Великая Бессарабия. Том 1

В школе, будет хороший госпиталь, сказал Иван Дмитриевич, со знанием дела. Раненные, кровь, плачь, крики. На целую милю вокруг, всё будет заражено тифом.

Это, добило Иван Ивановича окончательно, и он спросил. А можно наоборот, я поеду с Дмитрием, а ты останешься, а Санда? Неуверенно спросил он, голос его дрожал.

Нет, ответила твёрдо Александра Васильевна. Торговаться ты не умеешь. Смотри, веди себя прилично один. Дмитрия не будет возле тебя. А я, скоро буду обратно. Не скучай Ваня. Целую.

На Иван Ивановича жалко было смотреть. Глаза округлились от гнева, щёки опустились, дым валил коромыслом. Он сразу постарел лет на десять. Дмитрий, ещё не видел его таким растерянным. Он, стоял на месте несколько минут без движения. Говорить не мог. Дмитрий подошёл к нему, обнял, и спросил.

Что Вам из погреба принести, пока я ещё не уехал? Сколько вина? Из какой бочки? Что из закусок на стол поставить? Овощи, фрукты. Что ещё?

Что тебе приготовить Ваня? Спросила Александра Васильевна. Думаю, я за пару недель справлюсь. И вернусь. Ты приготовь пока список того, чего ты хочешь забрать с собой из этого дома, и она пошла в дом готовится к дальней дороге. Время торопило и её. Она зашла в дом, села на диван и дала волю слезам. Проклятая война, до чего она доводит человека, что на любимого мужа приходится повышать голос. Как он будет тут без меня? Он ведь такой неприспособленный к самостоятельной жизни. Она всю жизнь, старалась оградить его от домашних забот, выполняя всю работу по дому, а теперь, всё надо оставить и уезжать подальше от войны. Она начала собирать вещи, необходимые для начала деревенской жизни. Вся надежда на сестру и Дмитрия. Иван Дмитриевич, уже сделал и так много для них. У него и своих забот полно. Наконец, она взяла себя в руки, и стала наполнять чемодан своими вещами. Их оказалось очень много, и она стала выбирать, что взять с собой на первое время. То обстоятельство, что они ехали на телеге и бричке, позволяло ей взять с собой и часть понравившегося ей вещей, и частично мебели. Надо всё согласовать с Иван Дмитриевичем, подумала она. Он знает, что возможно перевозить в военное время беспрепятственно, чтоб не реквизировали военные патрули по дороге. Каждая вещь, которую она брала с собой, напоминало ей о мирной и прекрасной жизни. Много вещей ей дарил муж, на праздники и без таковых. Каждая вещь, приятное воспоминание. Так, она успокоилась, и стала как привычно делать свою работу. Постепенно, комнаты превратились в походный склад.

Продукты и вино, я принёс свежее, не всё забрали военные. Их тоже понять можно, с сочувствием сказал Иван Дмитриевич. Кто им поможет бедным, на чужбине. Солдаты они тоже люди. Их подняли по тревоге и отправили за тысячи километров от дома. Большую часть прошли на поезде, но приходилось идти и пешком, до железной дороги. Дмитрий, постоянно перемещался между Иван Ивановичем и Александрой Васильевной, успокаивая то одного то другого. Ему было жалко обоих. Судьба сложилась так, что он, прожив столько времени рядом с ними, полюбил обоих, и теперь было тяжело принять какую-то сторону. Иван Иванович совсем опустил руки и сказал, готовь что хочешь, ты лучше знаешь, что хранится две недели. Они, ещё ни раз не расставались на такое долгое время. Налей мне Дмитрий кружку вина из того, что принёс твой отец. Он стал меланхолично относится к всему происходящему в доме. Он, с недоверием относился к Иван Дмитриевичу, потому-то не знал его так хорошо. Ему казалось, что он слишком самоуверенный, что присуще всем отставным военным. К тому же, он родственник Санды, а не его. Для него, это значило очень много. Дмитрий побежал готовить стол. Отца, тоже надо накормить. Потом, он налил им по бокалу вина, и попросил последовать за ним в столовую, где он накрыл стол на всех. Было обеденное время, и пора было всем подкрепится, день выдался тяжёлый. Впереди, длинная и полная тревог и приключений дорога. Кругом война. Дмитрий, никак не мог привыкнуть к этому слову, война.

