Дом мертвых снов

Деревья становились выше, переплетаясь корявыми ветвями где-то у меня над головой. Двигаться вперед становилось все труднее. Когда я почти уверился, что единственным правильным решением, дабы не заблудиться, будет повернуть к особняку, мне на глаза вдруг попалось нечто, напоминавшее фрагмент старой заросшей тропы. Она возникла будто из ниоткуда, как часть далекого прошлого, вырванного из ткани времени и помещенного сюда, подальше от посторонних взглядов.

Что-то в ней откровенно пугало. Однако мой интерес оказался значительно сильнее любых страхов и осторожности. Вскоре я уже брел по ней в неизвестном направлении, не ведая, что может ожидать меня за очередным из ее поворотов.

Путь мой, впрочем, оказался недолгим. Прошло не более пяти минут, прежде чем тропа оборвалась, выводя меня к небольшой свободной от деревьев области. Трава здесь была гораздо более густой и высокой, нежели та, что встречалась мне ранее. Ветер беспрепятственно гулял по этому округлому клочку земли, со всех сторон надежно укрытому лесом. А потому холод, прежде немного отступивший, снова начал прокрадываться мне под одежду.

Стараясь понять, где оказался, я сделал еще несколько шагов вперед, когда среди пожелтевших стеблей заметил темный покосившийся надгробный камень. Оглядевшись, я увидел еще один такой же поблизости, отчасти покрытый мхом.

Могил вокруг оказалось даже слишком много. Они теснились друг к другу, скрываясь среди разросшейся всюду травы. Создавалось впечатление, что людей в этом месте когда-то хоронили наспех и в больших количествах, одного за другим. Но, судя по виду, это происходило уже очень давно. С тех пор сюда едва ли часто приходили. Или родственники почивших почему-то вовсе забыли о существовании старого кладбища.

Осторожно ступая, как если бы боялся побеспокоить мертвых, я неспешно побрел меж этих реликтов некогда случившихся смертей. На каждом из них значилась короткая надпись с именем и годами жизни покойных. Иногда на них присутствовали эпитафии. Мое первоначальное предположение о том, что здесь погребены мои предки и их родственники пришлось сразу же отбросить. Читая надписи, значившиеся на грубо обработанном камне, я не встретил ни одной знакомой мне фамилии. Все они были разными и принадлежали, похоже никак не связанным между собой людям.

Но было и то, что их объединяло. Дата гибели. На многих из могил, за очень редким исключением, значился тысяча девятьсот сорок четвертый год. Разные его месяцы. Но дальше стремительная череда смертей будто прерывалась, и кладбище забросили за ненадобностью.

По какой причине это место находилось в лесу, не так далеко от особняка Гауса Кринсби, я не имел ни малейшего понятия. Особенно странно все это выглядело, если учесть, что покойники, нашедшие в этой земле свое последнее пристанище, видимо, не были связаны с моей семьей. И почему прошлый владелец дома позволил устроить здесь такое захоронение, также оставалось для меня загадкой.

С другой стороны, я не слишком хорошо был знаком с историей своего рода, как не знал ровным счетом ничего о том, откуда взялось то самое строение, о котором среди всех нас из поколения в поколение передавались весьма противоречивые легенды.

Осознав, что не найду ответов на старом кладбище, я повернулся обратно. В спину мне ударил очередной порыв холодного ветра, словно прогоняя прочь. Упорствовать я не стал и медленно зашагал по тропе в направлении особняка.

Прогулка по лесу отняла у меня гораздо больше сил, чем хотелось бы. Я чувствовал себя уставшим почти как вчера, после долгой поездки в Молтен Рок, а оттуда – к дому дяди Гауса. С одной лишь разницей – спать мне теперь совершенно не хотелось.

Поднимаясь по дороге к главному входу и стараясь одновременно унять сбившееся дыхание, я случайно поднял взгляд вверх. В окне, располагавшемся слева от окна моей комнаты, в неясном полумраке я заметил чей-то бледный силуэт. Это была Офелия, та самая необычная девушка, которую я чуть раньше видел в обеденном зале вместе с некоторыми из других своих родственников. Она внимательно наблюдала за каждым моим движением. Ее лицо, как и прежде, ничего не выражало.

