Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

март 1939

«Если кто-то из вас сделает игл[52 - Игл (англ. eagle – орел) – термин в гольфе; количество ударов на одной лунке на два удара меньше, чем пар. Пар – условный норматив, использующийся для подсчета результатов и оценивания уровня игрока. Сделать игл непросто даже лучшим гольфистам. – Прим. пер.] на следующей лунке, я отправлю всю школьную команду по гольфу на Открытый чемпионат США».

В следующие два года обошлось без облав. Когда в Хот-Спрингсе ожили казино, винный магазин «Блэк кэт» продолжал работать допоздна, чтобы пополнять запасы алкоголя в местных барах. Маленький винный магазинчик не предлагал ничего особенного, но он являлся гораздо большим, чем казалось на первый взгляд. В Арканзасе все еще не разрешалось продавать спиртное на розлив, хотя после отмены сухого закона прошло уже пять лет. Любой, кто хотел выпить чего-нибудь покрепче пива или вина, должен был пойти в магазин спиртных напитков, подобный «Блэй кэт», и там приобрести бутылку. Хот-Спрингс, однако же, не играл по тем же правилам, что все остальные. Когда два года назад Маклафлин и Леджервуд убедили губернатора Бейли посмотреть сквозь пальцы на азартные игры, они тем самым открыли дверь не только для казино. Клубы подавали своим посетителям спиртное в бокалах, и большая его часть закупалась контрабандным способом в одном единственном месте в городе, которое нарушало закон и продавало его оптом, – в «Блэк кэт».

Его владельцем был невысокий, мускулистый мужчина со смуглой кожей и блестящими белоснежными волосами, Сэм Орик Харрис. Отцу двоих детей Харрису исполнилось сорок шесть лет. Сэм был наполовину индейцем, сыном белого мужчины и женщины из племени чокто[53 - Чокто – племя американских индейцев, которые пришли с территории современной Мексики и американского Юго-Запада и поселились в долине реки Миссисипи. – Прим. пер.], он родился в резервации. Еще совсем маленьким Сэм и его сестра сбежали оттуда. Детей нашла и усыновила белая пара по фамилии Харрис, которая и вырастила их в Оклахоме. Сэм вырос и стал бутлегером, причем весьма дерзким. Однажды он принял заказ на ящик выпивки от группы заключенных, и, чтобы его доставить, вломился в тюрьму. Он управлял той самой пресловутой винокурней в округе Хьюз, штат Оклахома, которая была хорошо известна как тоскующим по выпивке, так и полиции. Его трижды арестовывали по разным обвинениям – от транспортировки спиртного до участия в заговоре.

Сэм Харрис объединился с Гарри Гастингсом, одним из крупнейших торговцев спиртным в Арканзасе, он переправлял запасы Гастингса через границу в Оклахому и продавал спиртное племени чокто. Сэм, родившийся в резервации чокто, имел полезные связи среди индейцев. Союз Гастингса и Харриса оказался плодотворным, и вскоре Гастингс захотел расширить бизнес. У него имелся человечек в Канаде, который готов был поставлять спиртное по низким ценам. Количество товара было слишком большим, а система доставки – слишком сложной, чтобы Гастингс сам без труда смог перевезти его через границу, поэтому он обратился за помощью к Харрису. Харрис отказался, предпочтя остаться поближе к дому и довольствоваться скромным бизнесом. Однако он начал заглядываться на женщин и устремился в Калифорнию за новой пассией, оставив свою жену Хэтти одну с двумя детьми, Хьюбертом Дэйном и Вилмой Лоррейн.

Хэтти впала в уныние. Она хотела поехать за Сэмом в Калифорнию, чтобы вернуть его домой. Но Дэйн ей не позволил.

– Оставь его, – сказал сын. – Я смогу о вас позаботиться.

Дэйну исполнилось тринадцать – все-таки слишком мало, чтобы взвалить на себя заботу о матери и старшей сестре. Хэтти не хотела, чтобы на сына ложилось такое бремя. Когда он был маленьким, семья жила на ферме в округе Салин, и Дэйн заболел ревматической лихорадкой, сделавшей его настолько слабым, что он не мог встать с постели. За несколько месяцев до рождения Дэйна, в 1918 году, Хэтти и Сэм потеряли ребенка, своего первого сына Джесси. То, что Дэйн оправился от болезни, стало для Хэтти не иначе как чудом. И вот теперь в столь юном возрасте мальчик был вынужден помогать содержать семью – это казалось ей неправильным. Тем не менее Дэйн делал все возможное, чтобы показать себя главой семьи. Он стриг газоны и искал любые подработки, какие только мог найти. Все эти житейские сложности сформировали в нем тесную связь с матерью, которая сохранялась до конца жизни.

