Оценить:
 Рейтинг: 0

Шахта

Год написания книги
1990
Теги
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 15 >>
На страницу:
8 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Что они предлагают взамен? Если нет баров и магазинов с выпивкой, что вместо них?

– Церкви, приятель. Куча апартаментов для Бога. Из-за постоянного звона колоколов по воскресеньям кажется, что ты попал в лабораторию Ивана Павлова. Единственный возможный рефлекс в этом случае – попасть в объятия к демону алкоголя.

– Который приходится покупать за пределами «сухого района», верно?

Баш ухмыльнулся. Джонатан редко встречал людей с такими крупными зубами.

– Ты уже понял, как все тут устроено, сынок. – Он ударил по тормозам и вывернул руль, чтобы не сбить псину, перебегавшую дорогу. Промокшая, лохматая, замерзшая и голодная собака бросила в сторону пикапа взгляд, полный паники. Она напомнила Джонатану бомжа с автовокзала. Кто знает, может, это была его потерянная шавка. Собаки часто становятся похожи на своих хозяев.

Ты снова бежишь.

Он еще не рассказывал Башу об Аманде. Его реакцию легко предугадать. Ты кайфуешь от дерьма этого сорта, сказал бы он. Старый добрый Джонатан размякает и говорит: нет, ты вовсе не ведешь себя как стерва, сказал бы Баш. Ты постоянно наступаешь на одни и те же грабли. Затем он напомнил бы, что сам уже много лет не испытывает чувства вины. Вины не существует, сказал бы он. Это чувство слишком дорого обходится, и ты ничего не получаешь взамен, сказал бы он.

Не говоря о том, что побег от Аманды мог означать что-то еще. Побег может быть своего рода очищением, декларативным актом. А еще – трусостью, детской реакцией на проблемы взрослых.

Автомобили, погрязшие в снежной массе, сигналили во тьме. Вода размывала свет уличных фонарей в яркие вспышки одного цвета.

Джонатан начал инстинктивно тереть ладони о штаны. Прочь, проклятое чувство вины. Его ноги в ковбойских сапогах буквально жарились. Баш включил печку в машине на полную.

Улицы, проносившиеся за окном, были темными, обледенелыми, зловещими. Мотор тарахтел, дворники скрипели, Баш не отрывал глаз от дороги.

Джонатан прочистил горло, которое, казалось, смазано двойным слоем липкой грязи.

– Кстати, как называется район, в котором можно купить алкоголь? «Мокрый район»?

– Хо-хо-хо. Тебе здесь точно понравится. Насколько я помню, в газетах такие районы называют «депрессивными кварталами». Они тянутся до Дивижн-стрит. В них полно заброшенных полуразрушенных зданий. Словно власти хотят подчеркнуть свою цивилизованную тягу бороться с упадком городских окраин.

– Хотят уменьшить масштаб?

– Абсолютно точно. – Баш потер губу указательным пальцем, изображая чистку зубов. – Ты знал, что, когда алкаши замерзают до смерти, они чернеют? Неважно, какого цвета была их кожа при жизни. Стремно. Как кости при раскопках. Каждую весну после оттепели находят около сотни трупов. Тех, кто сидел на автобусной остановке или на бордюре, попивая стеклоочиститель или этанол, а их занесло снегом. Когда снег сходит, в сточных желобах постоянно видишь их одежду. Некоторые трупы вымывает из того, что было на них.

Одного взгляда по сторонам было достаточно, чтобы понять – снег здесь мог похоронить или стереть практически что или кого угодно. Джонатан видел безликие дюны снежных сугробов недельной давности, из которых торчали бамперы автомобилей. Иногда снег, будто лавина, поднимал автомобиль. Было несложно представить себе трупы, незаметно погребенные под огромными белыми сугробами.

На поверхности улиц – серая жижа. Черный лед. Замерзшие лужи цвета масляных разводов. Вафельные отпечатки протекторов тысяч шин. Кривые клыки сосулек частоколом свисают со всех доступных карнизов и сочатся ядом грязной воды. Они раздулись, словно сталактиты, освободились от оков и упали на землю, чтобы стать частью замерзшей арктической топографии, а затем превратиться в пар и наполнить собой грязный воздух. И наконец конденсироваться, чтобы стать новыми сосульками.

