Маяк с янтарными крапинками

– Давайте уйдем в горы с ночевкой?

– А я в горы не хочу.

Чувствую, как меня жалит оса за локоть. Только боль сразу исчезает. И кроме янтарей больше ничего не обнаруживаю. Марк снова щепает за руку и подмигивает.

– Предложи что-нибудь.

Я закатываю глаза и возвращаюсь к вырисовыванию фигурок на полях тетради.

– Мне не интересно.

– Хочешь сказать, что не поедешь?

– Нет. Если не заметил, меня тут не сильно жалуют.

– А со мной?

Я замираю и останавливаюсь рисовать.

– Ты не понимаешь.

Парень явно напрягается, а я откладываю карандаш и делаю вид, что слушаю учителя.

– Так объясни мне.

Сначала я не реагирую на его упрек, но потом придвигаю к Марку учебник и раскрываю его на последней странице.

«Лицемерка». «Верни их нам». «Хватит молчать». «Исчезни из этого мира».

– Это что?

Я откидываюсь назад на стуле и поворачиваюсь к парню. Смотрю ему прямо в глаза, и многозначительно ухмыляюсь.

Я делаю упор на ноги и набираю скорость. Закрываю глаза. Ветер раздувает волосы вперед-назад. Слышу скрип. Пытаюсь сопоставить его с щелчками в голове, но это плохо получается, звуки разнородные и диссонируют друг с другом. Перед глазами возникает худой парень, забившийся в углу. Его волосы слиплись от пота, он смотрит на меня в упор и пытается дышать.

Я резко торможу ногами качели и открываю глаза. Слышу, как кто-то окликает меня по фамилии. Возможно, не в первый раз.

Поворачиваю голову в сторону звука и вижу перед собой женщину. Она ухватывается за тонкий шифоновый шарф на шее, словно он перекрывает ей дыхание и набирает воздух в легкие, готовясь что-то произнести. На её глазах моментально наворачиваются слезы.

– Когда ты уже все расскажешь? Неужели совершенно совести нет? Моего мальчика уже как два месяца нет рядом.

Я крепче цепляюсь за прутья качели так, что костяшки пальцев белеют. Вспоминаю, как эта женщина бросается на меня в участке, и собираюсь игнорировать каждое её слово.

Чувствую резкий запах табака и вспоминаю о присутствии Марка. Он тушит сигарету ногой и развязно выходит из-за моей спины, наблюдая за тем, как женщина пускает слезы и поспешно направляется в сторону подъезда.

– Кажется, ты её напугал, – говорю я, медленно покачиваясь на качели.

Парень садится на соседнее место, и открыто начинает за мной наблюдать.

– Задавай вопрос. Знаю же, что интересно.

– А ты ответишь?

Я приподнимаю ноги, и жду когда качели остановятся сами по себе. В груди что-то неприятно сдавливает, но мне все равно. Не хочу придавать этому особое значение.

– Когда-то я писала романы. Но жизнь так сильно от них отличается. Я больше таким не занимаюсь.

– Тебе разбили сердце?

Я заправляю выбившуюся прядь волос за ухо и приподнимаю глаза к первым звездам.

– Можно и так сказать. Только это не связанно с любовью.

– Это как? – ухмыляется Марк.

– Как будто ты больше не способен на чувства. Пытаешься жить, как раньше, но ничего не выходит.

– Говоришь загадками.

Я поворачиваюсь к Марку. Он стряхивает пыль с дорогих брюк и сталкивается со мной взглядом.

– Представь что ты глубоко под водой. Ты почти уверен, что шансов выжить нет. А потом видишь лучи солнца и все-таки выплываешь. Но только никто этому не рад. Они ожидали другого. Не тебя. – Я убираю руки с прутьев качели и жду, когда парень начнет говорить, чтоб перебить его. – Думаю, яснее ситуацию не описать. Здесь нет загадок, Марк. Просто неприятная правда.

Я спрыгиваю с качели, и оставляю парня одного.

4

– Что если нас найдут?! – судорожно кричит в трубку мужчина. Он теребит в руках четки и нервно ходит по едва освещаемому помещению. – Придется повременить с выкупом. Почему?! Их было десять! Десять! Считать умеешь?

Он поворачивается, и практически смотрит мне в глаза. Я приседаю на корточки возле двери. Боюсь быть замеченной. Сырость наполняет комнату страхом. Тим нервно перешептывается с парнем в синей рубашке. Блондинка истерит, перебивая остальных. Я их не слушаю. Щелчок. Становится страшно. Сердце так быстро колотится, что вот-вот выпрыгнет из груди. Снова щелчок. Потом еще раз.

Открываю глаза. В комнате темно. Я вся в поту. Сажусь в кровати. Голова идет кругом, а перед глазами пелена. Слышу шорох, поворачиваюсь на звук. Содрогаюсь всем телом, когда обнаруживаю в дверях силуэт.

– Кошмар? – отец делает шаг. Его лицо освещает круглая луна. Он замечает мое состояние, и молча выходит из комнаты. Тут же возвращается с градусником в руках.

Папа встряхивает его пару раз и протягивает мне. Приказывает занять горизонтальное положение.

– Воды… может? – растерянно спрашивает он.

– Все нормально. – Я засовываю градусник в подмышку и укрываюсь одеялом.

– Не знаю, что там обычно Зара давала при температуре. Может, чай с лимоном? – Отец мнется у кровати и пытается сгладить неловкие паузы.

– Не надо, – создаю я нежеланное молчание.

Через какое-то время возвращаю градусник. Папа крутит его в руках, пытаясь словить свет луны на шкале. Потом неодобрительно качает головой.

– Не критично. Я позвоню утром классному. Завтра отлежишься. Станет хуже, зови.