Военное положение. Ничего из того, что он читал в книгах, не было похоже на то, что он видел наяву. В книгах романтика, герои, подвиги. Здесь, грязь, пыль, воровство, насилие и слёзы жён, матерей, и детей. Проводы в армию проводилась весело, призывники выпивали и куражились, а в глазах у всех, грусть и печаль. Большая часть новобранцев, на войне не выживают, погибая в первом же бою. Они, просто не подготовлены к боевым действиям, они же в основном крестьяне, оторванные от сохи. Это пушечное мясо. Но именно они, и составляли большую часть солдат, Великой империи. Отец и Иван Иванович дружно приложились к еде и бокалам, о чём-то мирно беседовали в полголоса. Они, стали понимать друг друга, и это очень радовало Дмитрия.

Как хорошо всё разрешилось, думал Дмитрий. Отец у меня с головой, как он всё здорово придумал. Иван Иванович попал здорово, но здесь, ведь действительно оставаться опасно. Реквизируют всё и дом, бричку и лошадей. Там, в селе будут все свои. А лошадь и бричка, в хозяйстве пригодятся, подумал Дмитрий, и сам удивился себе, как он стал по-хозяйски мыслить. Вот, отец бы обрадовался таким мыслям. Закончив обедать, отец подошёл, ласково обнял и сказал. Готовься сынок в дорогу, мать заждалась нас дома. На этот раз, я задержался на долго. Война, будь она проклята. Возьми всё что ты считаешь нужным, и готовься в дальную дорогу.

Отец, можно я книжек попрошу у Иван Ивановича? У него их много, я не все ещё прочитал. Пропадут они тут.

Бери сынок, но дома тебя ждёт работа, стар я стал, не справляюсь один на хозяйстве.

Да я зимой буду читать, когда снегом всё занесёт. Он тут же подошёл к Иван Ивановичу с своей просьбой.

Иван Иванович всё слышал и сказал. Выбирай себе Дмитрий книги, что по душе. Я рад, что кто-то будет их читать кроме меня. Это моя гордость. Книги, я собирал всю жизнь, они стоят состояния, а могут достаться кому-то даром. Неизвестно ещё, если не будут печку ими топить, если немцы доберутся до нашего города. Иван Иванович верил, что Россия сильна, но, когда воюет коалиции, не знаешь, где ждать от союзников подвоха, как было недавно в Балканских войнах. Он помнил печальную участь Болгарии. Надо, хоть что-то сохранить из библиотеки. Дмитрий радостно пошёл выбирать себе книги из библиотеки. Из дома слышались радостные возгласы Дмитрия.

Какой он ещё ребёнок, размышлял Иван Иванович. Пусть выберет книги себе сам.

В это время, из дома, выходила вытирая слёзы Александра Васильевна, она всё это время готовилась в дорогу, глотая горькие слёзы близкого расставания, с породнившимся домом и любимой работой. Учитель в те времена, пользовался заслуженным авторитетом в народе, он находился где-то на уровне врача и градоначальника. Ни одна свадьба или другое семейное, или общественное мероприятие, не происходило в селе, без приглашения учителя. Им, доставалось самое хорошее место за общим столом. А какие тосты говорил учитель? Вся компания ждала, пока не скажет своё волшебные слова учитель. Мечтой большинства учеников гимназии было, стать учителем, и они это не скрывали. Хотим стать как вы, говорили они Александре Васильевне. Хотя, она была строга с учениками, а Иван Иванович, сама доброта. На его уроках, он допускал обсуждение предмета, а не только заучивание наизусть. Каждый ученик, мог выразить своими словами, как он понимал тот, или иной персонаж истории. Это, было новшество в обучение гимназистов, и ученики с уважением относились к нему. Родители, не всегда понимали либерализма Иван Ивановича, но в общем одобряли его методы. Иван Иванович, никогда не применял физическое насилие над детьми, но у него на уроках, всегда была тишина и порядок.

