Поезд

Я прошел через вагоны до своего купе. В коридор начинали выглядывать сонные лица пассажиров. Кто испуган, а кто и в гневе.

Я вошел в купе, жена, испуганная и сонная, сидела подобрав под себя ноги и обмотавшись одеялом.

– Что случилось? – спросила она.

– Не знаю. Резко остановились. Пока ничего не говорят и проводники не в курсе. Все произошло неожиданно. Я схожу в начало состава, спрошу у машиниста, что там случилось.

Она молча кивнула, не то, приняв мой ответ, не то, одобрив мое желание "разведать" обстановку.

Пробираться через переполненные коридоры и тамбуры мне не хочется, проще пройти весь путь снаружи, тем более, что проводники уже открыли двери вагонов. Я надеваю шапку и накидываю пальто. Наспех намотав шарф, я открыл дверь купе и оглянулся.

– Будь осторожен – просит супруга.

Я киваю.

– Думаю мы в безопасности, не переживай. Наверно какие-то технические проблемы. Снега много выпало.

Выпрыгнув из вагона, я буквально сразу почувствовал разницу между одеждой деревенского жителя и городского пижона. Под брюки сразу набился снег, обжигая кожу под штаниной, а пронизывающий горный ветер выдул все тепло из под пальто. Я поежился. Окружающий воздух свеж и морозен, сковывает дыхание, от неожиданности я сдерживаю вдохи – пытаюсь дышать ровнее и не так глубоко. Повсюду вокруг, сколько видит глаз, скалы. Они настолько величественны и отвесны, что даже безумное количество снега выпавшее вчера не в состоянии накрыть их.

Свет в окнах поезда теперь горит ярко и мягким светом разливается по сугробам. Пассажиры прильнувшие к окнам, глазеют вокруг и оживленно беседуют. Некоторые, особо любопытные, уже выпрыгнули из вагонов и теперь как дети, соскучившиеся по зиме, дурачатся в глубоком снегу или вытаптывают дорожки вдоль вагонов пытаясь разобраться, что происходит. Вокруг столько движения, что это даже напоминает мне перрон в тот день, когда мы тронулись в путь. Не хватает только провожающих.

Чуть в стороне я заметил нашего проводника, он стоит закутавшись в теплый тулуп из собачьей шерсти и нервно курит.

– Что случилось? – интересуюсь я.

– Ничего не сказали. Говорят, мол, помогайте пассажирам. Остановка ненадолго.

– И это все? – с легким нажимом спросил я.

– Это все что сказали – с заметной усталостью ответил он и глубоко затянулся сигаретой.

Недовольный я отвернулся и направился в начало поезда.

– Я то что? Мне сказали успокаивать… – видимо почувствовав, что не проявил достаточной чуткости, бросает он мне в след.

Я не оглядываясь махнул рукой. Мысли мои уже были у локомотива. Ноги теперь следовали за ними.

То и дело проваливаясь в снег, при обходе других пассажиров, я добрался к началу состава. Люди вокруг, после первого легкого помешательства от свежего горного воздуха, потихоньку приходят в себя и начинают задумываться, что едва ли поезд остановился, чтоб они могли вдоволь поиграть со снегом. Переговариваясь между собой, они строят догадки и расспрашивают тех, кто возвращается от начала поезда. Из обрывков фраз я понимаю, что погода стала причиной остановки, что беспокоиться не о чем и скоро мы продолжим путь. Но звучит это как-то тревожно и похоже не сильно развенчивает сомнения пассажиров.

Наконец я достиг локомотива. Все любопытные уже ушли. Впереди, освещенный мощным пучком света от поезда, узкой вьющейся лентой над ущельем, висит мост. Голос сзади заставил меня обернуться.

– Сэр, будьте осторожны. Не стоит туда ходить.

Поодаль от меня, чуть в стороне, стоят и курят два мужчины. Увлеченный своими мыслями я их даже не заметил. Один, судя по одежде и строгому лицу, наш машинист. Это он окликнул меня. Второй, больше похож на манекен, обвешанный множеством шуб и накидок, с окладистой бородой, густо обрамляющей лицо. Он не подходит ни под один типаж и выглядит очень необычно.

– Что случилось? – спросил я.

– В ущелье течет река. Пар от нее, образует наледь на рельсах – ответил машинист и смачно затянувшись облезлой сигарой, продолжил – ехать дальше опасно. Нужно убрать лед.

– Как странно. Я не первый раз еду здесь зимой, но такое слышу впервые.

– Вы правы, сэр. Такое здесь не часто и обычно с этим справляется наш ангел-хранитель – он кивнул в сторону своего необычного соседа. Тот, смутившись, неловко опустил лицо, отчего его борода вылезла наружу как меховое жабо.

– Но сегодняшний снегопад… ухудшил обычное положение вещей – продолжил машинист. Он постоянно затягивается и выпускает клубы дыма так, словно это служит ему напоминанием о тех временах, когда поезда ходили на паровой тяге.

