое. О нем ходили легенды, чарующие и леденящие кровь, передававшиеся в нашей семье из поколения в поколение.

Но сейчас он не вызывал у меня страха. Ютившийся неподалеку от берега почти бескрайнего озера, купавшийся в лучах осеннего солнца, отраженных от его водной глади, особняк выглядел воистину прекрасно. Его вид меж тем все же хранил в себе некую усталость от всех и вся. Эта эмоция, заключенная в неподвижных стенах, идеально гармонировала с моим внутренним миром. Я вдруг почувствовал, будто, прибыв сюда, оказался наконец на своем месте.

Мой дядя, Гаус Кринсби, ныне являлся законным владельцем дома. Вернее, все мы лишь в силу привычки называли его дядей. На самом же деле он был мужчиной в летах, истинный возраст которого не знал никто. Как никто не ведал, чем он занимался и как нажил свое состояние.

Почти всем нам сей загадочный человек был известен тем, что раз в десять лет приглашал родственников под крышу этого строения. Для чего – до конца не понимал никто. Быть может, дабы оценить успехи своей семьи, выбрать лучших и худших, недостойных упоминания в завещании. Кто знает? Но одно было неоспоримо. Короткого времени, проведенного вместе с нами здесь, ему с лихвой хватало, чтобы утолить свою скудную жажду общения и забыть о нас еще на десять лет.

Надо признать, дом, как и свой прошлый приезд в эти края, я помнил весьма смутно. Первый и единственный раз, когда мне довелось побывать в гостях у дяди, состоялся для меня в слишком юном возрасте. Тогда мне едва исполнилось шесть лет, и все вокруг казалось донельзя чудесным, будь то солнечный луч, пробивавшийся сквозь пыльное окно, или старая книга с позолоченным рисунком на обложке, лежавшая на письменном столе.

После моего шестнадцатилетия, когда нам пришло очередное приглашение, меня охватил серьезный недуг. Принять его я не смог. Моя мать, конечно же, тоже предпочла остаться рядом со мной. Потому написавший мне теперь письмо человек являлся для меня, по сути, абсолютно чужим. Таинственным незнакомцем, чье существование было овеяно огромным количеством часто далеких от правды слухов.

Впрочем, терять мне было нечего. В родном городе меня больше ничто не держало. Время, которое я переживал, было непростым. Мне требовалась смена обстановки, покой и хотя бы относительное отсутствие суеты. Возможность приехать сюда, в Молтен Рок, пришлась как нельзя кстати.

Если уж быть до конца честным, это название носил городок, расположенный примерно в получасе езды от особняка. Официально последний не являлся его частью. Но каждый, кто имел отношение к нашей семье, не обращал внимания на такие пустяки.

Ютясь за одним из изгибов береговой линии, Молтен Рок был зажат меж озером и нависавшей над ним с противоположной стороны скалой. Последняя, обрушившись сверху, за минувшие тысячелетия столь причудливым образом поддалась натиску терзавших ее дождей и ветров, что издали казалось, будто она оплавилась, и теперь темный монолит медленно стекает к неровному подножию. На деле это была лишь иллюзия.

Городок же вполне можно было рассмотреть, стоя неподалеку от дома Гауса Кринсби. Из его верхних окон, должно быть, открывался еще более впечатляющий вид.

Стоило мне по дорожке приблизиться к главному входу, как тяжелые двери томно скрипнули. Навстречу уже спешила приятная женщина в строгом темном платье со светлыми, аккуратно зачесанными волосами, в которых отчетливо различима была седина.

– Тетя Лорейн? – невольно спросил я. За всю мою жизнь мы виделись лишь несколько раз, и черты ее лица порядком стерлись из моей памяти.

– Эндрю, мой мальчик! Как давно мы не виделись? – Она протянула руки, чтобы крепко обнять меня.

– Пару лет, надо полагать, – выдохнул я, высвободившись из ее объятий. – Время идет, а вы все хорошеете.

– Льстец! – с притворным сожалением покачала головой она. – Азалия вырастила льстеца. Но даже так должна заметить, ей определенно есть чем гордиться.

– Было, – поправил я. – Ее нет с нами вот уже два года.

– Никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Эта утрата стала ударом для всех нас. Твоя матушка всегда казалась мне самым светлым и чистым существом, которое я встречала на этой грешной земле. Стыдно признаться, что свою кузину я любила, должно быть, больше, чем родную сестру. Будь у меня сестра. Однако жизнь человека такова, что рано или поздно она всегда приводит к смерти. И у каждого эта тропа имеет свою никому не ведомую длину.

Но хватит о грустном. Так почему же ты решил приехать в этот раз?