– Как ты тут живешь? – спросил Джонатан.

– Главное – не выходить на улицу. И много бухать. – Машина с трудом преодолела первый из нескольких узких поворотов. – Непривычно наблюдать за местными, когда начинается сезон снегопадов. Они делают вид, что ничего не изменилось. И упорствуют в этом. Разъезжают на огромных машинах, скользя и врезаясь друг в друга на перекрестках. А выражение их лиц остается неизменным. Словно это Божий замысел, и они не в силах его постичь.

Баш решил не выезжать на скоростное шоссе, потому что там царил настоящий ад. Автомобили смешались в одну кучу, будто игрушки на полу детской. Замерзшие ряды задних фонарей напоминали безумную модернистскую скульптуру из неона: черный асфальт, проступающий двойными полосками из-под ледяного наста; полицейские проблесковые маячки, отражающиеся на сугробах всевозможными оттенками красного – от розового до пурпурного; морозно-голубые огни эвакуаторов; бриллиантовый блеск фар дальнего света, освещающих не тот путь. И на все это с небес падает белизна, как легендарное проклятие, посланное на смертных, которым пришло в голову путешествовать на автомобиле в такую погоду. Белизна, накрывающая все вокруг покрывалом: накрахмаленный саван мертвеца, бесцветные и бескровные останки, визуальное выражение абсолютной смерти.

Баш обратил внимание на пробки на скоростном шоссе и в свойственной ему манере заметил с горьким сожалением:

– Как я и говорил, все они стараются не обращать внимания на снег. Идиоты. И… мои поздравления. Только что завершилась твоя первая экскурсия по району Рассет Ран, и тебя не ограбили. – Следующую фразу он произнес голосом Рода Серлинга [9 - Род Серлинг (1924–1975) – американский сценарист, драматург и телевизионный продюсер. Создатель сериала «Сумеречная зона» (1959), в котором он также выступил в роли рассказчика.]: – И не убили.

– Рассет Ран. Звучит так, будто кто-то переел мексиканской еды.

– Кстати, это твой первый «сухой район».

– Ах, вот на что они похожи. Я почувствовал нечто зловещее. – На самом деле Джонатан ничего не почувствовал. Просто пришлось к слову.

Улицы густонаселенных кирпичных домов сменились деревянными пригородами, соединенными между собой живописными дорогами, на которых освещение почти отсутствовало. Иногда вокруг были только деревья, тени и снег. Джонатан представлял себе горящие глаза ночных лесных обитателей. Они разглядывали дорогу и пытались понять, что за звери эти автомобили.

– В этой глуши полно дубов. – Баш все еще был в режиме экскурсовода. – Окленд, Окдейл, Ок Ран, Ок Парк, Оквуд [10 - В названиях всех этих топонимов присутствует английское слово oak – дуб.]. Могучий дуб, придающий потомкам бутлегеров и гангстеров фальшивый налет высшего класса. В подобных местах больше домов, построенных Франком Ллойдом Райтом, чем в любом другом регионе страны. Вообще, что касается домов – они здесь вполне крепкие. И не разваливаются, в отличие от исторических зданий в Новом Орлеане. Скоро домов, увешанных испанским мхом, вообще не останется – если ты понимаешь, о чем я.

Плюх! Джонатан снова погрузился в свои мысли и вернулся к реальности после того, как пикап проехал по огромной луже, покрытой льдом.

– Прости, – сказал он, – меня вырубает. Слишком долго не спал.

– Ммм. Дорожная лихорадка. Классический случай. Тебя спасет глоток крепкого турбо-кофе из кофемашины дядюшки Баша.

– Или пиво «Тихоня».

Он жалел, что пропустил шутку Баша о пиве «Тихоня», занятый своими мыслями. Если он не будет давить, вероятно, услышит ее снова. Баш любил поболтать, особенно когда разговор касался его теории о том, почему этому гребаному миру скоро придет конец.

– Что за турбо-кофе?