Дэйну нравилось учиться. В старших классах он стал членом дискуссионного клуба, где у него обнаружился талант подбирать убедительные аргументы. К окончанию школы, в 1935 году, он считался звездой команды. Дэйн поступил в колледж при Университете Арканзаса в Фейетвилле. Там он тоже успешно учился и мечтал поступить в юридическую школу, чтобы применить свое умение аргументировать на практике. В университетском городке он пользовался популярностью. Хотя он и не родился в «семье с деньгами», Дэйн вполне мог составить компанию тем, у кого деньги водились. Он говорил с редким акцентом – ни деревенских ноток в голосе, ни длинных сиропных гласных. Люди отмечали, что он разговаривает как янки. Как правило, такие слова означали комплимент, и так он воспринимал их. Колледж стал для него возможностью перерасти свои деревенские корни. Но в 1939 году, когда Дэйну оставалось учиться год, в Хот-Спрингс вернулся Сэм Орик Харрис и изменил ход жизни Дэйна навсегда.

Сэм Харрис отличался злобным и вспыльчивым нравом. Однажды, когда старшей сестре Дэйна было три года, Сэм наказал ее за плохое поведение, оставив на улице на всю ночь. Семья боялась Сэма, поэтому, когда папаша приказал Дэйну бросить университет и пойти работать на него в «Блэк кэт», парень не стал сопротивляться. Он отложил свои мечты стать адвокатом – надеясь, что на время. Но, может, и навсегда.

Дэйн довольно быстро освоил алкогольный бизнес, занимаясь контролем цен и инвентаризацией. Работа пришлась ему по душе – у него обнаружился талант к цифрам. Увидев рекламное объявление о бухгалтерских курсах, он решил пойти поучиться, надеясь использовать свою работу в «Блэк кэт» как карьерную возможность заниматься бухучетом профессионально. Такая специальность приносила неплохие деньги, и это была честная работа.

ОДНАЖДЫ ВЕСНОЙ 1939 года Дэйн встретился на поле для гольфа со своим другом Уолтером Эбелом. Хотя Эбел еще учился в школе, они с Дэйном быстро сдружились. Эбела прозвали Буки – от «букмекера», потому что все считали, что он любит азартные игры, но сам Буки никогда бы не назвал себя азартным игроком. Он уверял, что предпочитает делать ставки только тогда, когда выигрывает, когда удача на его стороне. Как и Дэйн, Буки отлично разбирался в цифрах, особенно когда дело касалось определения вероятности и коэффициентов. Отец Буки, Уолтер-старший, был газетчиком. Он писал колонки для местной газеты, а также составлял утренние прогнозы на скачки – умение, которое передалось и сыну.

Дэйн и Буки готовились выйти на поле, когда к ним подошел тощенький человечек в белой льняной кепке:

– Молодые люди, вы позволите мне присоединиться к вам сегодня?

Хотя они никогда не встречали его прежде, но догадались по акценту, кто он такой. В этом городе только у одного человека был британский акцент, и принадлежал он Оуни Мэддену. Юноши, конечно, не могли знать всех подробностей о жизни Оуни в их городе, но, как и большинство жителей Хот-Спрингса, прекрасно понимали, что тот – важная персона. Чтобы навестить его, в Хот-Спрингс приезжали кинозвезды. В его доме был замечен сам чемпион мира по боксу в тяжелом весе. Но Дэйн и Буки также знали, что Мэдден был одним из боссов нью-йоркской мафии. Еще говорили, что его прозвали Убийцей. Парни тем не менее согласились сыграть с ним – возможно, с некоторой тревогой, а может быть, и с каким-то восторгом.

Оуни заинтересовался обоими ребятами, особенно Дэйном, который, несмотря на свой юный возраст, с блеском управлял винным магазином своего отца. Дэйн казался умным и ответственным. Однако вопрос оставался открытым: умеет ли он играть в гольф? Оуни предложил Дэйну и Буки пари, и самоуверенные молодые люди согласились. Лихо пройдя все лунки загородного гольф-клуба, два подростка быстро справились с крутым гангстером. Оуни не мог и представить себе подобное развитие событий. У Дэйна был плавный замах, и он умел посылать мяч дальше, чем мужчины вдвое сильнее его. А Буки считался асом на грине[54 - Грин (транслитерация англ. green) – участок гольф-поля с низкой травой округлой формы, на котором расположена лунка. – Прим. пер.]. Когда они добрались до восемнадцатой лунки, Оуни сделал им предложение:

– Вот что я скажу. Если кто-то из вас сделает игл на следующей лунке, я отправлю всю школьную команду по гольфу на Открытый чемпионат США в Филадельфию.

