Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

– Черт возьми, пошли давай и узнаешь!

В этот ночной час у Джона Эрми терпеть тупость не хватало сил. Он потянул Роу за руку. Роу выдернул ее обратно.

– Если ты не пойдешь, у тебя на голове будет столько шишек, что ты не сможешь надеть шляпу, – рявкнул Эрми на Роу.

Как раз в тот момент доктор Роу почувствовал руки еще одного человека на другом плече, его подняли и пронесли сквозь толпу в соседний концертный зал, где гости танцевали под музыку оркестра Бадди Керка. Доктора Роу протащили через задний коридор и поставили перед дверью. Это была дверь самого Дэйна.

Роу почувствовал, как у него похолодело внутри. Он попытался убежать. Джон Эрми преградил ему дорогу. Еще один человек, крепыш-грек с квадратной челюстью по имени Гарри Леопулос, толкнул Роу в кабинет:

– Давай, пошевеливайся, или я размажу тебя по всему городу, от одного конца до другого.

Леопулос оторвал Роу от пола. Роу повернулся к Эрми, тот целился в него из пистолета. И это было страшно. Роу отказался от борьбы и позволил Леопулосу втащить себя в кабинет.

За большим дубовым столом сидел Дэйн Харрис. У него были широкие плечи, круглое лицо, стрижка под машинку, идеальные стрелки на брюках и вид молодого преподавателя колледжа. Он сидел, скрестив ноги и перебирая в руках игральные карты. Дэйну Харрису было всего сорок три года, но место за этим столом делало его самым влиятельным человеком в Хот-Спрингсе. Последний в длинном списке игорных боссов, Дэйн фактически возглавлял сообщество из более чем сорока известных преступников, которые заведовали городскими казино и букмекерскими конторами. Это означало, что Дэйн Харрис управлял всем Хот-Спрингсом, всем игорным сообществом. Его работа заключалась в том, чтобы удостовериться, что все функционирует как хорошо смазанная машина, и это была задача не из легких.

До Дэйна были и другие воротилы игорного бизнеса – люди, которые следили за тем, чтобы стороны, обеспечивающие соблюдение законов об азартных играх, были довольны и справедливо делили прибыль между многочисленными владельцами клубов. Дэйн же столкнулся с особой задачей: восстановить порядок в городе, пережившем несколько бурных лет без толкового руководителя. Владельцы конкурирующих игорных домов спонсировали своих кандидатов, разбивая команды по двое, а иногда и по трое. Полиция и губернатор одни клубы закрывали, а другим разрешали работать. Одни судьи прикрывали букмекеров, когда их ущемляли, а другие выдавали ордера на арест врагов своих друзей. Все ссорились из-за того, кто что должен получить, кто может управлять процессом, а кто – нет. Дэйн стал тем самым человеком, который разрешал спорные ситуации. Он создал коалицию влиятельных сторонников и презентовал им видение Хот-Спрингса как следующего Лас-Вегаса. Зачеркнуто. Больше чем Лас-Вегаса. В качестве доказательства он построил «Вэйпорс». К Дэйну потянулись игроки, политики, даже мафиози. А сейчас он сидел за большим дубовым столом – мальчик-король и последний человек, с которым Л. В. Роу хотел оказаться лицом к лицу. Во всяком случае, не таким образом.

Через стол от Дэйна сидел Джерри Розенберг. Розенберг был кредитором казино «Фламинго» из Лас-Вегаса, а значит, работал на Мейера Лански, в то время контролировавшего игорные интересы почти всех преступных кланов в Соединенных Штатах. В тот вечер Джерри находился в Хот-Спрингсе в качестве временного кредитора «Вэйпорс», иначе говоря, он был здесь прикормленным ростовщиком. В такие знаменательные вечера, как субботы во время сезона скачек, «Вэйпорс» принимали десятки крупных игроков и дела шли гораздо активнее, чем обычно. Дополнительный объем требовал доступа к серьезным кредитам, мгновенным и по первому требованию. Подобные услуги нельзя было получить в Банке Арканзаса. Розенберг одобрял кредиты для клиентов «Вэйпорс» – кредиты, которые, с большой вероятностью, были обеспечены мафией.

