На рассвете Демела пробудилась от крайне неприятного ощущения. Не успела она открыть глаза, как в ней вдруг поселилась странная уверенность, что на нее кто-то пристально смотрит.
Напротив, на скамье по другую сторону дороги, беззаботно ковыряя землю носком дырявой обуви, сидел мальчик примерно ее возраста. С нагловатой ухмылкой он разглядывал ее, будто гордясь тем, что ему удалось подкрасться к спящей незаметно. Вместе с этим в его взгляде различимо было нескрываемое любопытство.
Встав, девочка потянулась и начала неспешно разглаживать смявшееся платье. Этого, конечно же, не требовалось. С каждым днем оно все больше теряло прежний вид, обращаясь в бесформенные лохмотья. Переход через лес, ночь в хлеву и небольшое путешествие по городским стокам отразились на нем не самым лучшим образом, собственно, как и на внешности его хозяйки. Однако сейчас ее это не слишком волновало, ведь истинная причина ее действий крылась в том, чтобы демонстративно не обращать свое внимание на непрошенного гостя. Желаемого она добилась даже слишком быстро. Такое безразличие с ее стороны почти сразу же заставило его сделать первый шаг.
– Мое имя Бернальд, – небрежно бросил он.
– Правда? – вздохнула Демела, разглядывая ветви дерева над головой.
– Похоже, ты здесь одна.
– Мне что, нельзя прилечь отдохнуть?
– Идти тебе некуда, – заключил он. – Да и не отдыхаешь ты здесь. Пришла, чтобы сдохнуть. – Мальчик усмехнулся заметно шире. Потом добавил, не дожидаясь ответа: – Ну и странная же ты. Заночевать на кладбище! Что, уже готовишься присоединиться к покойникам? Только вот я тебя разочарую. На все в Рементисе требуются деньги. Никто и не подумает хоронить тебя здесь, коли и впрямь помрешь. Погрузят тело в повозку и вышвырнут за пределы города на потеху падальщикам.
– Как я вижу, в таких вещах ты даже слишком хорошо разбираешься, – съязвила Демела.
– В этом проклятом месте кто-нибудь умирает каждый день. Не от старости, уж поверь мне, – ничуть не смутившись, пожал плечами Бернальд. – Трупом в переулке меня не удивишь.
– Мой герой, – с преувеличенной надменностью сказала в ответ девочка.
– Похоже, у тебя есть характер, – одобрительно кивнул он. – Это просто замечательно. Без этого тут не выживают.
– Так откуда тебе известно, что я ночевала на кладбище? Вдруг я пришла сюда совсем недавно? Сбежала после ссоры с родителями, например.
– Посреди ночи?
– Вечером. Хотела заставить их поволноваться.
– Это вряд ли, – сплюнул он. – Буду честен, я следил за тобой почти весь прошлый день. Ты просто бесцельно бродила по улицам, так и не зайдя ни в один дом. Ни разу не поела, не знала, где достать воды. Но, даже не считая всего этого, я сразу понял, что ты лишь недавно прибыла в Рементис.
– Почему же?
– В твоем поведении есть нечто странное, что напрочь отсутствует в жителях города. Какая-то смесь благородства, заметного под грязной истрепанной одеждой, и глуповатой крестьянской недальновидности.
– Считаешь всех крестьян дураками? – с вызовом спросила Демела.
– Они недальновидны, – повторил Бернальд. – В них нет хитрости и коварства, необходимых для счастливой жизни в этом мире. В тебе же, по-моему, есть нечто большее. Осталось лишь вытащить это на поверхность.
– Значит, я для чего-то нужна тебе?
– Нет. А вот я тебе нужен больше, чем ты можешь себе представить.
– Да неужели?
– Я живу в одном из здешних приютов. Не самое достойное место в Рементисе, но лучше, чем ничего. По крайней мере, ты всегда будешь знать, что не умрешь от голода. Сможешь спать в тепле, пусть и на соломенной постели. Стоит наступить холодам, ты поймешь, насколько это важно.
– Но есть подвох. Правда?
– Как же без него? – искренне удивился собеседник. – Его хозяйка – та еще злобная стерва. При посторонних делает вид, будто безмерно любит детей. А стоит им уйти, все мы в ее глазах сразу становимся животными.
– Тогда зачем вы терпите ее?
– Думаешь, жить в подвалах лучше? – вздохнул он. – Впрочем, это еще не все. Видишь ли… – Мальчик задумался, осторожно подбирая нужные слова. – Приют имеет некоторые связи с людьми, находящимися вне закона. Отчасти на деньги, полученные от них, он и существует. По этой причине нам с завидным постоянством приходится выполнять для них довольно скверную работу.
