Молния

Девочки замолчали, думая о том, о чем даже страшно подумать.

– Как странно и… как грустно, – наконец произнесла Лора. – А мы не можем это остановить? Например, пожаловаться на Шинера миссис Боумен или другому социальному работнику?

– Пустой номер, – ответила Тельма. – Угорь будет все отрицать, и Тэмми будет все отрицать, а у нас нет никаких доказательств.

– Но если она не единственный ребенок, которого он домогался, то кто-нибудь другой…

Рут решительно покачала головой:

– Большинство детей разъехались по приемным семьям, некоторых усыновили, кто-то вернулся в свою семью. Здесь остались лишь двое или трое, ставшие жертвой Угря… но они или такие, как Тэмми, или до смерти запуганы Угрем. Настолько запуганы, что боятся донести на него.

– А кроме того, – прервала сестру Тельма, – взрослые ничего не желают знать, не хотят заниматься такими вещами. О приюте может пойти дурная слава. И они боятся выглядеть дураками, потому что не видят ничего дальше собственного носа. Да и вообще, кто поверит детям? – Тельма передразнила миссис Боумен, настолько точно уловив ее фальшивые ноты, что Лора сразу поняла, о ком речь. – О, моя дорогая, это такие ужасные, лживые создания! Шумные, непослушные, надоедливые маленькие твари, способные ради забавы разрушить незапятнанную репутацию мистера Шинера. Дорогая моя, если бы мы могли держать их в бессознательном состоянии, накачав лекарствами, и кормить внутривенно, наша система стала бы куда более эффективной… да и для них было бы гораздо лучше.

– А потом с Угря снимут все обвинения, он вернется сюда на работу и заставит нас дорого заплатить за донос. Такое уже было раньше с другим извращенцем, который тут когда-то работал, с парнем, которого мы называли Хорек Фогель. Бедный Денни Дженкинс…

– Денни пожаловался на Хорька Фогеля. Сказал Боумен, что Хорек его растлевал. И еще двоих мальчиков. Хорька отстранили от работы. Но те два мальчика не подтвердили рассказ Денни. Боялись Хорька… и еще у них была нездоровая тяга к его одобрению. И когда Боумен с сотрудниками допрашивали Денни…

– Они забросали Денни вопросами с подвохом, чтобы его подловить. Он запутался, стал сам себе противоречить, и они заявили, что он все выдумал, – сердито сказала Рут.

– А Фогель вернулся сюда на работу, – закончила Тельма.

– Выждал время, – продолжила Рут, – а потом нашел способ отыграться на Денни. Он долго издевался над мальчиком, пока однажды… Денни не сорвался на крик, он все кричал, кричал и не мог остановиться. Доктор сделал ему укол, после чего Денни увезли. Сказали: «Эмоционально неустойчивый». – Рут, казалось, вот-вот расплачется. – И больше мы его не видели.

Тельма положила руку сестре на плечо и, повернувшись к Лоре, сказала:

– Рут очень любила Денни. Он был славный парнишка. Маленький, застенчивый, милый… но у него не было шанса. Поэтому тебе следует дать отпор Белому Угрю. Он не должен видеть, что ты его боишься. Если он к тебе полезет, сразу ори. И лягни его промеж ног.

Тут из душевой вернулась Тэмми. Не глядя на девочек, она сняла шлепанцы и залезла под одеяло.

И хотя Лоре была омерзительна сама мысль о том, что Тэмми покорилась Шинеру, чувство жалости к хрупкой беленькой девочке пересилило отвращение. Что может быть печальнее, чем вид маленькой, одинокой, запуганной девочки, лежащей на узкой продавленной кровати.

В ту ночь Лоре приснился Шинер. Голова у него была человеческой, а тело – как у белого угря, и, куда бы Лора ни бежала, Шинер скользил за ней. Извивался, проползал под дверями, преодолевая все преграды.

2

Пытаясь подавить чувство гадливости от увиденного, Штефан вернулся из главной лаборатории института в свой кабинет на третьем этаже. Сел за письменный стол и стиснул голову руками, трясясь от злости и ужаса.

Этот рыжий ублюдок Уилли Шинер собирался неоднократно насиловать Лору, избивать ее до полусмерти и психологически травмировать так, что ей уже никогда не оправиться. И это не было предположением: Шинер непременно добьется своего, если Штефан не предпримет нужных мер, чтобы предотвратить катастрофу. Штефан видел последствия: покрытое кровоподтеками лицо Лоры, изуродованный рот. Но хуже всего были ее глаза: тусклые и безжизненные – глаза ребенка, не способного больше радоваться жизни и надеяться.

Холодный дождь барабанил по окнам кабинета, и этот глухой звук, казалось, вибрировал в теле Штефана, словно ужасы, свидетелем которых он стал, выжгли его изнутри, оставив пустую оболочку.

Штефан спас Лору от наркомана в бакалейной лавке ее отца, но девочку подстерегал уже другой педофил. Из экспериментов, проводимых в институте, Штефан понял, что изменять будущее не всегда просто. Судьба всегда стремится восстановить предначертанный ход событий. Возможно, изнасилование и психологические травмы предопределены Лоре судьбой, а значит, рано или поздно это случится и Штефан не сможет предотвратить неизбежное. Возможно, он не сумеет спасти ее от Уилли Шинера, возможно, если Штефан помешает Шинеру, то на пути Лоры встанет другой насильник. Но сдаваться было нельзя.

