Дом мертвых снов

– Офелия!

– Да?

– Прошлой ночью, когда я шел по этому коридору, у окна тоже кто-то стоял. Какая-то девушка. Это были вы?

– Вчера я все время провела у себя, если не считать торжественного ужина. Но и тогда вернулась сразу же после него. Когда опускается тьма, в этом особняке становится слишком неспокойно.

Не произнеся больше ни слова, она скрылась за дверью. А через миг я услышал тихий щелчок закрывающегося замка.

Постояв так в полном одиночестве еще несколько минут, я решил, что разговор с Грейс, пожалуй, стоит отложить. После общения с Офелией я чувствовал пустоту внутри. Она действительно оказалась вполне неплохим человеком, пусть и крайне своеобразным. Но то, что мне довелось от нее услышать, вызвало совершенно беспочвенные, на мой взгляд, опасения и гнетущую тоску. В ее слова я, конечно же, до конца не верил. Да и что именно она имела ввиду? Этого я не понимал или попросту отказывался принимать, искренне полагая, будто любому странному происшествию всегда может найтись разумное объяснение. Как, к примеру, в недавнем случае, когда я собирался приступить к ужину. Наверняка то было лишь наваждение, вызванное усталостью.

С этими мыслями я и вернулся в свою комнату. Лунный свет почти не проникал сюда. Вокруг то и дело раздавались неясные шорохи, что вполне свойственно старым домам. Каждая доска, каждый камень здесь стонали под тяжестью минувших лет, и ночью эти звуки были особенно заметны.

Растянувшись на кровати, я вновь начал перебирать в памяти все произошедшее сегодня. Незаметно для себя совсем скоро я перешагнул хрупкую грань реальности, погрузившись в глубокий беспокойный сон.

Вокруг стояла непроницаемая пелена тумана. Он был настолько густым, что каждый вдох давался мне с немалым трудом. Тяжелые белые клубы лениво перекатывались в воздухе, отзываясь на каждое мое движение. Влага быстро оседала на одежде, пропитывая ее насквозь.

Кажется, где-то вверху ярко светило утреннее солнце, но сюда его лучи проникали в крайне ограниченном количестве и выглядели какими-то искаженными. Словно сам туман источал некое призрачное сияние, расползавшееся во всех направлениях. Впрочем, меня это не пугало. В первые мгновения место, где я очутился, приносило даже успокоение.

Стоило мне попытаться шагнуть вперед, как я сразу же понял, что сделать это будет не так просто. Мои ноги по щиколотку увязли в грязной вязкой жиже, издавшей мерзкое чавканье, как только я подумал высвободить их. В обувь потоком хлынула вода, в нос ударил поднимавшийся от земли затхлый смрад.

Медленно я двинулся сквозь зыбкую пелену, с трудом пробираясь неведомо куда.

С каждой минутой воздух все больше сотрясало причудливое смешение голосов жаб и звуков, издаваемых самыми разными насекомыми. Ранее почти незаметные, теперь они становились едва переносимы. Я вдруг понял, что нахожусь где-то посреди огромного болота и за свое легкомыслие вполне могу поплатиться жизнью. Но, как и бывает во снах, вопреки всякой логике, продолжил брести в прежде избранном мною направлении.

Мои ноги увязали в грязи все глубже. Мутная вода, полностью скрывавшая теперь черное зловонное месиво, достигала коленей. Последнее же все более неохотно отпускало меня, а потому каждое движение требовало неимоверных усилий.

Вскоре кожа покрылась холодным потом. Я порядком устал и, остановившись, чтобы отдышаться, снова взглянул вперед. Среди белой клубящейся мглы вдалеке возникло что-то темное. Внимательно присмотревшись, я увидел высокое старое дерево, чьи очертания, будто отзываясь на мой взгляд, быстро становились все более различимы.