Готовьтесь в дорогу Александра Васильевна, сказал Иван Дмитриевич, а я ещё составлю компанию Иван Ивановичу. Наливай на двоих дорогой ты мой Иван Иванович, и он сел рядом с ним беседке. Видно, было как Иван Дмитриевич успокаивал Иван Ивановича тем, что и в селе можно достойно жить. Надо просто пережить войну, а потом, можно снова вернутся в город. Поговаривают Кайзер обещал немцам, что они встретят рождество христово дома, вместе с своими семьями. Иван Иванович налил в два бокала вино, посмотрел внимательно на Иван Дмитриевича и говорит.

Хорошего вы сына вырастили. Я перееду к вам в село только потому, что уверен, Дмитрий нас не оставит в одиночестве. У нас детей нет, и мы оформим дом по наследству на Дмитрия, но вы должны подтвердить тоже, что Вы согласны чтоб Дмитрий проживал у нас.

А Иван Иванович с характером подумал Иван Дмитриевич. Он сделал паузу надеясь обдумать предложение. Хотел встать и пройтись, освежится. Но Иван Иванович смотрел ему прямо в глаза ожидая ответа. Трубка дымила, выпуская клубы серого дыма в сторону от Иван Дмитриевича. Он казался спокоен, как бывает человек, который только что принял очень важное решение, которое давалось ему не просто. Иван Дмитриевич и сам присматривался к этому дому, для своих детей, но, как всегда, денег не хватает.

Я, согласен на Ваше предложение, но ты реши этот вопрос с начала с Александрой Васильевной, сказал уверенно Иван Дмитриевич, а я поговорю с Дмитрием. Пора нам готовится в дорогу, завтра на рассвете выступаем. Думаю, дорога будет опасной. Надо готовится серьёзно. Готовьте документы, проверки будут обязательны, военное положение на долго. Однако, выступить им не пришлось ни утром, ни даже через день. Александра Васильевна, стала заниматься разрешительными бумагами. Оформлять документы на выезд из города, который находился на военном положение, оказалось делом весьма хлопотным. Она прошлась по всем инстанциям пешком, но быстро не получалась. Надо было оформлять документы и на Дмитрия, что он обучился в гимназии и отправляется к родителям, на постоянное место жительство, даже несмотря на то, что отец ехал с ним. Других документов у него не было. Ему уже шёл шестнадцатый год, и предстояло становится на воинский учёт по месту жительства. Александре Васильевне, приходилось оформлять отдельные бумаги на имущество, которое ей предстояло взять с собой в Николаевку. На всё оформление, у неё ушло две недели. Все решения гражданских властей, ей пришлось дублируют в военном ведомстве, а там задают множество вопросов, за которые приходилось отвечать наличными. За это время, она очень устала. Каждому чиновнику хотелось знать, куда она уезжает, и почему не остаётся вместе со своими учениками. Чиновники никуда не торопятся. Для них каждый посетитель, это в первую очередь взятка. Ей не верилось в то, что она слышала от них. Они все узнавали её, но от взятки не отказывалась. Иван Дмитриевич, настаивал на полное и правильное оформление всех необходимых в дороге документов, чтоб не было повода у военной полиции арестовывать их или имущество. Дорога есть дорога. Иван Дмитриевич предупредил всех, что передвигаться по дорогам военного времени, можно только днём. Он готовили тщательно телегу, дал лошадям отдохнуть. Приготовил корм лошадям в дорогу. Иван Иванович, собрал своих друзей поиграть в карты, и рассказал им о своих планах и желании покинуть свой прекрасный дом. Встреча прошла в беседке. Говорили о долге перед родиной, о том большом национальном патриотическом подъёме, который чувствовался в стране. Вспоминали былые времена.

Когда, у человека нет настоящего, и он не видит и будущего, тогда память достаёт из прошлого самые лучшие моменты из жизни, приукрашивает их, доставляя человеку огромную радость и наслаждение, особенно у людей, которые подошли к черте, которая называется старость. Чувствовалось, что друзья прощаются надолго, возможно, навсегда. Дмитрий, по-прежнему занимался обслуживанием стола. Было приятно, что за этим столом сидел и его отец, который являлся примером для него. Александра Васильевна, готовилась к отъезду. Две недели пока готовили документы, пригодились для работы в хозяйстве. А она сдала все свои дела.