Парни в ответ только рассмеялись. Однако предложение оказалось не таким уж нелепым: Буки сделал игл на последней, восемнадцатой, лунке.

ДЭЙНА ПРИВОДИЛО В НЕДОУМЕНИЕ, как много людей умудряются зарабатывать достаточно денег, чтобы иметь то, что им нужно, и делать то, что хочется, не рискуя при этом угодить в тюрьму. Каждый день, проезжая мимо «Бельведера», ухоженных холмов, пышных зеленых пастбищ, Дэйн задавался вопросом, чем он сам отличается от людей, владеющих такими угодьями. Он поклялся, что однажды станет владельцем такого поместья, как «Бельведер». Он сам заработает свое состояние, но сделает это честно.

Дэйн и не догадывался, что в «Бельведере», при всей его пасторальной красоте и буржуазном шике, долгое время скрывалось огромное предприятие, поставлявшее контрабандный алкоголь бутлегерам Капоне в Чикаго. Не подозревал он и о том, что все, что он видел и чего так жаждал в Хот-Спрингсе, приобреталось и оплачивалось с помощью того же бизнеса, который посадил его отца в тюрьму и сделал Оуни Мэддена богатым и влиятельным. Он даже не предполагал, что никакого способа честно заработать состояние в Хот-Спрингсе не существует.

Позднее, в том же году, Оуни выполнил свое обещание и отправил школьников на Открытый чемпионат США по гольфу, оплатив все расходы. Дэйна среди них не было. Он дремал в «Саусерн клабе» – так он проводил большинство утренних часов тем летом, ожидая, что может понадобиться Оуни.

Глава 7

Хейзел

июнь 1939

«Он пьет это из сливного бачка, мама. Прямо из бачка».

Родители Хейзел разошлись, и произошло это уже не в первый раз. Даже когда они жили вместе, Клайд большую часть года пребывал в разъездах. А если находился дома, то они с матерью Хейзел, Эдной, ссорились как кошка с собакой. Хейзел понятия не имела, как выглядит счастливая супружеская жизнь, поэтому ей не составило труда убедить себя в том, что ее отношения с Холлисом вполне себе ничего. Не то чтобы это было плохо. Просто, на самом деле, ничего особенного. Они погрузились в монотонность ответственного взрослого бытия. Холлис поднимался ежедневно в три утра, чтобы загрузить молочный фургон. Остаток утренних часов он занимался доставкой по городу. Работать в такие часы было тяжело, ведь тогда они с Хейзел частенько проводили ночи, выпивая с четой Петти. Правда, потом они сбавили обороты, стали реже встречаться с Петти, но утренняя смена по-прежнему давалась Холлису с трудом. А ведь его еще ждала другая работа. Он возвращался с маршрута доставки и ехал на завод, где вместе с отцом трудился за станком или на сборочной линии по упаковке мороженого. Иногда он возвращался домой только после ужина. Он почти не ел, даже если приходил домой вовремя, – просто падал на кровать лицом в подушку, не умывшись и не переодевшись, чтобы побыстрее уснуть и к трем часам утра проснуться по будильнику.

С точки зрения Хейзел, у Холлиса была хорошая работа, а вот график – плохой. В те времена многие мужчины оказались безработными, они вынуждены были подрабатывать на фермах, в железнодорожных бригадах или заниматься какой-то иной деятельностью, которая вынуждала их уезжать из города на несколько недель или месяцев. Иметь хорошую работу – вот за что стоило благодарить судьбу, будь то в раннюю смену или нет. Правда, иногда Холлис заканчивал работу раньше и, прежде чем вернуться домой и лечь спать, забегал на ипподром, чтобы поставить пару долларов. А Хейзел и не возражала: он много работал, а значит, заслуживал отдых.