Отрицая очевидное, народ в Хот-Спрингсе любил говорить, что их игорное сообщество доморощенное, свободное от влияния мафиози, дергавших за ниточки девятимиллиардную нелегальную игорную индустрию по всей стране. И хотя большинство крупных игорных домов в Хот-Спрингсе принадлежали местным парням, городок зависел от мафии: именно она обеспечивала большую часть топлива для двигателя игорного бизнеса, как, на самом деле, и было задумано. Эти девять миллиардов долларов – самый крупный в 1961 году источник дохода мафии, которая объединилась в национальный преступный синдикат для координации своих действий и дележа прибыли. Деньги шли не напрямую от проведения игр в крэпс и т. п.: прибыль поступала благодаря контролю над инфраструктурой – от нее зависела работа игорных заведений. Мафия продавала клубам Хот-Спрингса игровые автоматы, производила фишки и столы для игры в кости и даже обучала своих дилеров и пит-боссов[24 - Пит-босс в казино – работник игорного зала, который наблюдет за питом (группой игорных столов), а также обеспечивает комфортный процесс игры для всех гостей. – Прим. пер.] в подконтрольных криминалу казино в таких местах, как Лас-Вегас и Гавана. Самое важное, что мафиози контролировали проводную связь – главный способ передачи информации о спортивных результатах букмекерам от побережья до побережья. Имея в своих руках провод, гангстеры использовали его как своеобразную дубинку для выколачивания процента практически с каждого доллара, поставленного в Америке.

В Хот-Спрингсе телеграфной службой управлял Оуни «Убийца» Мэдден, бывший владелец гарлемского ночного клуба «Коттон» и бывший криминальный авторитет Нью-Йорка. После освобождения из тюрьмы в 1931 году Лански и другие лидеры национального преступного синдиката предложили Оуни «удалиться на пенсию» в Хот-Спрингс. За тридцать лет Мэдден втерся в местное сообщество и служил послом мафии в маленьком южном городке. Он стал влиятельной фигурой в Хот-Спрингсе, и его власть вызывала недовольство многих, а некоторые даже испытывали ее на прочность. А вот Дэйн Харрис признал в Оуни ценного союзника и человека, разделявшего его видение того, как надо управлять Хот-Спрингсом. Оуни, в свою очередь, увидел в молодом Дэйне человека достаточно амбициозного, жесткого и, что самое важное, достаточно умного, чтобы вести Хот-Спрингс к светлому будущему. Если в Нью-Йорке Оуни расправлялся со своими врагами, расстреливая их на улицах, то в Хот-Спрингсе он вел себя сдержаннее. Оуни намеревался дожить остаток своих дней на курорте. Он не собирался возвращаться в тюрьму, но и на пенсии пребывать не планировал. Он заработал состояние, управляя самыми известными ночными клубами Нью-Йорка. У него начинали свою карьеру ставшие суперзвездами Мэй Уэст[25 - Мэй Уэст – американская актриса, драматург, сценарист и секс-символ (1893–1980). – Прим. пер.], Джордж Рафт[26 - Джордж Рафт – американский актер и танцор (1901–1980), друг детства Оуни Мэддена. – Прим. пер.] и Дюк Эллингтон. Он не собирался сидеть на обочине жизни в таком городишке, как Хот-Спрингс. Ну, уж явно не в тот момент, когда в нем был потенциал. Оуни помог Дэйну стать боссом игорного бизнеса без единого выстрела: он защищал Дэйна от внешних врагов, а Дэйн его – от внутренних недругов.

И все же присутствие в Хот-Спрингсе таких людей, как Оуни Мэдден и Джерри Розенберг, стало главной проблемой, с которой пришлось считаться Дэйну Харрису. К 1961 году общество устало от мафии. Генеральный прокурор США Роберт Кеннеди вел войну с организованной преступностью, выдвинув ряд законодательных инициатив, направленных на ограничение ее влияния на игорный бизнес. До того, как его брата[27 - Старший брат Роберта Кеннеди – Джон Ф. Кеннеди, 35-й президент США (1917–1963). – Прим. пер.] избрали президентом, младший Кеннеди работал специальным советником в комитете Сената США по расследованиям. Этот комитет как раз и занимался проверками деятельности организованной преступности в 1950-х годах. В ходе серии слушаний, получивших большой резонанс, Кеннеди, Сенату и Федеральному бюро расследований удалось закрыть города-казино по всей Америке: Финикс-Сити (Алабама), Ньюпорт (Кентукки), Форт-Уэрт (Техас) и даже Палм-Бич (Флорида). По мере того как закрывались игорные заведения в этих городах, Хот-Спрингс развивался.