– Говорят, здешний воздух обладает целебными свойствами и способен затягивать душевные раны. Именно то, что мне сейчас нужно.

– Ах, так значит ты прибыл не для того, чтобы почтить визитом столь горячо любящую тебя родственницу? – Она сделала вид, будто обиделась, при этом не сумев сдержать улыбки. – Я понимаю. Чем старше мы становимся, тем сложнее порой обернуться назад, к своему прошлому. Каким бы светлым и счастливым оно ни казалось. Нынче у молодых людей совсем иные цели и… Как вы там любите говорить? Приоритеты.

– Поверьте, тетушка, я часто вспоминал о вас.

– Но что же это я? – встрепенулась она, словно не заметив моего смущения. – Ты, наверное, устал с дороги? Пойдем скорее в дом!

Тетя Лорейн с небывалой легкостью подхватила мои вещи, которые все это время казались мне практически неподъемными, а потом, не оглядываясь, понесла их по дороге к дверям особняка. При этом она продолжала болтать о всяких пустяках. Видимо, она являлась одним из тез людей, которым просто необходим был хороший слушатель, способный молча следить за нитью разговора, лишь изредка вставляя короткие замечания.

Несмотря на то, что за всю мою жизнь судьба сводила нас не так много раз, об этой женщине в моей памяти сохранились только самые теплые воспоминания. В нужный момент она умела поддержать или развеять мрачные мысли, по-своему указать верный путь. Вот и сейчас она вызывала во мне лишь приятные эмоции.

Поднявшись по ступеням, мы вошли в полумрак дома. Здесь пахло пылью, сыростью, свежеиспеченным хлебом и ароматом необычных специй, какие кухарка использовала для приготовления еды. Прямо перед нами вверх уходила белая мраморная лестница. Достигая определенной высоты, раздваиваясь, парой полукруглых верениц ступеней, словно бы отражающих друг друга, она уводила на второй этаж. В месте, где происходила эта перемена, у стены стояли высокие старинные часы. И, если лестницу, судя по всему, не так давно реставрировали, последние хранили на себе вполне различимую печать множества минувших десятилетий.

Помимо звонкого голоса тетушки, эхом разносившегося по бесконечным коридорам и таившимся за ними комнатам, вокруг слышался тихий, но вполне различимый шум. Где-то в отдалении позвякивала кухонная утварь. С разных сторон раздавались то чей-то глубокий вздох, то звуки шагов, сменявшиеся скрипом половиц, то какой-то неясный скрежет. Все это говорило, что каждый из моих родственников, получивших приглашение от Гауса Кринсби в сей год, либо большая их часть, уже прибыли в Молтен Рок. Должно быть, я оказался одним из последних, кто решился ступить на эту землю. Впрочем, данное обстоятельство меня нисколько не смущало, да и общаться здесь с людьми, с которыми меня вроде бы связывали узы крови, я, в общем-то, не собирался. Ведь я приехал сюда отдохнуть, побыть в тишине наедине с собой, набраться душевных сил и, конечно же, запастись идеями для новой книги.

– Лилиан – чудесная женщина! – продолжала свой рассказ Лорейн. – Как и прочие слуги, нелюдимая и, пожалуй, излишне скромная. Но все эти недостатки с лихвой восполняет ее умение готовить. Ты обязательно должен попробовать ее стряпню. Уверена, ты тоже оценишь ее по достоинству!

– Боюсь, это придется отложить, – робко вставил я.

– Вот как? – с легким негодованием повернулась она, всем своим видом давая понять, что нисколько не поддерживает эту идею.

– Простите, тетушка, но я слишком устал с дороги. Два перелета подряд, а затем длительная поездка в эти места дались мне нелегко. Я пообедал в аэропорту, потом немного подкрепился незадолго до переезда. И единственное, чего сейчас желаю – хорошенько отдохнуть. Чувствую, что готов проспать до следующего утра.

– Так и быть, – смилостивившись, небрежно махнула рукой женщина. – Не стану сегодня тебя тревожить. И скажу остальным не беспокоить тебя без особой необходимости. Хотя таковой, я уверена, точно не возникнет. Знаешь, мне кажется, ваше поколение выросло на удивление слабым, – вновь начала она. – Но не суть. И все же постарайся пробудиться к ужину. Гаус, этот старый скряга, обещал присутствовать на нем, произнести приветственную речь, как он делал это прежде.

– Разве обычно он не разделяет трапезу с остальными? – удивился я.