Эти безжизненные, потухшие глаза…

3

В приюте Макилрой содержалось семьдесят шесть детей, причем не старше двенадцати лет, так как по достижении тринадцати лет их переводили Касвелл-Холл в Анахайме. Обшитая дубовыми панелями столовая вмещала только сорок человек, поэтому детей кормили в две смены. Лора ела во вторую смену, вместе с близняшками Акерсон.

Стоявшая в очереди к раздаточному прилавку между Тельмой и Рут, Лора сразу заметила, что Уилли Шинер был в числе четырех человек, работавших на раздаче. Шинер проверял запасы молока и щипцами выкладывал на тарелки сладкие булочки.

И пока Лора двигалась вместе с очередью вдоль прилавка, Угорь больше смотрел на нее, чем на детей, которых обслуживал.

– Не позволяй ему себя запугать, – прошептала Тельма.

Лора старалась смело встретить взгляд Шинера, ответив на его вызов, но первой отводила глаза.

Когда она дошла до места раздачи Шинера, тот сказал:

– Доброе утро, Лора.

И положил ей на поднос сладкую булочку, припасенную специально для нее. Булочка была вдвое больше других, с вишенками и глазурью.

В четверг, на третий день пребывания Лоры в приюте, ей предстояло пережить беседу с миссис Боумен в ее кабинете на первом этаже на тему адаптации к приютской жизни. Этта Боумен была дородной женщиной, предпочитавшей носить цветастые платья. Она с важным видом изрекала избитые фразы и банальности тем напыщенно фальшивым тоном, который безошибочно спародировала Тельма. А еще миссис Боумен задавала кучу вопросов, честные ответы на которые ее, в сущности, совершенно не интересовали. Лора соврала, сказав, что ей ужасно нравится в приюте Макилрой, и эта ложь чрезвычайно порадовала миссис Боумен.

Когда Лора возвращалась в свою спальню на третьем этаже, на лестнице северного крыла дома она столкнулась с Угрем. Свернув на площадку второго этажа, Лора увидела, что Угорь протирает тряпкой дубовые перила следующего лестничного марша. На ступеньке возле него стояла закрытая бутылка полироли.

Девочка оцепенела, у нее участилось сердцебиение, так как она сразу поняла, что Угорь устроил на нее засаду. Он знал, что Лору вызвали в кабинет миссис Боумен, и верно рассчитал, что девочка воспользуется ближайшей лестницей.

Они были одни. В любое время по лестнице мог пройти ребенок или сотрудник приюта, но сейчас они были одни.

Первым порывом Лоры было отступить и подняться по лестнице южного крыла, но она вспомнила слова Тельмы о том, что нужно дать отпор Угрю, поскольку такие, как он, охотятся только на слабых. Конечно, самым правильным было пройти мимо него, не говоря ни слова, но ноги будто приросли к ступенькам, и Лора не могла двинуться с места.

Посмотрев на девочку с высоты нескольких ступенек, Угорь улыбнулся кошмарной улыбкой. Бледная кожа, бесцветные губы, кривые желтые зубы в коричневых пятнах, как кожура переспелого банана. Лицо Угря под копной непослушных медно-рыжих волос напоминало клоунскую маску, но не циркового клоуна, а клоуна, с которым можно столкнуться в Хеллоуин, клоуна не с бутылкой минералки, а с бензопилой.

– Лора, ты очень хорошенькая маленькая девочка. – (Лора попыталась послать его к черту, но язык прилип к гортани.) – Мне бы хотелось стать твоим другом.

Каким-то чудом ей удалось собраться с духом и начать подниматься по лестнице.

Угорь улыбнулся еще шире, вероятно решив, что Лора принимает его дружбу. Он сунул руку в карман штанов цвета хаки и вытащил пригоршню «Тутси ролл».

Лора вспомнила насмешливую оценку Тельмы тупых и примитивных уловок Угря, и внезапно страх отступил. Шинер, с его похотливой улыбкой и карамельками, вдруг показался комической фигурой, пародией на зло. Лору так и подмывало громко расхохотаться, но она сразу вспомнила, что он сделал с Тэмми и другими девочками. И все же нелепая внешность и идиотские повадки Угря придали Лоре смелости подняться по лестнице, обогнув его.

Поняв, что Лора не собирается брать конфеты и не реагирует на предложение дружить, Шинер положил ей руку на плечо, чтобы остановить.

Лора сердито скинула его руку:

– Не смей прикасаться ко мне, урод!

Она стала поспешно подниматься по лестнице, борясь с искушением броситься бежать. Если она побежит, он сразу поймет, что ему все-таки удалось ее запугать. Нет, она не должна демонстрировать ни намека на слабость, ведь слабость – это побудительный мотив для продолжения сексуальных домогательств.

И когда до лестничной площадки оставались только две ступеньки, Лора позволила себе поверить, что победила, впечатлив Угря своей отвагой. И тут она услышала отчетливый звук расстегиваемой молнии и громкий шепот у себя за спиной:

– Эй, Лора, погляди на это! Погляди, что у меня есть для тебя! – В его голосе звучали безумные, омерзительные нотки. – Лора, посмотри, что у меня в руке.

Но Лора не оглянулась.

Достигнув лестничной площадки, Лора продолжила подниматься по лестнице, упрямо повторяя про себя: «Не смей бежать, только не беги, не беги!»