В 1961 году Хот-Спрингс чудом остался нетронутым сенатским расследованием и по-прежнему держался плечом к плечу с Лас-Вегасом как одна из американских столиц порока. Уильям Хандли, главный следователь по борьбе с организованной преступностью в команде Кеннеди, назвал Хот-Спрингс «крупнейшей незаконной игорной операцией в Соединенных Штатах». Город оказался под прицелом, и Дэйн понимал, что нужно что-то предпринять, пока Кеннеди не удалось полностью закрыть Хот-Спрингс. Многие в Арканзасе верили, что смогут его остановить, если казино порвут связи с мафией. Но если бы все было так просто, это давно было бы сделано. Дэйну и другим владельцам игорных заведений мафия была нужна. Они не могли принимать ставки без проводной связи. Они не могли вести игру в крэпс без хорошо обученных и надежных дилеров и пит-боссов. Они не могли играть на большие деньги без кредитов для своих игроков. По мере роста популярности и прибыли от термального курорта рос и интерес к нему со стороны преступных кланов по всей стране. Дэйну пришлось работать с Оуни и местными политиками, чтобы держать в узде и мафию, и правительство, и становившихся все больше взбудораженными местных жителей, пока он прикидывал, как связать несвязываемое. И хотя Джерри Розенберг и ему подобные не давали расслабиться, в итоге все получалось так, как он рассчитывал, и так и должно оставаться впредь. И Дэйн был не из тех, кто охотно терпел глупых деревенских костоправов вроде доктора Роу.

Эрми прижал Роу к стене, пока Леопулос вытаскивал фишки из его карманов.

– Сколько у тебя этих чертовых фишек? – спросил Эрми.

– Скажите же мне, в чем дело! – потребовал Роу.

– У нас есть основания полагать, что вы забирали фишки, которые дилер ставил за вас, – сказал Дэйн, продолжая играть на руку Розенбергу.

Доктор Роу выразил недоумение, что кто-то мог принять его за мошенника. В конце концов, он играл здесь каждую неделю. Все его знали.

Да, ответил Дэйн, они знали его хорошо:

– Ты мелкий игрок. Ты играешь на один и два чека. Тем не менее я видел, как ты за одну ночь обналичил шестьсот-семьсот за раз.

Эрми и Леопулос выложили чеки из кармана Роу на стол. В дверь постучали. Леопулос открыл: на пороге стоял Ричард Дули.

– Это тот самый парень? – спросил Дэйн.

Дули кивнул.

– За сколько он купил?

– Пятьдесят долларов.

– Это ложь! – сказал Роу. – Я купил за сотню!

Он сказал им, что выиграл деньги без обмана и намерен уйти со своим выигрышем.

– Я размажу твою голову по стене, – произнес Леопулос. – Когда я с тобой покончу, от тебя ничего не останется.

Доктор Роу увидел, как в руке Гарри Леопулоса появился блэкджек – короткая свинцовая дубинка, обтянутая кожей. Дэйн Харрис жестом велел Дули покинуть кабинет.

В ТОТ ВЕЧЕР В КОНЦЕ СВОЕЙ СМЕНЫ Хейзел зашла в гостиную и заняла место у бара. Последние несколько лет она время от времени работала на Дэйна Харриса в его ночных и не только заведениях. Иногда она надевала кухонный передник, иногда в небольших казино сдавала карты, иногда шила. Но ей редко удавалось посидеть за знаменитой барной стойкой «Вэйпорс», сделанной из красного дерева, и выпить с арканзасской аристократией. Впрочем, сегодня вечером она обойдется без подноса. И сдавать карты тоже не будет. Оркестр заиграл «Главным образом Марта»[28 - «Главным образом Марта» (англ. Mostly Martha) – популярная песня. Самая известная версия была записана группой «Кру Катс» (англ. The Crew Cuts) в 1955 году. – Прим. пер.]. Танцпол наполнился кружащимися юбками. Бармен приветствовал ее, назвав по имени.

