Виндера. Однажды будет ветер

«Потому что… если у тебя будет все… необходимое… ты сможешь долго… избегать своей миссии… из-за страха… А у нас мало времени… Нужные вещи… дадут тебе… дома… Главное – преодолеть первый порог».

– По крайней мере, не сегодня, – пробормотала Рина. – Я еще хочу немножечко пожить. Заночую пока на яблоне, поем ранеток… Только бы укрыться чем-нибудь, а то холодно… С этой стороны даже хорошо, что ветра нет.

Она прикидывала, как бы устроить себе гнездо на ночь, но ее отвлек шум со стороны холмов. Глаза уже достаточно отдохнули, чтобы разглядеть вдали крохотные белые точки. Их было шесть или семь – то ли козы, а то ли овцы – и двигались они ненормально быстро.

«Дикое стадо? А почему оно бежит? От хищника?!»

Рина схватила сумку и уже собралась лезть на яблоню, но заметила позади отары странный блеск. Он так заинтриговал ее, что она не смогла уйти, не рассмотрев, что это такое.

Белые точки делались все больше, разбухали, как рисинки от воды, и скоро стало видно, что это все-таки козы и что гонит их никакой не хищник, а… велосипед. На солнце блестела его металлическая рама. Рину это зрелище впечатлило куда сильнее самоходных стрелок и живого дневника. На велосипеде никто не ехал, он сам по себе крутил педали, подгоняя коз в сторону Рыбоводья. Колеса лавировали между кочек и кротовьих нор с такой ловкостью, словно холмы были идеально-гладкими. Велосипед не подпрыгивал и не заваливался вбок на поворотах. Он двигался изящно, как конькобежец. Рина застыла, разинув рот и не в силах пошевелиться, до тех пор, пока велосипед не подъехал совсем близко – к пологому подъему, который вел к Букашке.

Увидев наверху человека – если, конечно, велосипед мог видеть – он остановился и включил фонарик. Наверное, тоже не поверил своим глазам. Прошла минута. Две. Козы, утомленные бегом, принялись щипать траву. Рина тихонько сделала шаг вперед, потом еще один и похромала вниз, не обращая внимания на суету стрелок в часах.

– Клим, это ты? – спросила она.

Фонарик потух. Велосипед приветственно звякнул и покатился к ней вверх по склону. Так и они и встретились – девочка с ободранным коленом в пижаме и красных ботинках и старый велосипед с корзиной на багажнике, местами зеленый, цвета мятных пастилок, а местами, там, где краска ободралась, обнажив металл, позолоченный закатом.

– Привет… – Рина прикоснулась к истертому рулю так осторожно, словно перед ней был дикий лев. – Значит, ты пас коз, когда это случилось?

Клим ответил коротким «дзинь».

Натан рассказывал, что люди, которые не были дома в момент запуска Ветродуя, превратились в ближайшие пригодные для этого вещи. Клим всегда пас отару на своем велосипеде. Неудивительно, что он в нем застрял.

– Погоди, но мне сказали, что это было ночью… – Рина отступила на шаг, испугавшись сама не зная чего. – Принц Аскар запустил Ветродуй среди ночи, чтобы как можно больше людей были дома в этот момент. Зачем тебе пасти коз в темноте?..

Велосипед молчал и не двигался. Да и что он мог, кроме как дернуть за рычажок звонка? Пришлось Рине самой обдумывать версии.

– А может, ты не пас их, а искал? Ты говорил, что они иногда теряются, и тебе приходится искать их по темноте…

«Дзинь», – подтвердил Клим.

Напряжение немного спало, и Рина почувствовала, как трясутся коленки. Она уже готова была лезть на яблоню, если Клим вдруг погонится за ней, но не хотелось ждать такого от друга. Они ведь все еще друзья?

Клим был старше Рины на два года и жил вместе с бабушкой в маленьком доме у перекрестка. Они познакомились пару недель назад, не считая веков забвения.

В тот день Рина гуляла по округе и присела отдохнуть под деревом на одном из холмов, откуда открывался отличный вид на Рыбоводье. Клим заметил ее издали и пригнал коз поближе. Когда Рина поняла, что он едет к ней, то чуть не сбежала: для нее не было ничего хуже встреч с незнакомцами и особенно с мальчишками. Но Клим оказался безобидным. У него было загорелое лицо, бледно-голубые глаза и завязанные в хвостик волосы, светлые, как цветущий ковыль. Он поздоровался, спросил, не помешает ли, и предложил ей козьего сыра. Они перекинулись парой слов, а потом просто сидели и молчали, глядя на коз. И в этом молчании, на удивление, не было ничего неловкого. Никто не думал, как бы завязать разговор. Никто не пытался заполнить тишину вопросами. Они просто ели сыр и конфеты, которые Рина прихватила из дома, и все было так, словно было так каждый день много лет подряд.

«Лучший способ для меня понять, смогу ли я подружиться с человеком, – подумала тогда Рина, – это проверить, приятно ли с ним молчать».

