Дом мертвых снов

– О чем это вы? – удивился я. – Разве тишина и свежий воздух тому не способствуют?

– Так Лорейн все же не успела вам рассказать? Интересно, почему? – задумалась Грейс. – Может, не хотела лишний раз вас беспокоить? В конце концов, отзывалась она о вас крайне тепло и приветливо. Впрочем, не столь важно. В этом доме по какой-то неведомой причине почти всех, кто прибывает сюда, мучают кошмары. Знаете, если бы Гаус Кринсби потрудился упомянуть об этом в своем приглашении, я хорошо бы подумала, стоит ли вообще приезжать сюда. Странно, что подобный факт не стал одной из наших семейных легенд. Если нас вообще можно назвать семьей, ведь, по сути, нам ничего не известно друг о друге.

– Правда? – спросил я, не обращая внимания на ее последние слова. – Вы не будете против, если я поинтересуюсь, что сегодня снилось вам?

– Толком уже и не вспомнить, – поморщилась женщина. – Если честно, у меня совершенно нет желания это делать. Кажется, привиделась какая-то мерзость, связанная с болотом.

– Спать здесь и правда нелегко, – согласился я.

– Скажите, Эндрю, – она помедлила, – не хотите ли с нами позавтракать? Родственников, конечно, не выбирают, да и говорить такое о людях, с которыми я практически незнакома, наверное, не слишком уместно. Но почти все, кто приехал сюда теперь, кажутся мне какими-то излишне угрюмыми или не вполне доброжелательными. Вы же являетесь приятным исключением. По крайней мере, я на это надеюсь. А еще Эми к вам, похоже, привязалась, хотя обычно она ведет себя осторожно с чужими людьми.

– С удовольствием. – Я кивнул в знак согласия.

– Ура! – закричала девочка, хватая меня за руку. – Дядя Эндрю проведет с нами все утро!

– Эмилия! – строго посмотрела на нее мать. – Веди себя более сдержанно.

– Позвольте еще один нескромный вопрос? Почему вы приехали сюда без сопровождения?

– Вы говорите о муже? Я овдовела четыре года назад.

– Простите, – смутившись, протянул я. – Мне действительно не стоило лезть в вашу личную жизнь.

– Все в порядке, – скупо улыбнулась Грейс. – В прошлом мне, конечно, пришлось нелегко. Но то время давно миновало. Он, кстати, тоже был не самым лучшим человеком. Хотя странно, что вы поинтересовались этим, учитывая одно из главных правил Гауса Кринсби.

– Приехать сюда имеют право лишь те, кто связан с ним кровью, – запоздало вспомнилось мне. – Все остальные, будь то супруг или близкий друг, не смеют появляться в особняке.

– Именно, – подтвердила моя собеседница.

В обеденном зале уже присутствовали несколько человек. Это явно были не все, кого пригласил хозяин дома. Остальные либо еще спали, либо предпочли компании своих дальних родственников блаженное уединение. В левом углу, у одного из окон, расположились мужчина и женщина средних лет с двумя детьми. Со стороны они очень походили на семейную пару, однако, учитывая обстоятельства, о каких чуть ранее напомнила мне Грейс, я заключил, что предо мной брат и сестра. Стоило нам переступить порог, как двое мальчиков рядом с ними хищно взглянули на Эмилию, отчего та испуганно прижалась ко мне. Их мать же, абсолютно этого не замечая, продолжала суетиться над ними, поправляя им волосы, вытирая губы салфеткой или убирая со стола и коленей своих драгоценных отпрысков ненароком упавшие крошки.

Ее спутник лишь изредка посматривал вправо, где происходила эта непрерывная возня, всем своим видом выражая некое смиренное недовольство. Он будто бы стыдился каждого вздоха, который производила сестра, считал ее глупой и откровенно раздражающей. И тем не менее по какой-то неведомой причине не мог пренебречь священным долгом находиться рядом, выполняя, пусть и с явной неохотой, все ее указания. К своим племянникам он, судя по всему, испытывал схожие чувства.

