Поезд

– Спасибо – ответил я.

Мы пожали друг другу руки и я вышел наружу.

Кажется стало заметно холодней, не смотря на обильно падающий снег. Я поежился, поднял воротник и направился к поезду. Снег скрипит под подошвами, так, как никогда не скрипит в городе. Вокруг меня хвойный лес – деревья накрытые снегом, такие пышные, что все окружающее пространство кажется таким пушистым и мягким, в отличии от города, с его острыми углами и четко очерченными линиями. Воздух свеж и прозрачен. Кажется я могу различить каждую снежинку в отдельности. Они неторопливо падают вниз и дополняют мягкость рассеянную повсюду. Слабый лунный свет проникает сквозь ветви и отражается от снега – такого чистого, что под лунным светом он отливает сказочной синевой. Раздался еще один гудок. Это не производит на меня решительно никакого впечатления. Кажется тронься поезд без меня, я не сильно бы расстроился.

Удивительная чистота горного воздуха и окружающая меня природа, а может вечер, проведенный в неожиданном и уютном месте, но на некоторое время привычные мысли испарились, а проблемы отошли на задний план. Я словно заново родился и теперь особенно остро ощущаю окружающий мир. Кажется я вижу все иначе, чувства преломляются, я вижу новые детали. Мысли складываются в слова и предложения. Я наслаждаюсь их плавным течением и даю им полную свободу. Мне даже не нужно складывать их самому, мир вокруг так прекрасен, что слова, описывающие его, сами насыщаются окружающей красотой и их нужно только положить на лист. Я не тороплюсь, ускорившись я могу пропустить что-то важное и магия исчезнет. Так я дохожу до поезда.

Вагоны уже практически заполнены. Лишь такие же, как и я, опоздавшие "вскакивают на подножку уходящего поезда". Люди «прилипли» к окнам, в ожидании самого волнующего аттракциона в их жизни. Все знают причину остановки. Все понимают, что переезд сопряжен с определенным риском, хоть и предупреждены машинистом, что дорога безопасна и полностью готова к переезду. Я влетаю в купе. Жена встревожена и испугана, но мое появление вызывает у нее выдох облегчения. Она подходит ко мне и обнимает. Молчит, но ее объятия говорят о многом, говорят о чувстве, которое она по прежнему, спустя много совместных лет испытывает ко мне. Меня тоже охватывает это чувство. Я хочу положить его на бумагу, но терпеливо жду, ведь магия может испариться. Я наслаждаюсь моментом. Наконец жена делает шаг назад и держа меня за обе руки говорит:

– Сейчас должны тронуться. Было объявление по громкой связи.

– Да, знаю. Я слышал гудки.

Мы садимся на сиденья и жена замирает у окна. Время от времени бросая на меня короткий взгляд. Она ничего не спрашивает, знаю, что ей интересно, но кажется что-то важное теперь есть у нее, а для остального еще будет время.

Я протягиваю руку к моей наплечной сумке, висящей на крюке на стене, и снимаю ее. Достаю дневник и карандаш. Раскрываю дневник перед собой. Мне уже не требуется настрой. Мысли уже витают внутри меня и только и ждут момента, когда я смогу выплеснуть их на страницы.

Поезд дергается и мы трогаемся. Я чувствую это, но кажется это где-то там, далеко. Далеко от моих мыслей. Я пишу и пишу без остановки.

Поезд двигается медленно. Вот локомотив вступает на рельсы над пропастью. Вот еще вагон, и еще. Мы идем по дуге и можем видеть передние вагоны. В желтых проемах окон, где все занавески отдернуты в стороны, выстроились люди. Они неподвижны. Только смотрят по сторонам боясь шелохнуться. Но я словно не замечаю этого, я поглощен работой и новые слова появляются на бумаге. Карандаш в моей руке замирает. Я поднимаю взгляд. Моя жена смотрит на меня со смесью восхищения и гордости, а еще видимо бесконечной любви. Кажется пропасть теперь ее мало волнует. Она не задает вопросов, в ее взгляде нет спешки или напряжения. Она умиротворена. Наш вагон въезжает на мост. Из под колес, под их мерное постукивание, выстреливает лед и исчезает в бездне насыщенной паром. А сверху, следом за ними летит снег и тоже исчезает внизу. Я чувствую взгляд на себе и у самого обрыва вижу сторожа. Он вышел проводить поезд. Я смотрю на него и поднимаю руку в прощальном жесте. Он поднимает руку с массивной рукавицей и машет мне в ответ. Наконец он исчезает за окном. Я снова поворачиваюсь к жене и улыбаюсь. Она улыбается мне. Я возвращаюсь к рукописи. Слова сами выскакивают из под карандаша. Я не тороплюсь. Я точно знаю, что остановлюсь еще не скоро, а значит все хорошо.

Поезд благополучно пересекает пропасть и теперь набирает ход. Снова валит снег, снова проносятся мимо столбы электропередач. Мы снова петляем между отвесных скал и две тонкие полоски металла указывают нам путь.

***

Спустя два часа, когда свет во всех окнах поезда потушен и люди отдыхают после случившихся тревог, я дописываю свой текст:

"Жизнь можно воспринимать по разному. Как приключение, как испытание, как миссию наделенную целью, как череду случайностей, как биологический процесс или как цепь закономерностей обусловленных положением звезд или высшим замыслом, и даже как бессмысленное времяпрепровождение. Но как бы вы ее не воспринимали, скорее всего вы неправы. Жизнь невозможно «округлить», вогнать в привычные, понятные вам «рамки». Жизнь как поезд, который летит по рельсам, независимо от вашего к нему отношения, независимо от ваших мыслей и планов.

Все мы движемся из начальной точки, хотя и это лишь удобное допущение, ведь при рождении мы все находимся в разных условиях – до конечной, которая более предсказуема. А маршрут великой случайности и неоднозначности – это и есть ваш путь. Иллюзия, считать, что вы сами определяете его. Как бы вы не хотели столкнуть судьбу «с рельсов» или перевести на другой путь, намеренно ли или желая воспользоваться случайностью, у вас ничего не выйдет. Каждый раз когда вы думаете, что вы знаете путь по которому пойдете, жизнь удивит вас и возможно оставит в дураках. Но это не значит, что все потеряно. Даже следуя заложенному «маршруту» вы не обречены. На вашем пути есть масса остановок и что самое приятное, вы вольны устраивать их в любое время и где хотите. А еще, вы можете выбирать попутчиков с которыми скоротаете время. В общем, вы можете прекрасно провести время в пути."

Затем я, опустошенный, но довольный, закрыл дневник и убрал его в сумку.