На другой день они встретились снова, хотя уговора не было. И вот уже две недели Рина пасла вместе с Климом коз, и это доставляло ей даже больше удовольствия, чем книги – редкое явление. И потому в тот ненастный вечер, когда они всей семьей обсуждали планы принца Аскара, Рина была сильно раздражена. Она ходила на прогулку, несмотря на холод, обмотавшись дождевиком, но Клим загнал стадо пораньше из-за непогоды, и они так и не пересеклись. А теперь перед Риной стоял двухсотлетний велосипед.

– Один звонок – это «да», а два – это «нет», договорились? – спросила она.

«Дзинь», – подтвердил Клим.

– Ты меня помнишь?

«Да».

– Рада тебя видеть! Как ты? Все нормально?

«Вполне».

Клим объехал ее со всех сторон, будто разглядывал. Рине стало страшно, что он попробует столкнуть ее с холма, а еще очень неловко за свою одежду: майка совсем тонкая, а шорты неприлично короткие.

– А я так себе, – сказала она, стараясь не стоять к нему спиной. – Я спала в часах, а потом проснулась и узнала, что уже двести лет прошло.

«Так и есть», – подтвердил Клим.

И все-таки Рина его почти не боялась. Во-первых, они когда-то дружили. Во-вторых, дома пытались убить Странников в основном ради свободы, а Клим был относительно свободен. Еще одной причиной было недоверие к Виндерам. Некоторые люди считали, что куда лучше справятся с этой ролью. Но, судя по тому, что Клим по-прежнему пас коз на этих холмах, он все еще любил свою спокойную деревенскую жизнь, и ему не сдалось рисковать ей ради спасения Хайзе. Чего-чего, а героизма у Клима в крови не было. Рина узнала это от него самого в их без двух веков недавнем разговоре.

– А какое у тебя любимое время года? – спросил тогда Клим.

Они сидели под большим орехом у озера, куда он пригонял стадо на водопой, и жевали пресные лепешки с луком, запивая их лимонадом.

– Все, кроме двух недель в конце года, – ответила Рина. – Ненавижу это время, потому что у нас экзамены, и учителя каждый раз меня донимают.

А ты уже выбрала, кем хочешь стать, деточка? Как это ты еще не знаешь? А откуда я знаю, кем хочу стать? У меня ничего особо хорошо не получается. Рисую я так себе, актриса из меня ужасная. Это Альберт у нас все родительские таланты собрал. Ты бы видел, какие яблоки он в блокноте рисует и как разыгрывает бабушку ради карманных денег. Чтобы выбрать профессию, нужно знать, в чем ты хорош, а я во всем так себе.

– Просто выбери то, что тебе нравится, – предложил Клим. – У тебя же есть что-то любимое?

– Ну, я книги люблю, – сказала Рина без особого энтузиазма. – Одно время даже придумывала свои истории, но записывать их слишком трудно и долго. Я больше читатель и иногда представляю себя библиотекарем, но от этого, если честно, тоска берет. Хочется чего-то большего…

Клим прилег было на траву, но ему в спину вонзилась сухая ветка. Он замахнулся и бросил ее в воду – почти на середину озера. Томные от жары козы, разлегшиеся в тени деревьев, даже не пошевелились.

Рина думала, что ей станет легче, если она кому-то расскажет о своей проблеме, но уже пару секунд спустя готова была язык себе откусить.

– А ты чем хочешь заниматься в будущем? – перевела она разговор.

Клим рассеянно пожал плечами:

– Да просто жить. Пасти коз, ездить в город по выходным, кататься на лодке со стариком Мерли, помогать бабушке с огородом. Мне это нравится. Не хочу ничего менять.

Разочарование было оглушительным.

«Звучит просто жалко, – подумала Рина. – Мальчишки в его возрасте мечтают стать королями, кудесниками или богачами, да хоть кем-то значимым. А он собирается всю жизнь просто пасти коз?..»

После стольких книг о героях Рине нравились амбициозные, смелые люди с большими планами на жизнь, а ее новый друг оказался совсем не таким. Это было обидно, потому что Клим нравился Рине своей загадочностью. Он был симпатичный и молчаливый, и она могла воображать про себя, что на самом деле он изгнанный принц маленькой далекой страны, который не может говорить о своем прошлом, чтобы не выдать себя врагам, и поэтому часто молчит. А в это время его мысли занимают подвиги и свершения. Он сидит на холмах, притворяясь пастухом, смотрит на коз и ждет не дождется, когда вырастет и вернет себе законный трон.

И ночами в пустом хлеве при свете сального огарка он фехтует пастушьим прутом вместо шпаги, изящно пронзая воздух навстречу невидимым убийцам родителей…

Попрощавшись со своими фантазиями, Рина от неведомого расстройства проревела в подушку всю ночь. Это было глупо до ужаса, и она это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Вот что бывает, когда читаешь слишком много историй о принцах, а потом узнаешь, что их на всех не хватит, и пытаешься сделать героя из пастуха, а он мечтает просто пасти коз. Тогда это казалось Рине трагедией, зато сейчас сделало Клима безопасным в ее глазах.

«Он не из тех, кто побежит спасать мир сломя голову», – подумала она.

Велосипед сбил стадо кучнее, потом подъехал к Рине и рулем подтолкнул ее вперед.

– Ты чего? – удивилась она, вынужденно сделав шаг вниз по склону.