Хейзел попросила смешать ей виски. В «Вэйпорс» она чувствовала себя как-то неуютно: уж очень было темно. Какие еще тайны скрывались за кулисами казино и фешенебельных ночных клубов Хот-Спрингса? Сколько избитых и окровавленных тел лежало в подворотнях? Сколько людей пострадало, чтобы эти богачи могли есть стейк и танцевать всю ночь напролет? Сколько виски лучшего качества могла получить молодая женщина за десять долларов в элегантном баре в «Вэйпорс»? Хейзел понятия не имела. Сколько виски она вообще могла выпить? А вот по поводу ответа на последний вопрос кое-какие догадки у нее все же имелись.

Хот-Спрингс еще может стать вторым Лас-Вегасом. Местом, которым, как Дэйн Харрис всегда верил, он может быть. Местом, которым он уже стал, как считали, приехав сюда тридцать лет назад, Хейзел Хилл и Оуни Мэдден, – местом, где они могут получить все. 1961-й оказался самым успешным годом для крупнейшей незаконной игорной операции в Соединенных Штатах, которая обещала стать еще масштабнее. Дэйн, Хейзел или Оуни проделали нелегкий путь. И какая-то невероятная тяжесть навалилась на них. Может быть, та самая цена, которую им еще предстоит заплатить.

Часть I

Вода

1931–1939

Глава 1

Хейзел

4 апреля 1935

Двести долларов, и я оставляю девушку.

Хейзел не совсем понимала, куда направляется. Она сидела рядом с отцом в его «Плимуте», на тот момент ей едва стукнуло шестнадцать. Они ехали по 70-й автостраде на окраине Хот-Спрингса и не собирались возвращаться в Огайо.

Клайд Уэлч свернул с шоссе на грунтовую дорогу. Пыль, вздымающаяся вокруг машины, словно коричневая грозовая туча, доставила их к месту назначения – маленькому фермерскому дому на вершине зеленого холма. Клайд припарковал машину и посмотрел в сторону дома. На деревянном крыльце его ждал человек, похожий на высохший ствол дерева, с длинной белой бородой, ниспадавшей на грудь поверх пыльного комбинезона. Клайд глубоко вздохнул, прежде чем вылезти из машины, и направился навстречу старику. Хейзел знала и этот дом, и этого старика. Она наблюдала из «Плимута», как ее папаша пожимал руки и разговаривал с отцом Холлиса Хилла, молодого человека, с которым она встречалась, когда они с Клайдом гостили в Хот-Спрингсе. Она удивилась, что Клайд вообще знал о парне. Хейзел не представляла, о чем могли беседовать отцы на крыльце дома Хиллов. Впрочем, о чем бы ни шла речь, ничего хорошего, скорее всего, это не сулило.

Хейзел и Клайд Уэлч приехали в Хот-Спрингс, штат Арканзас, из Ашленда, штат Огайо, на этом же самом «Плимуте» четыре недели назад. Клайд был тренером лошадей или, во всяком случае, изо всех сил старался им стать. Ипподром Оуклан-Парк впервые открылся в Хот-Спрингсе в 1905 году, но спустя два года его закрыли, поскольку в 1907 году правительство штата запретило делать ставки на скачках. На протяжении многих лет предпринималось множество попыток изменить закон и вернуть скачки, но безуспешно. Ирония в том, что ипподром оставался закрыт как раз в те годы, когда в Хот-Спрингсе процветал игорный бизнес и игра в казино шла на глазах у Бога и всего честного народа. Скачки переживали всплеск популярности по всей Америке, отчасти благодаря выдающемуся жеребцу Мэн-О-Уору[29 - Мэн О?Уор (транслитерация англ. Man o?War) – американская чистокровная скаковая лошадь, которая считается одной из величайших скаковых лошадей всех времен (1917–1947). – Прим. пер.], выигравшему за свою карьеру в первые годы после Первой мировой войны двадцать заездов из двадцати одного. По всей стране штаты отменяли запрет на ставки на лошадей, чтобы удовлетворить спрос публики. Но законодательное собрание штата Арканзас, возглавляемое консервативными баптистами, решило не следовать примеру остальных, и владелец Оуклан-Парка, король недвижимости Луи Селла из Сент-Луиса, штат Миссури, предпочел держать ипподром закрытым и не нарушать закон, как это делали казино. Селле также принадлежали ипподромы в Мемфисе, Новом Орлеане, Детройте, Баффало и некоторых других городах. И он готов был спокойно ждать, когда политические ветры в Арканзасе сменятся, сколько бы времени это ни заняло.