– Этот затворник?! – Казалось, тетушка едва сдерживалась, чтобы не сплюнуть прямо на мраморные ступени. – Прислуга приносит еду ему в комнату, неукоснительно следуя приказам своего хозяина. Он радует нас своим появлением лишь в самых исключительных случаях. Наверное, в прошлый раз ты был еще слишком мал, чтобы запомнить это. Минувшие двадцать лет нисколько не повлияли на его характер. Он всегда был таким. Если честно, я вообще не понимаю, для чего ему, пусть и крайне редко, следуя какой-то старинной традиции, собирать у себя всех родственников. Особенно учитывая, что даже в это время он крайне ограничивает с нами свое общение. Но еще большей загадкой для меня остается, как при таком… – Она задумалась, подбирая нужное слово, которое в итоге не оказалось бы излишне грубым. – Как при таком своеобразном характере ему удалось добиться столь значительных успехов в жизни. Обрести огромное состояние, о котором любому из нас суждено лишь мечтать.

– Мне показалось, вы отзываетесь о нем так, будто знаете его уже очень давно, – заметил я.

– Его приглашения приходили мне с самого детства, – пожала плечами тетушка. – А я, как ты мог заметить, уже немолода. Пару раз я бывала здесь вместе с Азалией. Но, учитывая, что я старше ее на пятнадцать лет, Гаус Кринсби успел надоесть мне еще до ее появления на свет.

– Почему же тогда вы продолжаете принимать его приглашения?

– Потому что здесь тихо, – ответила она. – Это, пожалуй, единственное место, где я по-настоящему могу отдохнуть от городской суеты, почувствовать, что есть и другая жизнь, непохожая на ту, к какой я привыкла. Ну и, конечно же, приезжая сюда, я отдаю своего рода дань нашей семейной традиции. Может, по мне и не скажешь, но родственников я все-таки уважаю. Каждого по-своему.

– Много ли людей решили принять приглашение в этот раз?

– Все, кто так или иначе связан с этим домом. – Она помедлила. – Совсем скоро ты увидишь их сам. Тебе еще предстоит с ними познакомиться.

По сути, Лорейн так и не ответила на мой вопрос. Но я слишком устал с дороги, чтобы проявлять излишний интерес и требовать от нее чего-то большего. Кроме того, она оказалась права. Гораздо уместнее было составить мнение о человеке при личной встрече, не опираясь на туманный образ, возникший после ее слов. В конце концов, я прибыл сюда не для того, чтобы пытаться завоевать чье-то доверие. И, если кто-либо из родственников будет мне неприятен, у меня не было ни единой причины продолжать с ним общение. Тех же принципов я придерживался, в общем-то, и в отношении дяди Гауса.

Пройдя по коридору второго этажа, моя провожатая остановилась у одной из комнат, ставя мои вещи у ее двери. Прежняя улыбка женщины чуть померкла. Видимо, ей отчаянно не хотелось покидать меня. Признаться, я тоже не был против ее общества, но только после хотя бы небольшого отдыха.

– Что ж, – наконец вздохнула она, делая шаг обратно к лестнице. – Оставлю тебя в покое, мальчик мой. Набирайся сил. Надеюсь увидеть тебя за ужином.

Вскоре она исчезла в полумраке, оставив меня наедине с вязкой тишиной, какой я, похоже, никогда не знал прежде. Вставив в замок витиеватый ключ, изготовленный в форме двух переплетенных веток и оканчивавшийся пятью маленькими острыми листьями, я повернул его. Высокий прямоугольник передо мной отозвался протяжным скрипом петель и медленно, будто с неохотой, отворился.

Даже сейчас, когда солнце ярко сияло на небосводе, в комнате властвовал полумрак. В центре, ближе к окну, располагался округлый стол с белой, расшитой причудливым узором по краям скатертью. На нем поблескивала лаком плетеная тарелка с несколькими свежими яблоками. Слева стоял громоздкий платяной шкаф из темного дерева и еще несколько похожих на него предметов мебели вроде комода и поставца, за стеклом которого я заметил несколько белых фарфоровых чашек. Справа почти добрую треть помещения занимала кровать. Широкая, с четырьмя резными, уходящими к потолку колоннами, она выглядела как призрак старины, по нелепой случайности оказавшийся в современной, чуждой ему эпохе. По углам ее аккуратно закреплена была плотная ткань, что позволяло даже днем при желании без труда защититься от света.

Все, что составляло интерьер комнаты, с легкостью подходило под определение антиквариата. Ценность этих вещей я боялся себе вообразить. Даже воздух здесь был каким-то особенным. Несмотря на старания прислуги и невероятную чистоту вокруг, в нем по-прежнему сохранился запах пыли с легким, едва различимым оттенком плесени. Он был чуть влажным и тяжелым. А время в этом месте будто остановилось или шло гораздо медленнее, чем где-то там, по другую сторону окна.