Широкий ствол был сильно изогнут, как если бы его кто-то намеренно изуродовал подобным образом. Потрескавшаяся кора местами отслоилась и отпала. Корявые острые ветви беспорядочно пронзали воздух, устремляясь к недосягаемому небу. Судя по липкому теплу, жабам и насекомым вокруг, в отличие от реального мира, здесь был разгар лета. И все же ни единого листа на дереве я не заметил. Оно засохло давным-давно.

Еще мгновение я смотрел на него, а затем пространство, разделявшее нас, всколыхнул резкий порыв невесть откуда взявшегося ветра. Повинуясь ему, туман тут же разошелся в стороны, и я едва сумел сдержать рвущийся наружу крик.

Болото по обе стороны от меня было усеяно мертвыми телами. Застывшие в мученических позах, с ужасом, запечатленным на лицах, все эти люди погибли, тщетно пытаясь выбраться из мутной, с жадностью пожиравшей их жижи. Кое-кому из них это почти удалось, и над поверхностью виднелись в отчаянии тянувшиеся к небу бледные руки или намокшие спутанные волосы. Другие полностью скрылись под водой, и теперь в ней различим был лишь их неясный силуэт.

Объятый страхом, одержимый только одним желанием – поскорее убраться отсюда, я собрался было развернуться, когда понял, что стоял на месте слишком долго. Топь медленно, будто наслаждаясь каждым мигом моего отчаяния, начала засасывать и меня. И чем яростнее я старался выбраться из нее, тем глубже уходил вниз, в отвратительное зловонное месиво.

Наконец ледяная вода коснулась моего лица, грозя уничтожить и меня. Когда я уже должен был присоединиться к остальным мертвецам, сон резко оборвался.

Глава 3.

Тяжело дыша, словно и правда чудесным образом спасся из объятий смерти, я резко сел на кровати. Понимание того, где я нахожусь, пришло ко мне не сразу. Однако прежние эмоции быстро таяли, увиденное мной уже не казалось настолько реальным. Пережитый же ужас теперь и вовсе вызывал лишь горькую усмешку.

Глубоко вздохнув, я поднялся и рассеянно осмотрелся. Похоже, нормально отдохнуть в особняке Гауса Кринсби и правда было невозможно. Но что могло служить тому истинной причиной? Некое внушение хозяина дома? Влияние на разум передававшихся о нем и его предках семейных легенд? Или что-либо иное?

Интересно, а его самого когда-нибудь посещали кошмары? Если да, то за десятилетия жизни в этих стенах он наверняка успел к ним привыкнуть.

Встав, я привел себя в порядок и собрался было покинуть комнату, дабы, как и вчера, разделить завтрак с Грейс и Эмилией, когда краем глаза вдруг заметил за окном нечто необычное. Приблизившись, я увидел автомобиль полиции, находившийся вдалеке, в самом начале дорожки, ведущей к дому. Внутри, насколько я мог различить, никого не было. Это значило, что представители закона, должно быть, уже поднялись вверх, к дверям особняка. Или вовсе находились где-то среди его обитателей, если, конечно, их сочли нужным впустить.

Пусть я и не был ни в чем виновен, по спине все же пробежал холодок. Встреча с полицией всегда ассоциировалась у меня с чем-то плохим. Быть может потому, что каждая из них происходила в самые мрачные моменты моей жизни. Для меня, пожалуй, это было своего рода дурное предзнаменование. Как сгустившиеся на небе тучи, возвещавшие о приближении грозы. В совокупности с воспоминаниями о ночном кошмаре, мысль о прибытии в особняк незваных гостей сразу же ввергла меня в дурное настроение.

Прошлым вечером я не просил Шарлотту принести мне завтрак в комнату. Потому переждать «ненастье» здесь я не мог. Подступавший голод давал о себе знать. Да и стоило ли так беспричинно прятаться? Ведь я даже отдаленно не мог предположить, что привело сюда тех, кто следил за порядком в Молтен Роке. Однако некое необъяснимое чувство рождало во мне твердую уверенность – они прибыли сюда, принеся с собой крайне скверные вести.