– Рельсы сильно обмерзли. Он не смог справиться с обледенением. Но… к счастью – он снова пыхнул табачным дымом – вовремя успел предупредить нас.

Борода путевого сторожа снова вылезла наружу, закрывая лицо.

– Спасибо вам – я кивнул сторожу.

От радости он только и смог, что закрыть рукой лицо и отмахнуться от нас другой рукой.

– Да что уж там, господа. Такая работа – его бархатистый, глубокий и приятный голос больше подошел бы оперному певцу.

– И все же, не всякая работа делается добросовестно – сказал я.

Сторож снова отмахнулся от похвалы.

– Пойду посмотрю как продвигаемся – сказал машинист.

– Могу я с вами? – спросил я.

– Пожалуйста. Только аккуратно. Не подходите к краю.

– Спасибо.

Мы втроем зашагали к краю расселины.

Ущелье выглядит величественно и прекрасно, освещенное ярким светом прожектора и посеребренное лунным светом. Огромный разлом земной коры, обнесенный, по краям, неприступными горными грядами. Массивные уступы, покрытые чистым, сверкающим словно звездная пыль снегом, как огромные ступени лестницы спускаются в бездонное ущелье. Но как бы неприступны не были скалы, окружающие нас, даже здесь природа разбросала живое. Могучие ели, похожие на древних бородатых великанов, даже в таких тяжелых условиях умудряются найти место и пустить корни. И судя по их размерам – отлично себя при этом чувствуют. Вот тут и остановился наш поезд, в каких-то метрах от разверзшейся пропасти. И единственным путем через это ущелье, является узкий мост. Трудно даже представить, что подобное строение мог создать человек. Больше похожий на плоды трудов титанов, а то и древних богов, сложенный из грубо обработанного камня, опирающийся на массивные колонны, мост отходил от обрыва и повторяя контур ущелья на несколько десятков метров, находил уступ на другом краю и врастал в него, словно за столетия укоренился в саму породу. Я подошел практически к самому краю. Внизу, невидимая в темноте, струилась река, это было понятно, по клубящемуся в ущелье туману – он и был причиной остановки поезда.

Как и сказал машинист – с обычным для этого места обледенением человек еще мог справиться, но снег, шедший последние несколько дней, способен был истощить всякие силы. А без посторонней помощи это было просто опасно. Теперь помощники машиниста, одетые не по зимнему легко, чтоб не стеснять движений, подпоясавшись страховочными веревками, двигаются по краю моста, отбивая лед с рельсов мягкими медными молотками на длинных ручках. Еще двое, одетые в теплые меховые тулупы и массивные меховые шапки, травят страховочные веревки удерживая их в раскинутых в разные стороны руках. К нашему счастью, снег на время прекратился, что вселяет надежду, что проделанная работа не пойдет прахом и мы успеем перебраться через этот опасный, но от этого не менее прекрасный мост до следующего снегопада.

Судя по всему, остановка должна быть достаточно долгой и я увидев все, что хотел, поблагодарил машиниста, и поспешил назад. Часть пути мы прошли вместе с путевым сторожем. Он тоже отправился домой, чтоб отдохнуть.

– Как вы тут живете? Вам не скучно? У вас же наверное есть семья? – спросил я.

– Старухи давно нет – со скромной улыбкой, польщенный таким вниманием, ответил он. А его, и без того раскрасневшееся на морозе лицо, кажется стало еще более пунцовым – А дети в городе живут. Незачем, нам старикам, им мешать. Вот я сюда и подрядился. Холодновато. Но зато красиво, чисто и воздух свежий. Платят – не обижают. Да деньги я детям отправляю. Зачем они мне здесь. Всем необходимым компания обеспечивает.

И внезапно осознав, что увлекся и наговорил уже больше чем позволяет подобный вопрос, резко осекся, и снова зардевшись сказал, что если мне и правда интересно, то он почтет за честь показать мне свой дом, и угостит меня чаем.

Не знаю поверил ли он мне, но то ли от нежелания возвращаться к рукописи, то ли рассудив, что это поможет моим изысканиям, я охотно согласился. Упомянув, что вот только сообщу супруге о положении дел и обязательно зайду к нему "на огонек".

***

Порядком напуганные и одетые в основном не по погоде пассажиры оживленно обсуждали внезапную остановку поезда, стоя у входа в наш вагон. Любопытные детишки глазели из окон на своих родителей, улавливая их настроение и о чем то суматошно споря между собой. Им не меньше взрослых хотелось на улицу, но было нельзя.

Испытывая чувство долга, я как мог объяснил соседям причину остановки и высказал предположение относительно времени, которое потребуется на расчистку рельс ото льда. Кажется я немного их успокоил – внушив, что у команды поезда все под контролем и даже если мы задержимся чуть дольше чем планировали, то в поезде их обеспечат всем необходимым. И лучшее, что они сейчас могут сделать, это вернуться обратно и запастись терпением. Люди кивали, но расходиться не торопились. Сделав все, что было в мои силах, я поспешил к жене.