Горан Дмитриевич, не скрывал своё сочувствие сербскому народу, который первый, как он и предсказывал пострадал от начавшиеся войны. Болгария и Румыния ещё не вступили в войну. Они, выторговывают для себя лучшие условия в послевоенном разделе Европы. Главное, оказаться в стане победителя. У Болгарии и Румынии, короли этнические немцы, хоть и из разных монархических домов. Они, вступят в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии. Кайзер их обломает. К бабке не ходи, говорил Горан.

Больше всего, меня сегодня волнует, сможем ли мы выжить в этом городе, где по слухам, готовят погром евреев, которые ещё не уехали. Если Болгария, вступит в войну против Сербии, здесь нам не место. Патриоты, не простят никому прошлой войны.

Аристидис тоже собирается покинуть империю, и уехать на родину предков.

Отъезд, назначили на четырнадцатое сентября, рано утром. Иван Иванович, был уже морально готов к отъезду жены и Дмитрия. Две недели, прошедшие после принятия важного решения, положительно повлияли на него. Друзья поддержали его решение. В гимназии бардак, никто не знает, что будет завтра. В городе начались грабежи, еврейские погромы. В городе было полно шпионов, дезертиров и бандитов. Проводились диверсии, иногда горели военные склады, и имения, местных помещиков. Началась паника. Появились беженцы, из приграничных сёл. Войска, вытесняли местных жителей с прифронтовой полосы. В городе, народ становился неуправляемым. Власть жила вопросами войны. Город и городские окраины, были переполнены войсками. Здесь, проводилось переформирование частей, пришедших с фронта на отдых с призывниками, приходящих со всей необъятной российской империи. Всюду появлялись казачине конные разъезды. В городе был введён комендантский час.

Рано утром тронулись в путь. Телегу наполнили разным барахлом, что пригодится на новом месте, но не сильно интересует военных. В бричку сели Дмитрий и Александра Васильевна. Быть кучером доверили Дмитрию. Иван Дмитриевич, приготовил всяких подарков, на случай несговорчивости военных. На выезде из города стоял полосатый шлагбаум. Первый пост прошли удачно. Полусонные военные, приняли их за важных персон, и пропустили не проверив. Потом нарвались на конный патруль, которые тщательно проверили телегу. Получив подарочек, от Иван Дмитриевича, конный патруль удалился. Дальше дорога пошла на Рени, оттуда дальше на Дунай. На перекрёстке, эскорт повернул на Кагул. В мирное время, до Николаевки время в пути было от силы два дня. Теперь же оно может удвоится. Днём, дорога была перегружена военным транспортом, но и проверки были реже. Пока им везло. На ночь остановились в населённом пункте населённого болгарами. Александра Васильевна, хорошо говорила на болгарском и попросились на ночлег в двор к болгарину. Их приняли с условием, что на заре, они уедут и оставят часть припасов в качестве платы. Иван Дмитриевич разговорил с хозяином дома, он был примерно одного с ним возраста. Они стали понимать друг друга. Александре Васильевне предложили постель в доме, и она тут же заснула, как только приложилась головой до подушки. Дмитрий, остался спать в телеге, он приготовился отдыхать. Иван Дмитриевич предложил хозяину кружку вина и пригласил его на разговор. Он хотел узнать новости с фронта. Хозяин оказался словоохотливый и после первой кружки вина, Иван Дмитриевич знал все новости дня. Жена хозяина дома была молдаванка, что было редкостью в те времена. Семьи страстно берегли свои традиции, и редко разрешали смешанные браки. Село жило по своим, патриархальным законам.

Власти, начали принудительный набор резервистов на фронт. Сказал хозяин дома. Дальше, разговор пошёл о тяжёлой доле крестьян. Дмитрий, уже мирно сопел в телеге. Лошади мирно жевали овёс, фыркая и мотая своей огромной головой. Летом, ночи короткие. Иван Дмитриевич разбудил Дмитрия рано, пока он запрягал лошадей, Дмитрий разбудил Александру Васильевну, которая очень удивилась, что утро так быстро настало. Хозяин дома открывал ворота. Он отказался брать плату за ночлег. Пожелав всем скорого возвращения домой. Сытые, отдохнувшие кони, пошли весело в сторону дома, проехали совсем немного, как путь им перегородил кавалерийский патруль. Иван Дмитриевич вступил с ними в переговоры, но это была воинская часть, прибывшая с фронта на переформирование. Среди солдат, было много раненных и больных. Офицер, ни одного предложения, без мата выговорить не мог. Пришлось Иван Дмитриевичу искать их командира. Переговорив с ним и поблагодарив, их отпустили, но время потерянно очень много.