Когда Великая депрессия[30 - Великая депрессия – мировой экономический кризис, начавшийся 24 октября 1929 года с биржевого краха в США и продолжавшийся до 1939 года (самый острый период – с 1929 по 1933 год). – Прим. пер.], охватившая всю страну, наконец, добралась до Хот-Спрингса, именно владельцы казино приняли меры по возобновлению работы ипподрома Оуклан-Парк. Они считали, что скачки – это как раз то, что нужно для поддержания притока туристов в Хот-Спрингс в трудные времена. Именно заинтересованные в развитии казино лица вместе с мэром Лео Маклафлином связались с Луи Селлой в 1934 году и пообещали ему, что, если он снова откроет ипподром, они позаботятся о том, чтобы у него не было неприятностей. И они не блефовали. У них было четкое представление о том, как можно обойти закон без каких-либо последствий. Но в 1934 году удача начала вырисовываться на горизонте. На протяжении многих лет, что Оуклан-Парк не работал, у казино постоянно возникали проблемы с законом: обыски и полное закрытие, перемещение игорных столов из одной подсобки в другую… Луи Селла, вероятно, помнил те дни. Он также, скорее всего, помнил, как в 1907 году первые владельцы Оуклан-Парка решили послать закон ко всем чертям и попытались открыть ипподром и провести скачки. В день открытия их встретила вооруженная милиция штата.

Однако для Хот-Спрингса наступили новые времена. В 1928 году жители избрали своим мэром Лео Маклафлина – общительного человека, который расхаживал по городу с гвоздикой на лацкане пиджака и в канотье и ездил в здание суда и обратно в конном экипаже. Он пообещал горожанам, что в случае избрания разрешит игрокам открыть свои заведения, к черту законы, – и свое обещание сдержал. Он обложил налогами игру в крэпс и публичные дома, проложил дороги, установил электрические фонари, и все были счастливы. Маклафлин сам назначал шерифа и прокуроров, а губернатора и близко не подпускал. Благодаря новой, все позволяющей власти Луи Селлу удалось-таки переубедить. Решено: Оуклан-Парк возвращается в бизнес в сезоне 1934 года.

Любители лошадей по всей Америке пронюхали об открытии Оуклан-Парка в начале 1934 года, и Клайд Уэлч не был исключением. Это стало для него добрым известием. Великая депрессия не обошла Клайда стороной. Он страдал диабетом, а врач был ему не по карману. Из-за жутких болей в ногах Клайд хромал. Своей конюшни с лошадьми у Уэлча не было: «синий воротничок»[31 - «Синий воротничок» – таким выражением обозначают принадлежность к рабочему классу; как правило, «синие воротнички» заняты физическим трудом с почасовой оплатой. – Прим. пер.], тренер лошадей, работающий где придется, постоянно в дороге, которая приводила его то в один конец Америки, то в другой, а иногда даже в Мексику. Но в последнее время у него совсем не было лошадей для тренировки. Когда он услышал об Оуклане, то сразу понял, что поднимется большая шумиха: Клайд уже бывал в Хот-Спрингсе и знал, что место это дикое. Даже местные жители хвастались, что это «город всех грехов мира». Он прикинул, что мог бы попробовать отбить работу у конкурентов с помощью своего секретного козыря: согласиться получать деньги только в случае выигрыша, работая за комиссионные. Клайд погрузил свою шестнадцатилетнюю дочь в «Плимут» и, не имея ни лошади, ни даже обещания ее тренировать, двинулся на юг из Ашленда, штат Огайо, чтобы посмотреть, не удастся ли ему убедить владельца или двух дать шанс тренеру-янки с одной здоровой ногой.