Подойдя к двери, я протянул к ней руку, как почти в тот же миг в нее негромко, но весьма настойчиво постучали. Судорожно повернув ключ в замке, я сразу же открыл ее. По ту сторону порога стоял высокий мужчина с короткой стрижкой, небольшими усами, сурово нависавшими над верхней губой, и холодным ясным взглядом серых глаз, пронзавшим меня насквозь.

От того, сколь быстро я отворил дверь, его серьезное лицо стало еще более хмурым. Он мельком, видимо, следуя давней привычке, осмотрел мою комнату, а потом снова повернулся ко мне. Как-то подчеркнуто-тяжело вздохнув, словно показывая тем самым, что ему даже без моих возможных признаний заведомо известны все мои тайны, он прокашлялся и заговорил:

– Здравствуйте. Меня зовут Винсент Донован, сержант полиции. Примите мои извинения за беспокойство. Но я прибыл сюда, чтобы задать вам несколько вопросов.

– Эндрю Мэтьюз, – представился я. – Что ж, проходите. Надеюсь… – В этот миг справа в тени коридора я увидел уже знакомую мне служанку. Она просто стояла там, даже не пытаясь скрыть своего присутствия или сделать вид, будто проходила мимо. Наблюдала за нами так, словно это входило в ее прямые обязанности. – Шарлотта, могу я попросить тебя принести мне и сержанту по чашке крепкого кофе?

– Уверяю вас, это лишнее, – запротестовал мужчина.

Девушка же, поклонившись и ничуть не меняясь при этом в лице, неспешно пошла в сторону лестницы.

Сев за стол, я пригласил его расположиться с противоположной стороны. Мое волнение постепенно ушло. А вот гость, напротив, начал заметно нервничать, как если бы не ожидал подобной вежливости со стороны кого-то из обитателей особняка. Несколько минут он делал вид, что пытается разложить в нужном порядке бумаги, которые достал из черной продолговатой папки, скорее, дабы успокоиться. Для меня было странно наблюдать за этим, учитывая, что прямо передо мной находился один из представителей местной власти.

Вскоре рядом с нами вновь возникла Шарлотта с двумя белыми фарфоровыми чашками поверх серебряного подноса в ее руках.

– Спасибо, – поблагодарил девушку я. – Можешь остаться, если того требуют обстоятельства. Я совсем не против. Все же это лучше, чем стоять за дверью.

С той же маской на лице она лишь коротко кивнула и, прижав поднос к груди, обхватив его обеими руками, как если бы пыталась согреться, замерла в углу.

– Вы ждали меня? – спросил наконец Винсент.

– Собирался спуститься в обеденный зал, когда в дверь постучали. Совпадение, не более.

– Я… – вновь проговорил мужчина. Потом с подозрением покосился на чашку с ароматным напитком прямо перед ним и, видимо, что-то окончательно для себя решив, все-таки взял ее в руки.

Последовав его примеру, я тоже сделал небольшой глоток.

– По правде говоря, в этом доме вы первый, кто проявил ко мне такую учтивость, – подтвердил мою догадку полицейский. – Не знаю, возможно, моему напарнику повезло больше. Но остальные здесь заведомо воспринимают меня как своего врага. В общем-то, ничего иного от родственников Гауса Кринсби я и не ожидал.

– Позвольте угадать, в Молтен Роке о нас ходит множество необычных легенд, – пошутил я.

– Так и есть, – вполне серьезно ответил собеседник.

– О чем это вы?

– Не имеет значения. Я прибыл сюда не для того, чтобы рассказывать чужие бредни. Поймите меня правильно, работа есть работа. Что же касается остального, для этого лучше всего подходит вечер в компании друзей за стаканчиком бурбона.

– Вы правы, – улыбнулся я. – Итак, чем могу вам помочь?

– Для начала мне необходимо знать, где вы были позавчера, в период с пяти до семи часов утра.

– В Молтен Роке.

– Кто-нибудь может это подтвердить?