Сказание о лесных

– Я съем твоего брата, – Тэми отвернулась к стене и представила, каково сейчас на далёком Севере, где такие, как она, перегрызают глотки волкам, поклоняются Огню и не вылезают из пылающего жаром тесного логова, пока снаружи снежинки размером с куриное яйцо кипят, жалят, подобно наконечникам охотничьих стрел, и взрываются на ветру. Наверное, хорошо, иначе бы старшие туда не ушли.

– Даже по лисьим меркам это будет наглостью, – фыркнула хозяйка.

– Сказал человек.

Дом Марты безумно прекрасен, он светел и приветлив в те моменты, когда тебе нужно отлежаться и отдохнуть от вечной беготни. Но и только.

Кёльберг действительно прилетел. С карканьем спрыгнул с дерева и обернулся странным неопрятным юношей со взъерошенной шевелюрой. Тэми выглядывала из кустов и поневоле радовалась, глядя как бывший вороном со смехом кружит свою сестру, а затем, окончательно убедившись в том, что приютившая её на зиму ведьма больше не станет тоскливо вздыхать при виде ворот, вильнула хвостом и понеслась по талому снегу, сквозь который пробивались россыпи ярких подснежников, к окраинам леса. Каким необъятным он ей казался раньше и каким маленьким был сейчас! Порой лисице неистово хотелось вернуть эти ощущения, когда она с опаской кралась по каждой тропинке и тщательно вынюхивала, нет ли поблизости врага. Или боялась, что сдохнет посреди зимы от скуки, когда почти все лесные обитатели спали едва ли не мёртвым сном.

Боль в лапе действительно напоминала о себе, а ещё о том, что ни один из её братьев не попался бы так глупо, потому что Север подобных ошибок не прощает. А братья – она чувствовала – живы и люты не по-лисьи.

«Да восславится Север, кипящий кровью!» – так и хотелось завыть от всей души. Однако не время, не место, и вообще для лисицы это неприлично. Но приличной лисицей Тэми себя никогда и не считала.

V. Лисица и ворон

1.

– Ты же вроде бы собиралась на Север?

Лисица не ответила, только лихо юркнула в дом и пробежала к родному гнёздышку. Кёльберг заварил черничный чай и разлил по двум чашкам размером с оленью голову, а часть оставил в иссиня-чёрной тарелке. С другой Тэми и не стала бы пить.

– Как ты могла отдать ей мою любимую? – почти угрюмо возмущался поначалу ворон. Затем привык. И к чашке, и к шерсти на одежде, и к прищуренным глазам, ярко пылающим в темноте.

«Если лисы к кому-то привязываются, они этого никогда не показывают», – гласил отрывок из «Лесной Энциклопедии», от которой Тэми не отрывалась порой целыми сутками.

– Холодно, – выдала наконец лисица. – На Севере – холодно.

– Ты же любишь холод, так? – Марта, подобрав платье, опустилась на просыревший пол и принялась разбирать остатки пряжи. Если бы ведьма сейчас взглянула на свою приятельницу, то заметила бы искреннее недоумение, которое та пыталась спрятать за пушистым рыжим хвостом.

Кёльберг косился на Тэми молча: так бесстыдно врать не могло ни одно лесное существо. За исключением, пожалуй, двоих.

– Я хочу увидеть лето, – признаваться в этом было почему-то невероятно стыдно.

2.

Ноги по щиколотку утопали в песке, деревья с вьющимися вдоль столбов лианами остались далеко за спиной. Они вышли рано утром, когда едва-едва начало светлеть, теперь же солнце тянулось к линии горизонта и окрашивало кровавым цветом сухую кору и кроны. Среди сосен было легче собирать цветы, шишки, иглы – в общем всё, что валялось мимо тропинок. Марта со скрученными в кольца ветвями ив срывала нужные травы. Позади слышался шум: Кёльберг и Тэми наперебой отбирали друг у друга кусок берёзы, который тащили уже несколько часов с рощицы. Лисица лупила юношу лапами по ноге со всей дури, пока тот торжественно поднимал над головой отвоёванный в жестокой схватке трофей.

Обиженная Тэми, устав в своих попытках отомстить ворону, вильнула хвостом и была такова.

– Я многодетная мать, – выдохнула Марта. Лисица прижалась к ней носом, явно желая, чтобы её приласкали.

– Твой брат – наглая скотина, – казалось, животное вот-вот разразится слезами и свернётся в клубок, спрятавшись от рухнувшего на неё отчаяния.

– Я знаю, – ведьма с довольным видом начала сплетать лежащие в жёлтых иглах стебли между собой, петля за петлёй, пока не получился красно-зелёный венок с искрящими золотом зёрнами колосков, прикрытыми покровом свежей хвои. Марта для верности скрепила всё это великолепие салатовой веткой ивы и воодрузила на голову подруги.