Кроме них в помещении присутствовал еще один мужчина. Высокий и статный, он был похож на отставного военного, источал нескончаемую бодрость и болезненно-заразительный энтузиазм относительно всего, за что брался. В данный момент он с довольной улыбкой держал в руках бутылку вина, начатого прошлым вечером тетей Лорейн и благополучно отставленного в сторону поутру прислугой. Учитывая, сколь резво этот человек отправлял в себя бокал за бокалом, напитку оставалось плескаться в стеклянном сосуде уже недолго. Меж тем первое впечатление он производил довольно приятное, почти не вызывая негативных ощущений.

В центре длинного стола присутствовала еще одна девушка примерно моего возраста. Пожалуй, самой выразительной ее чертой, наиболее бросавшейся в глаза, была нелюдимость. Ее буквально окружало одиночество, сжимая воздух со всех сторон, создавая рядом незримую стену, благодаря которой никто не посмел бы к ней приблизиться. Безмолвная, с пепельными волосами и утонченными чертами слегка осунувшегося лица, она выглядела бледной, словно смерть. Глаза ее были совершенно пусты, как если бы она каждый миг своего существования находилась где-то бесконечно далеко от всего, что происходило вокруг. Понять, что она за человек, по первому взгляду было невозможно, ибо она не проявляла вообще никаких эмоций. Спокойная или несдержанная под этой странной маской, вменяемая или полностью сумасшедшая – незнакомка могла оказаться кем угодно.

Войдя, мы слегка кивнули родственникам в знак приветствия. Женщина с детьми и ее изредка бросавший сварливыми замечаниями спутник не обратили на нас даже малейшего внимания. Странная бледная девушка продолжила пребывать в своем внутреннем мире, изредка поднося ложку ко рту. А вот мужчина с бутылкой вина заметно оживился.

Стоило нам сесть за стол, он осторожно приблизился, как если бы одним своим присутствием опасался оскорбить нас. Потом широко улыбнулся и, шевельнув густыми усами, протянул мне через стол руку.

– Говард Салливан, – представился он.

– Эндрю Мэтьюз. – Мы скрепили наше знакомство рукопожатием.

– Похоже, я ошибался, полагая, что в этом забытом Богом месте мне и на сей раз не с кем будет даже поговорить. Хорошо, если так. Вы кажетесь мне умным и образованным человеком. – Он украдкой посмотрел на Грейс. – Впрочем, не буду пока досаждать вам своим обществом. Уверен, у нас еще найдется время для того чтобы пропустить вместе… кхм… поделиться друг с другом мыслями по поводу особняка Гауса Кринсби.

Под хмурым взглядом моей спутницы Говард поспешно ретировался. В своих намерениях она, похоже, была непоколебима и не собиралась делить одного из немногих, по ее мнению, адекватных людей в этом доме с кем-либо еще. По крайней мере, во время завтрака.

– Здравствуй, Офелия, – послышался со стороны голос Эмилии.

Девочка стояла у той самой бледной незнакомки, которая совсем недавно вызвала во мне крайне противоречивые чувства. Свои слова она произнесла так осторожно, будто боялась спугнуть севшую рядом птицу. Кажется, Грейс разделяла мои эмоции, но ее дочь отошла от нас так быстро, что мы попросту не успели что-либо сделать. И теперь женщине оставалось лишь в напряжении следить за происходящим.

Медленно повернувшись в сторону ребенка, девушка несколько мгновений рассматривала гостью, сумевшую миновать выстроенную ей невидимую стену. Затем, едва заметно кивнув, так же без эмоций произнесла:

– Здравствуй, Эми. – Через несколько мгновений она обратила свой взгляд к кукле, которую держала девочка и, коснувшись ее холодной рукой, монотонно поприветствовала: – Здравствуй, Мирабелла.

