– Черт меня возьми! – пробормотал Кэри.
– Вы говорите, Денисон каким-то образом потерял неделю жизни? – спросил Иредаль.
– Он говорит, что из его памяти выпала одна неделя.
– Тогда я рискну предположить, как это было проделано. Разумеется, его нашпиговали наркотиками и все время держали в бессознательном состоянии. Я обратил внимание на пластырь на его левой руке. Я не снимал пластырь, но именно там была введена капельница, поддерживавшая жизнедеятельность Денисона.
– Продолжайте, – заинтригованно сказал Кэри.
– В уголке левого века был сделан разрез – пятиминутная работа для любого опытного хирурга. Затем, насколько я понимаю, они нанесли татуировку. Обычно после татуировки несколько дней сохраняются болезненные явления, но недели вполне достаточно для полного заживления. Остальное и вовсе не представляло труда.
Он взял обе фотографии.
– Как видите, подстилающая костная структура и форма черепа у них сходные. Надо полагать, если бы у вас была фотография Мейрика пятнадцати-двадцатилетней давности, он показался бы вам похожим на Денисона – того Денисона, который жил в Англии. Насколько я понимаю, Мейрик не стеснялся в расходах?
– Он достаточно богат, – ответил Кэри.
– Это заметно по его лицу, – заметил Иредаль. – У Денисона, напротив, немного истощенный вид.
– Интересно, что вы об этом упомянули, – Кэри раскрыл папку. – Судя по тому, что мы имеем, Денисон был если и не алкоголиком, то пьяницей, балансировавшим на самом краю. Он совсем недавно потерял работу – уволен за некомпетентность 24 июня.
Иредаль кивнул.
– Симптоматично. Алкоголики едят мало – они получают калории из выпивки, – он встал. – Это все, что я могу для вас сделать сегодня, джентльмены. Мне хотелось бы осмотреть Денисона завтра. Нужно подумать о возвращении ему его прежнего облика, что будет совсем непростой задачей – этот силикон чертовски трудно вытянуть наружу. Что-нибудь еще?
– Ничего, мистер Иредаль, – ответил Кэри.
– Тогда с вашего разрешения я немного посплю. Сегодня у меня был очень трудный день.
– Вы знаете, где ваша комната, – сказал Кэри. Иредаль кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.
Кэри и Маккриди некоторое время в молчании глядели друг на друга. Затем Кэри вздохнул и спросил через плечо:
– Что скажешь, Ян?
– Черт меня возьми, если я знаю, что сказать, – признался Армстронг.
– Не расстраивайся – со мной такая же история, – проворчал Кэри. – Я на своем веку слыхал немало идиотских историй, но этот случай, похоже, заслуживает главного приза. Посмотрим, что скажет Хардинг. Почему-то мне кажется, что он пробудет там дольше, чем Иредаль. Пора поставить кофе, у нас целая ночь впереди.
Кэри оказался прав: до появления Хардинга прошло больше двух часов. Лицо психиатра было тревожным.
– Денисона нельзя надолго оставлять в одиночестве, – с порога сказал он.
– Ян! – позвал Кэри.
Армстронг встал.
– Если он захочет поговорить с вами – пусть говорит, – сказал Хардинг. – Поддерживайте разговор, но ни в коем случае не вдавайтесь в частности. Держитесь общих тем, понятно?
Армстронг кивнул и вышел из комнаты. Хардинг опустился в кресло, Кэри внимательно наблюдал за ним.
– Судя по вашему виду, доктор, вы нуждаетесь в выпивке, – заключил он. – Виски?
Хардинг кивнул.
– Благодарю вас, – он потер лоб. – Денисон в очень плохом состоянии.
Кэри плеснул в бокал пару унций виски.
– Что вы имеете в виду?
– Над ним основательно потрудились, – ровным голосом ответил Хардинг.
– Над его сознанием? – Кэри протянул ему бокал.
Отхлебнув половину, Хардинг закашлялся.
– Другую половину надо разбавить водой, – проворчал он. – Да, я имел в виду его сознание. Кто-то крайне безжалостно обошелся с ним. Из его памяти выпала неделя; то, что с ним сделали, было сделано за эту неделю.
Кэри нахмурился.
– Иредаль высказал предположение, что его все время держали в бессознательном состоянии.
– Одно не исключает другого, – возразил Хардинг. – Возможно, с помощью наркотиков его психика в течение недели поддерживалась в угнетенном состоянии.
– Вы говорите о промывке мозгов? – спросил Маккриди.
– В определенном смысле, – Хардинг принял у него бокал с разбавленным виски. – Перед теми, кто обрабатывал Денисова, стояла следующая проблема: в идеале следовало бы довести Денисона до такого состояния, что он начал бы считать себя Мейриком. Но это невозможно, – Хардинг сделал многозначительную паузу. – По крайней мере, этого невозможно добиться за одну неделю.
– Вы полагаете, что такая возможность в принципе существует? – недоверчиво спросил Кэри.
– Да, – устало ответил Хардинг. – Такое возможно. Но у этой шайки было слишком мало времени, поэтому им пришлось искать другой путь. Насколько я понимаю, их задача заключалась в том, чтобы поместить Денисона в отель в качестве Мейрика и при этом быть уверенными, что он не ускользнет из-под контроля – например, не улетит в Лондон первым же рейсом. Поэтому они обработали его, – последние слова Хардинг произнес как нецензурное выражение.
– Каким образом? – спросил Кэри.
– Что вы знаете о гипнозе?
Маккриди фыркнул, и Хардинг взглянул на него, прищурив глаза.
– Нет, мистер Маккриди, это не шарлатанство, – холодно сказал он. – Денисона долгое время держали в гипнотическом состоянии, инициированном наркотиками, и в это время его психика постепенно разрушилась, – он сделал неожиданно беспомощный жест. – Подозреваю, у Денисона уже была склонность к неврозам. У них оказалось под рукой много вспомогательных инструментов – иррациональные страхи, незалеченные душевные травмы и так далее.
– Что вы имеете в виду под склонностью к неврозам? – спросил Кэри.
– Трудно сказать, но похоже, что к тому времени, когда его начали обрабатывать, он был уже не вполне нормальным человеком.
– Чокнутый? – вставил Маккриди.
Хардинг неприязненно взглянул на него.