– Санта-Клаус в соблазнительном обличье Камелы даровал мне кофемашину Krups Espresso Novo. Последняя модель. Я неделю потратил на то, чтобы понять, как взбивать молоко для капучино. Она, словно «Невероятно огромный человек» [11 - «Невероятно огромный человек» – американский фильм ужасов 1957 года. Реж. Берт А. Гордон.], залила молоком, будто спермой, всю кухню. Но теперь я неплохо справляюсь с насадкой вспенивателя. Мне приходилось пить все свои эксперименты – кофе слишком дорогой, чтобы его выливать. Торкало, пока я учился. Следующие пару недель я засыпал с трудом. Научившись варить эспрессо, я смешал свой первый хот-шот [12 - Хот-шот – алкогольный коктейль на основе эспрессо.]. Пропорция – четыре ложки кофе на две с половиной чашки воды, чтобы покрепче. Потом добавляешь шот «Бейлиса», шот «Калуа». Завершающий штрих, в зависимости от настроения – амаретто, или «Франджелико», или шоколад. Так рождается гибрид. Вуаля, турбо-кофе.

– Настоящий кофейный Франкенштейн.

– Оно живо-о-ое! – У Баша не очень получалось пародировать Колина Клайва [13 - Колин Клайв (1900–1937) – британский актер. Исполнитель роли Генри Франкенштейна в фильмах «Франкенштейн» (1931) и «Невеста Франкенштейна» (1935).].– Он сбивает тебя с ног и одновременно приводит в чувство.

Джонатану стало интересно, сколько порций турбо-кофе Баш успел выпить.

Пикап съехал с холма, на встречную полосу, и подрезал придурка, пытавшегося припарковаться на сугробе величиной с его французскую машину. Скорость была небольшая, обошлось без последствий.

– Эй, идиот, сначала получи права! – закричал Баш. – Или мозги! И научись водить! И купи американскую машину, черт возьми!

– Где мы сейчас? – Иррациональная паника завладела Джонатаном. Он понял, что в одиночку не найдет дорогу до автовокзала.

– Район Элмвуд-парк.

– Мокрый или сухой?

– Мокрый. Кажется.

– Слава Богу!

Он наблюдал за тем, как Баш ловко переключил скорость, чтобы замедлиться на повороте. Пикап с легкостью преодолел опасный ледяной участок дороги. Они повернули на боковую улочку. Аккуратные домики, перепачканные снегом, образовали две параллельные линии, которые пересекались где-то в бесконечно удаленной точке во тьме, за пределами поля зрения Джонатана. Пейзаж, достойный рождественской открытки. В каждом окне гостиной холодным светом горел огонь телеэкрана. Жизнь в холодильной камере морга, спокойствие обескровленной бело-голубой плоти, стабильность трупного окоченения.

Улочку, на которую свернул пикап, заблокировали два полуметровых сугроба. В тусклом свете они напоминали бетонную стену. Колея была наполовину погребена под свежевыпавшим снегом. «Тойота» двинулась вперед. Джонатан подумал, как тяжело обыкновенной машине преодолеть это препятствие. Все равно что бежать по пояс в воде. Баш переключился на первую скорость и выжал педаль сцепления, чтобы заехать на крутой пандус, ведущий на второй парковочный уровень. Парковка была открыта всем ветрам. Место, где припарковался Баш, на полметра торчало из-под крыши. Поэтому на капоте каждой стоявшей здесь машины имелся аккуратный сугроб.

– Вчера колеса вмерзли, – сказал Баш. – Просто ужас. Мне удалось выехать только с помощью домкрата. Я подвел его под днище, а затем выбил. – Он хлопнул в ладоши. Хлопок откликнулся эхом с дальнего конца парковки. – Невозможно ехать, если не прокручиваются колеса.

Когда Джонатан открыл пассажирскую дверь, порыв ветра чуть не захлопнул ее снова. Он посмотрел на дверь в недоумении. На второй попытке придержал ее ногой. Над ними высились пять этажей многоквартирного дома. Запотевшие окна озарял свет телевизоров.

– Приехали? – спросил Джонатан.

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 15 >>
На страницу:
8 из 15

Другие аудиокниги автора Дэвид ШОУ