Стоило ей понять, что я заметил ее, как тяжелая штора мягко колыхнулась, и она исчезла, будто ее никогда и не существовало. Несмотря на слова Эмилии, ничто в Офелии все еще не вызывало во мне положительных эмоций. Встретившись с ней взглядом сейчас, я лишь невольно содрогнулся.

Но от мрачных мыслей меня почти сразу же отвлек звонкий, полный искренней радости голос.

– Дядя Эндрю!

Похоже, Грей с дочерью в компании Лорейн в этот же самый миг возвращались с прогулки. Эми уже бежала ко мне, по привычке крепко сжимая в объятиях любимую куклу, с которой никогда не расставалась. Ее мать сдержанно улыбалась мне. А вот тетушка, как и прежде, нисколько не скупилась на проявление своих чувств.

– Какое невероятное совпадение! – со свойственным ей лукавством воскликнула она. – Должно быть, нас и правда связует некая незримая нить. Будто что-то свыше намекает, что тебе, мальчик мой, следует проводить с нами как можно больше времени.

– Возможно, так и поступлю, – не стал спорить я. – Вы же знаете, тетушка. Я просто жить без вас не могу.

– Ах, снова эта лесть! – расплылась в улыбке она. – Но продолжай, я не против.

– Как-нибудь в другой раз. По какой-то неведомой причине я слишком устал и пока хотел бы немного отдохнуть.

– Неудивительно, – согласилась Грейс. – С момента нашего расставания минуло вот уже три часа. И если вы бродили по лесу, не щадя своих ног, то вполне могли лишиться сил. В конце концов, мы с вами – жители города, непривычные к подобным условиям. Признаюсь, прибыв сюда, я вообще ненадолго опьянела от свежего воздуха. Эми же все ни по чем. Кажется, в ней по-прежнему столько сил, что она способна сдвинуть гору рядом с Молтен Роком.

– Что? – пытаясь осмыслить услышанное, спросил я.

– Чему вы так удивляетесь? – пожала плечами женщина. – Ведь она все еще ребенок.

– Нет, – покачал головой я. – Почему вы говорите, что минуло уже три часа с тех пор, как мы вышли из дома?

– Так и есть, – подтвердила Лорейн.

– Странно. Я был уверен, что моя прогулка длилась не более получаса. Как будто время для меня текло по-другому.

– Возможно, так и было, – сказала Грейс. – Знаете, иногда совсем не замечаешь канувших в прошлое минут, когда тебя что-то сильно увлекает. Итак, вам удалось найти что-либо интересное? – заговорщицки протянула она.

– Не назвал бы это чем-то действительно стоящим. – Я посмотрел в сторону Эмилии, решив, что в ее присутствии не стоит рассказывать о старом кладбище неподалеку. – Возможно, мы обсудим это позднее. Если подобные вещи вообще стоят обсуждения.

– Хорошо, – кивнула моя собеседница, быстро все осознав. – Так и поступим, – вновь став серьезной, заверила она.

Обед мы тоже провели вместе, на этот раз в обществе Лорейн. Ни Говарда Салливана, ни Офелии рядом не было. Зато прежняя беспокойная семья с двумя мальчиками никуда не делась.

С другой стороны, все мы здесь являлись семьей. Так или иначе. И все-таки свое родство с некоторыми из гостей особняка мне отчаянно не хотелось признавать.

Кроме них в самой дальней части зала сидел пожилой мужчина, внешне напоминавший Гауса Кринсби. Не такой отталкивающий, без всякой власти, различимой в каждом движении, но чем-то похожий своим непроницаемым лицом, он, возможно, даже превосходил по возрасту хозяина дома. Находясь за столом, он держался с каким-то неизменным достоинством, свойственным людям лишь старой закалки. Как если бы не ел поданный слугами суп, а пытался принять решение по важным документам, разложенным прямо перед ним. Этот человек не выглядел особенно интересным, но и не отталкивал при первом взгляде, как это происходило, например, в случае с Офелией.

