Сказки про ведьмака

– Ты же понял, о чем я спросил.

– Твой кот где?

– Возле бандюганов трётся.

– Ты через его глаза видишь?

– Нет. А что?

Егор растянул лицо в своей любимой улыбке, как у Чеширского кота и заговорщическим шёпотом промурлыкал:

– Взгляни.

Взгляд Олега на миг помутнел. Он коснулся сознанием своего фамильяра. Слияние теперь происходило быстро – ведьмак словно одевал любимую разношенную курточку.

Перед большим деревянным домом сидел тучный, но плотный человек. Он был раздет по пояс. Сильное похмелье исказило черты лица, но выражение было довольным. Человек наслаждался болью. На груди на бледной, парящей на морозе, коже выделялась татуировка: медведь, скопированный с флага политической партии, топтал маленьких человечков. Вор пошевелился и удовлетворённо крякнул, открыл глаза и позвал:

– Эй!? – голос хрипел, сипел и рвался, как бумага.

Спустя полминуты из-за двери выглянула растрёпанная девушка в простыне и унтах, вынесла банку пива. В награду она получила чувствительный щипок повыше колена, взвизгнула и скрылась в тепле.

Кот взглянул чуть внимательнее и среди грязных полос разложившейся души, трепещущих словно от ветра, он разглядел пятно боли в области сердца. Черви скверны тыкались между рёбер и покусывали то предсердия, то желудочки.

– Видишь? – спросил Егор.

– Инфаркт? – откликнулся Олег из магического транса.

– Да, – Блондинчик кивнул и заскрипел снегом в сторону домика к девчонкам, – Лет через двадцать… А если пересадку сделает, то все сорок.

Блондинчик обернулся на первой ступеньке крыльца, чтобы убедиться, слышит ли его друг:

– Олежка, человечище, ты ведь знаешь, что в этом мире уроды живут долго. И ты знаешь почему.

– Скверна их поддерживает, – Олег почувствовал, как за его рёбрами родилась ярость. Он очень не хотел гасить её пламя.

– Мы через полчаса уезжаем, – Егор так и не поднялся на крыльцо и говорил вполоборота.

– Зачем ты мне это всё показал? – с укором спросил ведьмак-охотник.

– Медведя погостить впустишь ты, – Егор громко вздохнул, – Прости, Олег, я не смогу.

Олег пожал плечами:

– Зачем вообще его поглощать?

– Я не могу этого объяснить, – Егор наконец встретился глазами с другом, – Просто чую, что надо.

– Вечером будем охотиться?

Егор улыбнулся и фыркнул:

– Зачем? У тебя есть Кот. Пусть он побудет рядом с объектом.

Олег вопросительно посмотрел на Блондинчика, тот просто коротко кивнул.

Из-за двери выглянула Нина:

– Чуваки, а может вы зайдёте? И очень хочется фотки посмотреть!

– Нинусь, я их ещё не сделал, пришлю всем, когда будут готовы, – Олег любил подолгу возиться с изображениями, доводить их до той степени совершенства, что его устраивала.

– Ты покажешь нам фотки, или я тебя побью…

Девушка скрылась в домике.

– Она тебя женит, – Егор сделал рукой пистолет и направил палец в сердце Олега.

– Я… – Олег снова вспомнил утренний сон.

– Ты балбес. Олежка, не считай других центром своей вселенной, – Блондинчик говорил, выделяя каждое слово, – Как-нибудь потом я тебе расскажу, что про твою ЛЮБОВЬ думаю.

В домике уже накрыли на стол. Вчерашний шашлык Влад погрел над огнём, девушки нарезали пару салатов, в повидавшей многое кастрюльке дымился ароматный травяной чай, на большом блюде красовался чак-чак.

– Фотки сразу посмотрим или сначала поедим? Что выбираешь? – Нина подошла к Олегу и взяла из рук сумку с камерой.

Олег заметил, как Егор прыснул и тут же отвернулся.

– Эта манипуляция с выбором на мне уже давно не работает, – Олег не без труда развязал смёрзшиеся шнурки, но не упустил того, что Нина сделала удивлённо лицо, словно не поняла при чём тут манипуляции, а Блондинчик одними губами проговорил:

– Женит…

– Фотки сразу, обожратушки после, – доставая камеру, сказал Олег.

Все расселись на диванчике вокруг фотографа и громко приветствовали особо удачные снимки. Олег снисходительно улыбался, ведь он понимал, что после его отбора на большом мониторе останется едва ли десятая часть. Он был окружён сейчас хорошими и радостными людьми, чувствовал, как от них расходятся волны тепла. Ему снова стало грустно. Такие сцены настоящих светлых событий всегда были похожи на отдельные яркие пятна, окружённые безликими, незапоминающимися частями жизни вперемешку с чернотой страдания. Сейчас это ощущалось особенно остро из-за Нинки, которая гладила своими пальчиками по его предплечью. Олег чувствовал, что она влюбляется в его угрюмость, тянется к его чёрствости, готова отдать многое за редкую улыбку. От всего этого делалось скверно. Он не желал нести ответственность за счастье девушки, вернее не хотел быть источником её страданий. Разум понимал, что сейчас нужно испытывать радость вместе с другими, а эмоции метались, словно мелкие пичужки в клетке.

– Вот знаете, чем бессмертные отличаются от обычных людей? – закончили обсуждать фото Олега, и Егор заговорил, обращаясь ко всем, но смотрел на охотника.

– Это ты к чему? – спросила Ленка.

– Сейчас поймёшь, – Блондинчик оглядел лица и продолжил, – Бессмертные и те, кто живёт очень долго, или просто очень мудрые люди радуются, когда им хорошо. Когда возникают проблемы, они их решают. Это как у всех. Вот только обычные люди часто страдают из-за прошлого, будущего, потому что есть то, что не вернуть, а есть то, чего нельзя достичь. Бессмертные пережили уже много необратимого, и в их мозгах это воспринимается проще, не вызывает столько страдания. Бессмертные привыкли терять и привыкли не привязываться к чему-то одному.

– Всё-таки не понятно мне, к чему ты это всё? – Ленка сдвинула брови уголком и произносила слова с наигранным раздражением.

– Я хочу сказать, что возможно мы видимся в последний раз, возможно мы наделаем друг другу гадостей и разбежимся, а может быть будем дружить долгие годы. Я хотел бы, чтобы мы все радовались и не парились, – Егор закончил мысль и выдохнул с облегчением.

– Ты мог бы так и сказать: не парьтесь, – сказал Влад и рассмеялся.

– Да… – протянул Егор, – Похоже маска паяца прикипела к моей харе, и я разучился доносить серьёзные вещи.