Так у русских. Пока петух не клюнет, ничего у них не получается. Потом ура ура, и победа наша, а сколько жертв. Кто считает. Так было на Плевне и на Шипке. Порой казалось, что румыны, и то мотивированней были. Бедный Скобелев, на него летели все шишки от русских генералов и пули турок. Он всегда был с солдатами в атаке, непременно в белом мундире. Турки убегали, как только узнавали, что Скобелев в атаке. Следующую ночь, они провели в молдавском селе, с трудом найдя место для ночлега. Хозяин, у которого они остановились за хорошее вознаграждение, был очень недоволен что выбрали его дом, но услышав сумму вознаграждения, согласился. Иван Дмитриевич разговорился с ним. Это был патриот румын, и после нескольких кружек вина, был готов и рубашку отдать человеку, который воевал в войне за независимость Румынии. Он откровенно ждал, когда Бессарабия объединится с Румынией, и был очень рад поговорить с человеком, который разделял его взгляда на объединение страны. Боялся, только, что не доживёт он, до этого светлого дня. За кружкой вина, он рассказал, что в селе готовятся встретить Румынские войска, даже помочь им в установление новой власти. Таких как он всё село. Рассказал он и том, что недавно приходил человек с румынской стороны, и обещал помочь оружием и боеприпасами. Захмелев, мош Штефан, так звали хозяина дома, говорил, как военный человек, понимая толк в военном деле. Только говор у него был странный.

Ты, откуда так хорошо разбираешься в военном деле? Спросил Иван Дмитриевич. За такие знание, тебя могут надолго в Сибирь упрятать.

Так мне говорил и Раду, из Бухареста. Предупреждал он меня, держать язык за зубами. Да где там? Я своё уже отсидел. А говорю я тебе не боясь, потому, как в людях я разбираюсь хорошо. Не выдашь ты меня русским. Не зря ты кровь проливал на войне, чтоб опустится до предательства в мирное время. Он выпил ещё немного вина из кружки и продолжил.

Горло просохло. Так вот слушай меня мил человек. В начале 1906 года, жизнь в нашем селе стало в невмоготу. К новому году, запасы еды у многих крестьян закончились, и они стали голодать. Всем селом как могли, помогали бедным людям выжить, в надежде на то, что и помещик как-то поможет. Но он, не собирался этого делать. Крестьяне стали волноваться, и пришли к нему мирно, попросить помощи. Всем жилось трудно. Лето было засушливое. Пусть мол, поделится. Он, ни за что говорит.

Вы считаете себя румынами, пусть мол, Румыния вас и кормит. Цыганьё проклятое. Моя забота русские. И он вызвал полицию, а те, разогнали крестьян. Били нас сильно. Куда попало. Досталось и мне, так как я был среди зачинщиков. Толпа разбежалась кто куда, и помещик поставил богатый стол начальнику полиции и его подчинённым. Праздник устроили, в честь победы над румынскими крестьянами. Всё село можно было-бы накормить с того, что они съели за один присест. Только я, с дружками далеко не убёг, и следил за усадьбой. После полуночи, когда полицейские в стельку пьяные, вышли из имения, мы подкараулили их, и налетели на них в тёмном месте. Мы голодные и трезвые, быстро справились с ними. Оказалось, что они трусливее чем мы думали. Убегали с поросячьим визгом, забыв и про своё вооружение. Один из них хотел выстрелить, вытащил револьвер, но то ли по пьяни, то ли со страху, но у него это не получалось, тогда он выбросил пистолет и стал кричать, караул, убивают, спасите. Это ведь было в конце зимы. Бежать трудно. Я поднял револьвер, и решил оставить его себе. Пригодится в хозяйстве. Не знал я тогда, что наше мирное возмущение, превратится в восстание. Ты слышал про восстание 1906 года? То я был зачинщиком. На второй день, всё село собралось у усадьбы помещика, грозились сжечь. Полиции не было. Вышел трясущийся помещик, и обещал помочь голодающим, но только при условии, что все немедленно разойдёмся. Но тут меня и дёрнуло. Вышел вперёд и говорю.