– Вчера я заметила нескольких детей, побиравшихся у дороги, – кивнула девочка.
– Это не самое плохое из того, что мы делаем. Порой нам приходится очищать чужие карманы и забираться туда, куда взрослый человек проникнуть неспособен.
– Вот почему стражи и те, кто живет в округе, вас недолюбливают, – догадалась она.
– Я предлагаю тебе пойти со мной. Ты согласна? Конечно, выбор всегда остается за тобой и тебе никто не запрещает вновь прилечь на эту скамью, дабы спокойно дождаться смерти. Но почему-то мне кажется, что ты пришла в город совсем не за этим.
– Веди, – сказала она, вставая. – Не зря же ты, по твоим словам, потратил на меня весь прошлый день? Да еще всю ночь наверняка слонялся где-то рядом.
– Может, соизволишь уже назвать свое имя? – покосился на нее Бернальд, шагая по дороге, ведущей к воротам кладбища.
– Меня зовут Демела.
– А лет тебе сколько?
– Десять.
– Надо же! – с неподдельной гордостью выдохнул он. – Оказывается, я на год старше!
Приют «Теплые руки» находился в одной из самых грязных частей города и совсем не выглядел, как место, где дети могут счастливо проводить свои дни на пути к взрослой жизни. Широкое двухэтажное здание практически ничем не отличалось от соседствующих с ним строений. Разве что крыша его была чуть более ветхой, а одна из стен немного осела. Дорога, пролегавшая рядом, в этом месте опускалась в низину, отчего у порога, исчезая только в самые жаркие дни, почти всегда оставалась огромная мутная лужа. Вокруг же витало зловоние затхлой воды, сырость и стойкий запах застарелой плесени.
В общем-то, Бернальд успел предупредить ее, что ожидать многого от этого сомнительного заведения определенно не стоит. И все же зрелище оказалось даже слишком удручающим. К тому же всего в паре домов от приюта, на углу перекрестка, располагался кабак. Несмотря на ранний час, оттуда доносились громкие крики и пьяная брань, явно не предназначенная для слуха ребенка.
С невероятной ловкостью мальчик перебрался через лужу по нескольким выделявшимся на ее поверхности камням, побуждая Демелу сделать то же самое. Похоже, для него это стало уже привычным. В отличие от него, гостья чуть было не упала в грязную воду, устояв лишь благодаря вовремя протянутой ей в помощь руке. Дверь протяжно скрипнула, и оба они шагнули в густой полумрак, полный влаги, смрада слишком давно не мытых тел и чего-то еще, более всего напоминавшего запах медленно уничтожающей человека изнутри неизлечимой болезни.
Первым желанием было повернуться и бежать прочь. Вот только места, куда девочка могла бы возвратиться, у нее не осталось. Собрав всю свою волю, она пошла за Бернальдом, который, похоже, знал здесь каждый уголок настолько хорошо, что сумел бы найти дорогу и с закрытыми глазами.
В нескольких комнатах, которые они миновали, находились другие дети. Кое-кто из них уже успел проснуться, с безразличием посматривая вокруг. Остальные спали беспокойным сном на разбросанной у стен соломе. Возраста они были самого разного, однако объединяла их одна заметная черта. Вещи, прилипшие к их телам, с большим трудом можно было назвать одеждой. Обноски, из которых они давно успели вырасти, покрылись вереницами дыр и полностью утратили свой изначальный цвет. Если, конечно, он у них вообще когда-либо имелся. В сравнении с ними облачения Демелы выглядели вполне сносно или вовсе представляли собой предмет недопустимой роскоши.
Поднявшись по скрипучей лестнице, они направились к дальней двери. Теперь ее провожатый старался ступать осторожно, не издавая слишком громких звуков. Остановившись в нескольких шагах от комнаты хозяйки, он опустился прямо на пол, жестом приглашая Демелу последовать его примеру.
– Злобная ведьма еще спит, – шепотом объяснил он. – Разбудим сейчас – лишь наживем себе проблем. Мы оба. Лучше запастись терпением.
– У злобной ведьмы есть имя?
– Киара Бездушная, – процедил Бернальд. Но вскоре поспешил добавить: – Само собой, бездушной ее называют только воспитанники приюта и только в те моменты, когда она не может это услышать. В разговоре с ней такого рода вещи лучше не упоминать. Называй ее просто госпожой Киарой.
– Ты боишься ее?
– Я ее ненавижу. Но другого выхода, кроме как подчиняться ей, у меня нет. Поверь, никто из нас не испытывает к ней теплых чувств.
– Почему?