На мой осторожный кивок он ответил похожим, еще более скупым жестом. Тем наше знакомство и ограничилось.

За трапезой я по большей части был безмолвным слушателем, лишь изредка вставляя в разговор Грейс и Лорейн короткие комментарии. Они, видя, что я и впрямь лишился сил, тоже старались не тревожить меня. Эми же, на которую никто не обращал внимания, пустилась в пространную беседу со своей куклой. Мне оставалось только удивляться, сколь необузданным и непредсказуемым порой бывает детское воображение.

До самого вечера я заперся в своей комнате, проведя время за чтением. Когда за окном начало смеркаться, служанка по имени Шарлотта тихо постучалась в дверь и, войдя, поставила на стол ужин на серебряном подносе. Как я и просил ее днем.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Она только степенно поклонилась и вскоре снова оставила меня в одиночестве. Именно в тот момент я вспомнил вдруг, что в течение почти двух дней моего пребывания в этом месте, пусть первый из них я провел в забытье, никто из прислуги не промолвил рядом со мной даже слова. Такое отношение касалось не только меня, но и любого другого из родственников Гауса Кринсби. Словно он лично строжайше запретил им поддерживать какие бы то ни было, пусь самые незначительные связи с гостями особняка.

Размышляя об этом, я взял в руки ложку, собираясь приступить к ужину, когда ощутил нечто чуждое и пугающее, чего просто не могло существовать в моем маленьком мирке. Чья-то холодная, словно лед, рука коснулась моего плеча. Хриплое дыхание сзади всколыхнуло мои волосы, вместе с отголоском чудовищных мук порождая на свет часть с трудом различимого слова:

– Аб… ра…

Если у этого переплетения звуков и имелось какое-то продолжение, расслышать его я не успел. Потому как уже в следующий миг в ужасе отпрянул назад вместе со стулом, с грохотом упал на пол и, сразу же забыв о боли, в панике огляделся. В моей комнате, как и прежде, никого не было. В легких сумерках на столе ярко пылала масляная лампа, но и без нее я прекрасно различал все вокруг.

Спустя пару минут, вернув себе способность к здравомыслию и почти избавившись от отголосков страха, я рассудил, что произошедшее, должно быть, лишь галлюцинация. Причиной тому определенно стала странная усталость, не покидавшая меня с самого утра. Я поднялся с пола, вновь сел на стул и приступил к ужину. Правда, уже без прежнего энтузиазма.

Когда стемнело окончательно, а Шарлотта забрала принесенный ею ранее поднос, я подумал, что неплохо было бы рассказать Грейс о своей утренней прогулке и расспросить ее, не знает ли она чего-то о том необычном месте, пока Эмилия будет в комнате. Мне не хотелось пугать ни девочку, ни ее мать. Но, раз уж, по словам Лорейн, здесь все равно никто не мог нормально выспаться… Да и желание обсудить это оказалось во мне гораздо сильнее заботы о ближнем.

Выйдя за порог, я направился было в сторону комнаты Грейс, когда с содроганием заметил в конце коридора у окна темный женский силуэт. Почти такой же, какой я видел прошлой ночью.

Однако нечто в нем все же отличалось. Теперь мрак не обволакивал целиком хрупкий образ. Тусклый лунный свет падал на бледную кожу, отражаясь от нее блеклым мерцанием. Аккуратное платье выглядело знакомым, сразу же подсказав, кто его молчаливая владелица.

Осторожно приблизившись, я встал рядом, по другую сторону неширокого пространства коридора. В царившей вокруг атмосфере ее облик уже не казался таким отталкивающим. Напротив, он вполне вписывался в это таинственное сочетание холодного света и вязкой ночной тьмы.

– Любите наблюдать за другими из окна? – чуть улыбнувшись, спросил я.

– Порой это занятие открывает о людях очень много интересного, – ответила Офелия, не поворачиваясь.

– Вы уверены, что остальные не против?

– По-вашему, мне и правда нужно для этого их разрешение?

– Действительно. – Моя улыбка стала чуть шире.