Ты барин, на нас голос не повышай, а то получишь и ты, как вчера твои пьяные полицейские. Все замерли. Только теперь я понял, какую чушь сморозил. Надо было выходить из ситуации, и я добавил. Вчера ночью, какие-то типы кричали, караул, убивают, спасите. Смотрю я в окно, а там полицейский бежит со всех ног. Караул спасите. Где они сегодня? Но слово уже сказано.

Хозяин человек несказанного слова, а сказанному слову он слуга. Сказал Иван Дмитриевич.

Вот, вот. Говорил я тебе, что понимаю толк в людях, и продолжил.

Помещик спрятался для начала в имение. Но через несколько минут, верхом вылетел из ворот, и, вскачь в полицейский участок, а там никого нет. Начальник полиции жил там же. Он к нему. Тот ещё спал. Стали будить. Спросонья начальник полиции, не понимал, что случилось. Помещик кричал на него матерился.

Взбунтовались крестьяне. Где твои полицейские, надо поставить на место этих цыган. За что я вам плачу?

Чёрт бы побрал этих полицейских, матерился начальник полиции. Сегодня, никто на работу не вышел. Выгоню всех! Он с криком зашёл в участок. Дежурный полицейский мирно спал. Лицо у него было небритым, и весь он был таким безобразным, как будто целая отара овец, прошлась через него.

Смирно! Тревога! Скомандовал, начальник полиции.

Дежурный полицейский встал, но увидел перед собой начальника, сладко улыбнулся, и опять сел. Он был ещё пьян.

Набей ему морду, что ждёшь? Кричал помещик.

Не могу. Это брат моей жены, она убьёт меня.

Посовещавшись, они решили вызвать подкрепление из Кагула, и отправились туда.

Начальник полиции уехал в Кагул, сказал я. До Кагула километров тридцать, скоро не придут. Мы тоже решили, что будем бороться до конца, хотя, понимали какой будет конец. Долго мы не продержимся. Для начала, решили ограбить имение и сжечь. Народ собрался решительный. Всем хотелось попробовать боярской кухни. Накормить хоть раз свои семьи досыта. Кто-то из толпы сказал.

Веди нас Штефан Великий. Тебе деваться некуда. Я пощупал револьвер в кармане. Он придавал мне уверенность, а злости на помещика я имел давно.

Ты знаешь как наше село называется?

Нет. Нигде нет указателя.

И не увидишь. Хыртоп называется.

Наш помещик, он же и староста села. Хотел переименовать в Гертоп.

Какой Гертоп? Возразил Штефан. Был большой скандал. Мы отстояли прежнее название.

Я пустил клич, и крестьяне стали крушить и бить всё, что попадало на пути. В начале, разграбили и растащили всё, что могли по своим хозяйствам, затем подожгли запасы сена и кукурузы. Загорелось всё имение. Пламя, поднялось на огромную высоту, так, что было видно из далека. Домашних животных выпустили на волю. И каждый, кто был по смелее, выбирал себе лошадь или корову. Имение горело долго. Никто не хотел тушить. Люди молча смотрели на огонь. Каждый думал о своём. В тревожном ожидании прошла ночь. Целый день, в село никто не приходил. Мы выставили караулы на въездах в село, и стали ждать. Оружия было мало, то, что достали в доме помещика, пару охотничьих ружей и мой револьвер. Патронов, и вовсе мало. Крестьяне вооружились косами да вилами. Меня выбрали командиром. Солдаты, появились только на третий день. Окружив село, они прислали парламентёра для обсуждения условий сдачи. Это был начальник полиции села. Меня опять обуяло какое-то наваждение, и я сказал, что будем отстаивать свои права оружием, если нам не обещают амнистию на месте. Также, я требовал, чтоб в село завезли продукты, и раздали бесплатно голодающим. Парламентёр пошёл совещаться. День выдался тёплым. Чувствовалось скорое дыхание весны. В южной Бессарабии, оно приходит рано, уже в марте. Вдруг пошёл снег. Редкие, крупные снежинки кружились в небе, медленно, словно в танце опускалось на землю, тут же тая, при соприкосновении с землёй. Какая красота, подумал я.