Несмотря на сомнительную репутацию города, не каждый житель Хот-Спрингса являлся грешником. Даже игорные заведения и закусочные закрывались по воскресеньям. В городке проживало не так уж мало истинно верующих людей. Один из них принадлежал к баптистам старой школы – священник по имени Лютер Саммерс. Он начал свой путь, проповедуя в молельных шатрах в Теннесси, окуная головы в воду и спасая души с такой сумасшедшей скоростью, что это привлекло внимание церковных руководителей по всему Югу. Он читал проповеди об адских пороках общества, главными из которых были алкоголь и азартные игры. В конце 1920-х годов личный крестовый поход привел Лютера Саммерса в Хот-Спрингс, где он занял кафедру в баптистской церкви Парк-Плейс, известной благодаря своим воскресным радиоэфирам по всему Югу как «маленькая белая церковь в долине».

Прослышав о намерении вновь открыть ипподром, Саммерс попытался организовать единый фронт священнослужителей, чтобы противостоять этой затее. Он обратился к губернатору Джуниусу Мэриону Футреллу с просьбой прислать милицию. В награду за свои старания Саммерс получил по почте письмо с намалеванными черепом и скрещенными костями, где было написано: «Твоя церковь сгорит, и ты будешь числиться без вести пропавшим». Он отнес письмо в полицию, где ему сказали, что на его месте уехали бы из города. Так священник и поступил. Он попрощался со своими прихожанами и покинул Хот-Спрингс. Маленькая белая церковь в долине нашла себе нового проповедника, который относился к туристическому бизнесу городка более снисходительно.

СКАЧКИ НАЧАЛИСЬ 1 марта 1934 года, в открытую попирая закон. Милиция здесь не появилась, в отличие от десятков тысяч посетителей, приходивших на ипподром день за днем. Среди них были Клайд и Хейзел. За двадцать семь дней скачек Клайд смог заполучить предостаточно лошадей для бесплатной тренировки. Хейзел тоже внесла свою лепту: она работала на дальней стороне, носясь по ипподрому и собирая запперы – электрические сигнальные устройства, которые жокеи, решившие сжульничать, использовали, воздействуя на лошадь током, чтобы та быстрее бежала. В конце забега нечистые на руку наездники выбрасывали их в грязь. Хейзел подбирала запперы и снова продавала их жуликам. В последний день скачек, 4 апреля, на ипподроме присутствовали более пятнадцати тысяч человек – самая многочисленная толпа в истории Арканзаса, когда-либо наблюдавшая за спортивным событием. Впрочем, самые успешные скачки в истории Хот-Спрингса не принесли Клайду Уэлчу удачи. Несмотря на то что он набрал много лошадей для работы, ни с одной из них особых результатов Клайд не добился. И если Хейзел, возможно, и заработала несколько баксов, торгуя подобранными запперами, то Клайд оказался в полном пролете. После соревнований Хейзел и Клайд погрузились в «Плимут» и отправились за город, сделав по пути одну короткую остановку на семейной ферме Хиллов.

У Ричарда Хилла, с которым Клайд болтал на крыльце, была сестра, владевшая кафе по соседству с квартирой, которую Клайд и Хейзел сняли на месяц. Хейзел постоянно там торчала и в конце концов познакомилась с Холлисом, двадцатидвухлетним сыном Ричарда, который водил фургон и каждый день доставлял молоко в кафе своей тетки. Холлис был красив, обаятелен и уверен в себе. Он носил тонкие усы и, когда не работал, щеголял в фетровой шляпе с загнутыми сзади полями – по моде того времени. Он флиртовал с Хейзел в кафе, а вскоре повел ее на танцы на Фонтанное озеро с бассейнами, водными горками и пивными барами, окружавшими небольшой природный источник на окраине города. Здесь многие местные жители, особенно молодежь, любили проводить время, когда развлекательные заведения в центре города наполнялись туристами. Все это выглядело чертовски скандально, поскольку Холлис был на шесть лет старше Хейзел и к тому же женат. Тогда Хейзел не придавала этому особого значения, ведь она просто тут гостила. Она полагала, что, когда закончится последний забег, они отправятся в следующий город. Но пока Хейзел все еще была здесь, сидела в отцовской машине возле дома Хиллов, а не наблюдала в заднее стекло, как Хот-Спрингс исчезает за горизонтом.