И все же она не могла избавиться от чувства одиночества, обволакивающего ее и их квартиру, как слой пыли. И хотя иногда ей удавалось на время забыть о нем – например, вечером, выпивая с Петти, или после обеда, ходя по магазинам с Ресси, или даже днем, молясь в этой дикой пятидесятнической церкви, – но все быстро возвращалось на круги своя. Хейзел нужен ребенок, уверяли родные Холлиса.

Итак, Холлис и Хейзел решили завести ребенка. Казалось, Холлис был в восторге от такой перспективы. Впервые за последнее время Хейзел увидела в нем какую-то искорку, особенно когда они обсуждали, где будет спать ребенок, что они назовут его Холлисом-младшим и как они втроем сфотографируются у одного из городских фотографов: «Правда, здорово, фото будет смотреться на той стене?»

Перспектива рождения ребенка, несомненно, занимала мысли Холлиса каждое утро, когда он просыпался в три часа и, пошатываясь, выходил из квартиры к своему грузовику. Каждое утро, когда он ехал в «Кукс Айс-Крим», он, скорее всего, размышлял о том, что ему нужно сделать, чтобы подготовиться к появлению ребенка, что жизнь его может измениться как к лучшему, так и к худшему. Так же, как каждое утро, доставая бутылку «Олд Тейлора»[55 - «Олд Тейлор» (англ. Old Taylor) – марка виски (бурбона), производимого в округе Франклин, штат Кентукки. – Прим. пер.] из-под сиденья фургона с мороженым и откупоривая ее, он наверняка беспокоился и о том, сможет ли стать хорошим отцом для маленькой девочки или мальчика.

ПЬЯНСТВО ПОДКРАЛОСЬ к Холлису незаметно. То, что начиналось с глотка виски по рецепту друга, превратилось в настоящую привычку, бутылки «Олд Тейлора» прятались под сиденьем грузовика или позади дома. Хейзел об этом понятия не имела, да и откуда? Холлис тратил столько же времени на то, чтобы придумать, как спрятать бутылки от нее, своего шефа и своей семьи, сколько и на все остальное. Прятки стали для него второй работой, не менее тяжелой, чем его реальная работа, его жена, его заботы.

Холлис часто мечтал о сыне. Во всяком случае, он надеялся, что это будет сын. Толстенький мальчик с большими щеками, похожими на щеки поросенка, и с пухлыми крепкими ножками, которые потом станут мощными и сильными. Очнувшись от одного из таких снов, Холлис вздрогнул – он сидел за рулем грузовика Кука, летящего по шоссе. От шока он сразу выпрямился. Как долго он пробыл в отключке?

Адреналин от испуга в конце концов выветрился, и его веки снова отяжелели. Он решил лечь пораньше. Ему нужно отдохнуть. Возможно, он сможет сказать шефу, Дейлу Куку, что неважно себя чувствует. Он остановил грузовик у отеля «Истман» и зашел внутрь, в аптеку, чтобы повидать доктора Петти. Холлис вышел с бумажным кульком, в котором находилась бутылочка с лекарством, спрятанная от посторонних глаз.

Когда Холлис возвратился в кафе-мороженое, Дейл удивился, что тот пришел так рано. Холлис объяснил, что не смог закончить маршрут. Он неважно себя чувствует и подумал, что ему стоит пойти домой и прилечь. Неплохая идея, согласился Дейл. Он был хорошим человеком. Он сказал, что сам закончит маршрут Холлиса, а если тому понадобится еще денек, то он может взять и следующий тоже. Поблагодарив шефа, Холлис пошел домой, держа бутылку лечебного виски в заднем кармане. К тому моменту, как он вернулся в свою квартиру, он успел выпить ее всю. Пройдя мимо Хейзел в спальню, он рухнул на кровать. Хейзел даже не поднялась со своего места. Она грызла ногти.

В ИЮНЕ 1939 ГОДА Хейзел родила мальчика. Малыша назвали Холлисом-младшим. Однако Ричард и Бесси Мэй почувствовали, что с Холлисом-старшим что-то не так, и убедили молодую пару съехать из квартиры и вернуться к ним. Хейзел такую идею восприняла неоднозначно. С одной стороны, ей двадцать лет, она стала матерью, и ей не нравилась мысль о том, что за ней станут присматривать родители мужа. С другой – ей не помешала бы дополнительная помощь, а Холлис, похоже, в помощники не особо годился. Хейзел по-прежнему не знала о его алкоголизме, но начала беспокоиться из-за его настроения, его вялости. Побыть в кругу семьи может пойти на пользу всем.