– Спасибо, – та смотрела уже совсем по-другому, меча победные искры в сторону ворона.

Ощущать ведьмин венок на себе было до одури приятно, и лисица наслаждалась этим с лихвой. Будь она котом, то, наверное, замурчала бы, как мурчит Коготь, их общий питомец, когда его нежно поглаживают за шею и кормят курятиной.

Тэми успокоилась и прилегла возле сосны, наблюдая сквозь лёгкий туман дремоты, как Марта соединяет между собой стебельки. Подошедший Кёльберг принялся помогать сестре. Вместе они сами являлись чем-то удивительно гармоничным и сплетённым природой. Тогда парень-ворон представлялся ей именно тем, кто был нужен Марте больше всех сокровищ и чудес Вселенной.

Лисица расплылась в улыбке. Настоящая семья, ничего не скажешь.

И тут же подорвалась с места и вгрызлась зубами в тот самый зловещий кусок берёзы. Кёльберг с жалобным взглядом посмотрел на сестру. Марта закатила глаза и махнула рукой, мол, Создатель с вами.

Тогда юноша, весь пламенеющий от азарта, понёсся вслед за лисицей глубоко в чащу, где уже заканчивались сосны, заметно уступая густым зарослям, в глубинах которых похрапывал старик Леший. Впрочем, уже не похрапывал, а грозно махал маленьким кулачком.

– Совсем молодежь разгулялась! Никакого спасу нет от вас, негодных! – фыркал совсем по-старушечьи.

– Не то слово, – тихо согласилась ведьма. Кажется, со сбором и прогулкой пора заканчивать, иначе потом перед половиной лесных жителей извиняться придётся за беспощадность. Тут хоть всю жизнь травы-ягоды рви, всё равно – на каждого не напасёшься!

3.

– На вот, понеси, – Кёльберг пытался всучить в пасть Тэми добротный и пахучий зелёный пучок, – а то болтаешь много.

– Маарррртааа! – лисица взревела по-волчьи. – Можно я ему глотку перегрызу чисто случайно?

Ведьма спокойно шла впереди и старалась не обращать внимания на творящийся за плечами дурдом. Домой они возвращались с руганью, песнями (иногда это одно и то же) и играми, словно затянувшаяся прогулка ни капли не утомила.

– Даже я уже подумываю, что у вас мозги одни на двоих, – фыркнула ведьма и пошла ещё быстрее, чтобы оторваться от этого балагана, а не возглавлять его.

Фраза Марты вызвала ещё большую вспышку. Кёльберг незаметно подобрался к сестре и хватанул ту за подол платья. Каким чудом не разлетелось всё, что было кропотливо собрано, остаётся лишь догадываться. Ведьма даже не вздрогнула – саданула локтем гадёныша и зашагала себе дальше.

Тэми в очередной раз показала ворону язык и присоединилась к подруге, ступая рядом и горделиво покачивая венком.

– Женщины, – многозначительно вздохнул юноша и поспешил занять место по левую руку своей сестры, чтобы не уступать лисице ни в чём.

VI. Лугнасад

1.

Зазвенели колосья, едва заслышав крики утренних петухов. Селяне повалили все вместе: женщины тащили с собой детей, а мужчины с орудиями труда устремились к центру поля. Вот он – великий праздник Лугнасад, обозначавший сбор урожая и подготовку к жестокой зиме!

Серп, запущенный нехилым детиной ростом с молодой дуб, замер у окраины леса, аккурат рядом с носом лисицы. Та собралась было его заинтересованно обнюхать, но Кёльберг покачал головой.

– Я тоже хочу с ними играть! – решительно заявила Тэми.

– Поиграем позже, – ведьма растянула губы в улыбке.

И не обманула: пока девки кружились в танце, размахивая во все стороны длинными косами, цветастыми юбками и бисерными поясами, троица разлеглась на росистой траве и не без интереса наблюдала за огроменной охапкой пшеницы – святым местом и обиталищем полевой русалки. Сама она притаилась в глубинах и ждала повода, чтоб улизнуть от человеческих рук и пуститься в бега.

– Впервые вижу русалку без рыбьего хвоста, – Тэми покосилась на её травянистый подол юбки – чего в нём только не было! И цикорий, и зверобой, и лён, и пшеница, и ячмень, кое-где даже проглядывали листики дуба и зелёные жёлуди. Не русалка, а невеста Лешего прямо-таки!

– Я, вообще-то, в поле обитаю, а не на болоте! – заскрежетала зубами та.

– Вот она! – коренастые парни ринулись толпой, заметив мелькнувший вдали венок. Царевна полей выпрямилась во весь рост и тут же растворилась в воздухе, оставив шлейф дивных листьев. Кёльберг довольно потряс мешок с семенами, чтоб услышать изнутри звонкое и возмущённое «Ай!»

Тем временем на поиски местной нечисти бросились все, кому не лень – остальные крутились у ворот пекарни или пивной.