– Как тебе спалось?

– Не слишком хорошо. – Она помолчала. – Ну а ты? Что насчет твоих новых друзей?

– Тише! – приложила палец к губам Эмилия. – Это ведь наша тайна!

– Совсем забыла, – согласилась Офелия, нисколько не изменившись в лице. – А теперь возвращайся к маме. Или она скоро прожжет меня взглядом насквозь. Не люблю, когда на меня так долго смотрят.

– Хорошо, – серьезно кивнула девочка и поспешила назад.

С каким-то немым обвинением она покосилась на Грейс и, взяв ложку, демонстративно-громко звякнула ею о фарфоровую тарелку, как будто женщина и впрямь была в чем-то виновата. Последняя не придала этому никакого значения, потому что знала – через пару мгновений от дурного настроения дочери не останется и следа. Само собой, она оказалась права.

– Так откуда ты ее знаешь?

– Кого? – не поняла Эми, похоже, как и любой ребенок, уже успевшая увлечься стремительным потоком совсем иных, никак не связанных с произошедшим мыслей.

– Офелию.

– Мы общались с ней позавчера, после нашего приезда, когда тебя отвлекла тетя Лорейн, – беззаботно пожала плечами она. – Оказалось, у нас очень много общего.

– Да неужели? – с новым укором спросила Грейс. – Что за дитя? Стоит мне отвернуться, и ты ни минуты не можешь постоять спокойно!

– Это вполне характерно для детей моего возраста, – с умным видом заметила девочка, произнеся одну из заученных когда-то фраз. – В этом нет ничего удивительного.

– Где ты набралась подобных вещей? – Справа послышался долгий тяжкий вздох.

– «Психология бессознательного и развитие мозга в период от шести до одиннадцати лет», – с гордостью вздернула подбородок Эмилия.

– Уж лучше бы ты смотрела то же, что обычно предпочитают все другие люди с этим самым развивающимся мозгом, – покачала головой Грейс.

– Насчет Офелии, не беспокойся, мам, – сказала дочь, возвращаясь к прежней теме разговора. – Она – очень добрый человек. Почти как дядя Эндрю. Выглядит она, конечно, немного странно. Часто ее бывает очень сложно понять. И все же в ней нет ничего плохого, поверь.

– Надеюсь, ты права, – с сомнением протянула женщина.

Проведя вместе чуть более получаса, мы беззаботно болтали о всяких пустяках. Первое впечатление, сложившееся у меня о матери Эмилии, только укрепилось. Она была приятным собеседником, но принадлежала к тому типу людей, которые открываются не сразу и далеко не каждому. Я оказался искренне рад, что мне так быстро и непринужденно удалось завоевать ее доверие.

После этого Грейс и Эми отправились прогуляться по берегу озера. Они пригласили меня с собой, но я вежливо отказался. По пути нам повстречалась Лорейн, а потому я справедливо решил, что она и без моего участия прекрасно сможет составить им компанию. Мне же в тот момент хотелось побыть наедине с собственными мыслями.

Одевшись потеплее, я, сквозь окружавшие дом деревья, побрел в сторону разраставшегося, казалось, бесконечно далеко леса. Осень, у порога жилища Гауса Кринсби гораздо менее заметная, здесь все больше вступала в свои права. Увядшая трава громко шуршала под ногами, переплетениями прильнувших к земле стеблей цеплялась за обувь. Листья выглядели чуть более пожелтевшими. Воздух переполняла влага, оседавшая вокруг светлым холодным налетом утренней испарины. В самых темных уголках все еще медленно таяли остатки тумана.

Чем дальше я уходил, тем более диким становился лес. Похоже, сюда уже слишком давно не забредали люди. Хищников в этих местах, конечно, не водилось. Но почему-то меня все больше охватывало какое-то непривычное мне беспричинное беспокойство.