Бесси Мэй и сестры Холлиса, Ресси, Джози и Алмаджин, очень помогали c Холлисом-младшим, успокаивая ребенка или просто давая Хейзел возможность передохнуть время от времени. Бесси Мэй и девочки были просто на седьмом небе от счастья из-за того, что в их доме появился малыш. Даже его плач и крики приветствовались: дамы соревновались, кто лучше успокоит ребенка.

Старший брат Холлиса, Эдвард, и его отец, Ричард, тоже помогали по-своему, но не с ребенком. Они оказались полезнее Холлису-старшему. Может, Хейзел и не подозревала о состоянии мужа, отрицая его или проявляя наивность, но даже если Холлис прилагал большие усилия, чтобы скрыть свое пьянство, семья в происходящем не сомневалась.

Ричард занял твердую позицию: он постоянно контролировал Холлиса дома и на работе. Всякий раз, когда они находили спрятанную где-то бутылку, что случалось часто, они выливали ее в канализацию. Однажды Алмаджин нашла бутылку в бачке над унитазом.

– Ты можешь в это поверить? – спросила она Бесси Мэй. – Он пьет это из сливного бачка, мама. Прямо из бачка.

Часть II

Огонь

1940–1949

Глава 8

Дэйн

июнь 1941

Стовер вел себя так, будто в этом нет ничего особенного. Ведь он сам научился летать всего за три часа у врача в Штутгарте.

Когда Дэйн не бегал по поручениям Оуни Мэддена, он старался наслаждаться жизнью на курорте. Играл в гольф или джин-рамми, тусовался в кафе-мороженом Кука или в бильярдной. По выходным он отправлялся на Фонтанное озеро, где устраивались большие вечеринки с купанием и танцами. Он стал зрелым и серьезным молодым человеком, но расставаться с юношеской беззаботностью не спешил. Да и светская жизнь в Хот-Спрингсе помогала не слишком переживать по поводу того, чего он, возможно, лишился, учась в университете в Фейетвилле. И самое главное – вечеринки на озере давали возможность встречаться с Марселлой Селлерс.

Марселле исполилось семнадцать, когда они с Дэйном впервые встретились на Фонтанном озере. Красивая брюнетка с вьющимися волосами, нежной кожей и полными губами… У нее была щель между зубами, которую некоторые мужчины находили привлекательной, но она сама испытывала от такого «дефекта» некий дискомфорт. Впрочем, как бы ни относилась Марселла к своей внешности, чувствовала она себя уверенной и зрелой молодой женщиной. Она могла с легкостью поддержать разговор с Дэйном, была настолько общительной, насколько он – замкнутым. В этом плане они дополняли друг друга.

Семья Марселлы перебралась в Хот-Спрингс из крошечного городка Гленвуд год назад. Как и семья Дэйна, Селлерсы были из сельской местности, но Марселлла держалась совсем не как провинциальная девчонка. Как и Дэйну, ей удалось сгладить свой арканзасский акцент, и она старалась, чтобы ее речь звучала правильно. Еще до переезда она тайком сбегала из дома, чтобы поехать в Хот-Спрингс и послушать джаз в «негритянской» части города. Она обожала музыку, подбирала мелодии на слух на фортепиано и чувствовала себя самой счастливой, когда кружилась на танцевальной площадке. Дэйн прежде никогда не встречал никого похожего на нее. По выходным они вместе плавали и танцевали на Фонтанном озере. Роман захватил их целиком. Летом, когда Марселле исполнилось восемнадцать, они тайно поженились. Прошло полгода, прежде чем они рассказали о бракосочетании своим родным.

ХОТЯ ВНЕЗАПНОЕ НАЧАЛО ВОЙНЫ не сильно омрачило безоблачное небо над Хот-Спрингсом, за год до того в городе произошли большие перемены. Одной из обязанностей У. С. Джейкобса как босса игорного бизнеса была передача конвертов с деньгами сотрудникам, партнерам и всем, кто был в доле, что означало доставку конвертов в Литл-Рок – надо лично убедиться, что политики всех мастей получили причитающееся. Однажды, когда Джейкобс возвращался из Литл-Рока, он попал в аварию: его машина съехала с шоссе и разбилась. Джейкобс продержался несколько месяцев и в Рождество 1940 года мирно скончался у себя дома. Похороны прошли спустя два дня. Всех сотрудников полиции в Хот-Спрингсе отправили на улицу, чтобы обеспечить передвижение по городу похоронной процессии из трехсот машин. Все казино закрылись на целый день.