Дед Мороз умер, рассчитывай на себя

Из впечатлений по уровню превосходил почти все те желания, что, потея исполнял нимб. А ведь можно было не заказывать, а найти самостоятельно, как сейчас. Этот РЖДешный обыватель доказывал, что впечатления исходят от людей, а не от моментов. Стояло искать людей, а не ощущения.

Олег загляделся на этого сухого мужичка и прошляпил момент, когда мог бы опустить в стаканчик треть прожиточного минимума от государства (в кармане остались три купюры с городом Хабаровск и хотелось подогреть мужичка).

Тот прошел мимо, демонстрируя спину и рукоять топора, универсальное орудие способное выдавить денег из жлобов.

***

Сейчас, стоя перед девушкой, Олег и представить не мог, как часто тому мужичку приходилось применять топор для ночевки в лесу рубя деревья, зверей, леших и ведьм.

Олег засмеялся от мысли, что мужичок сталкивался с нечестью.

***

Этому не требовалось доказательств, красноречиво свидетельствовал взгляд изыскивающим маяк здравомыслия в мутном пространстве.

Пройдя мимо Олега мужичек поравнялся с лавкой.

– Уважаемый, – радушно приветствовал его толстячек в полтора метра. – найди минуту, присядь.

Электричка следовала от Москвы до Пушкино.

– Меня зовут Владимир.

– Тёски. Квамедет Владимир Васильевич. – ответил русский ронин.

– У меня чекушка и сальцо. Примите угощение.

– От чего же не принять. У меня с собой половинка черного. Объединимся для трапезы…

***

Неуместно вспоминая ронина в поздней электричке, Олег узнал её перед угрозой потерять голову. Та самая, что «помогла» ограбить лакшери-казино. У нее от тогдашней сумки с миллионами рублей руки в крови запачкались, потому что деньги взяла. Выходило – соучастница преступления. Как она быстро прокачала криминальное ремесло. Как жаль, что умение телепатически управлять картами пропало сразу за порогом игрального места. Рубануть бы в доказательстве превосходства картой по ее одежде, чтобы осталась в нижнем белье и по рукоятке меча, чтобы обезопасить себя.

– У того нимба почти закончилась мощь. – у Олега заболели суставы, как будто прострелили.

Заскулил, проклиная Александра Громова за его продажность. Леди ушла в ночь. Прошла вечность, боль отпустила. Показалось, что след нападавшей простыл. И Олег потихоньку завыл, помогая себе расслабиться, разгоняя воздух.

– Убила бы тебя! Спасло то, – эхом пришло к нему от возвратившейся маньячки намекая на лакшери-казино – что ты в ту встречу подтвердил правоту моих новых ценностей.

Получилось, как будто он ныть начал, что тяжело. Не жизнь вымаливал, а жаловался на обстоятельства. Он, как многие мужчины, дал слабину. Делясь этим провалом, давал понять Игорю, что от длительного пользования нимбом пространство становилось непривычно. Более того, часто пространство выдавало яркое изображение фантазийного содержания, в студенчестве именовавшееся как кислотный трип. В отличии от потребляемой химии в двадцать лет, в сорок без употребления химии, эффект нимба накапливался, задерживался и местами не исчезал. Пытаешься сохранить остатки разума, а тут тебя еще по лицу рукояткой меча. Злость захлестывает к этой девушке.

Маньячка должна была бы с ним столкнутся уже потому, что искала нимб, а значит свой израсходовала. Даров нимба ей показалось мало и захотелось добавки.

Пересказывая дела минувших дней Олег всколыхнул Игоря: «Вряд ли будет искать тебя! Ей того, что осталось в твоем нимбе хватит воды попить».

Говоря «воды попить» он имел в виду ту малость, что Игорь оценивал, как бездну возможностей. Игорь даже подумывал, что Олег как-нибудь передумает и потребует вернуть нимб. А Олег боялся глюков, застилающих реальность.

Почему у маньячки их не было? Она смогла бы одолеть Олега только без их сильного влияния на нее.

Хотя, она или смогла их утихомирить либо исполнения желаний настолько успешно удовлетворяли ее, что глюки казались той мелочью, с которой можно сосуществовать.

Игорь не допускал, что глюков у нее не было, так как сам получал первые удары опаленного разума. Начиналось не сразу. Вначале возникали панические мысли, из-за которых он называл себя плаксой. Затем местами черные капли изредка выпрыгивали из нечего, искривляя пространство. Он звал их черным дождем.

Лицо маньячки неожиданно выползло из темноты. Олег, надеясь, что ему все-таки отрубят голову, заговорил, думая, что подтолкнёт к скорейшей расправе:

– Тогда в лакшери тебя уговаривал: «Грабь награбленное!» А ты праведной девственницей прикидывалась. А сейчас орудуешь так, что и сказать тебе в противовес нечего. Как ориентиры меняются. Долбанная сучка!

– Промахнулся ты. Я тогда думала, как все деньги забрать, уж случай удачный – участники игры соблюдали максимальное инкогнито. Я сама пришла туда грабить. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы устроится телохранителем к крутой шишке. А твое использование русской кальки марксистского термина «экспроприация экспроприаторов» бесит. Как такому дикарю, как ты, нимб на голову свалился? Уже то, что им наигравшись поделился говорит о простоте нрава. Подержал бы его при себе, может чего бы пуританского выдумал.

И снова исчезла, и не возвращалась. Искать дерзкое создание не хотелось. Олег позже осознал, что маньяк в юбке не убил бы его, потому что он находился под защитой нимба. Ну того нимба, что он подарил Игорю, оставив за нимбом должок.

***

Воспоминания закончилось. Игорь решил, что ни девушка ему поможет, а ронин. Именно ронин поможет найти Олега. Именно Квамедет Владимир Васильевич поможет найти ту ситуацию, что приведет к Олегу. Оставалось продумать как с ним встретиться.

От рассуждения уводило действие красной пыльцы. Глаза закрылись. Остаточно подумалось о том, что с Олегом их так много связывало, что казалось они один человек или братья-близнецы, разлученные в далеком детстве и выросшие в разных семьях.

Не зря же в разном порядке пересекались по необъяснимым причинам: когда Олег побывал в прошлом, где купил у пацана-Игоря черного котенка; когда Игорь, как сторонний невидимый наблюдатель, зрелищно вкусил невероятное ограбление лакшери-казино. И вот снова повод задуматься, когда хулиганы (Валандай, Насупа, Басалай, Хобяка, Ерпыль, Плеха) из детства Игоря подросли до уголовников и, встретившись Олегу, потеряли головы с плеч.

Игорь сидел на пассажирском. Слева за рулем управлял такси все тот же добрый Сза.

Пассажир задумался над тем, что таксисты сами отвратительные люди. Работа накладывает отпечаток. Знал пару человек, потерявших профессию экономиста и желая прокормиться ступивших на путь бомбил. Не смогли проработать и трех месяцев. О причинах умалчивали. Деталями не делились. Чего и не требовалось, стояло додумать. Те, кто остался в шашечном выхлопном смраде, в облитом топливом из фильма «Безумный Макс», попадал в повседневность, с гонкой на выживание, где соревнуются автомобили всех мастей. С высоты птичьего полета желтые точки, вытягивающие любым способом из клиентов деньги. Грязное занятие, корнями уходящее в перевозки тех веществ и людей, от которых встречающим людям на короткий отрезок времени становится сладко, а после сразу хуево. Добавьте к этому людей, пользующихся такси вынужденно, от того перемещающихся в условиях крайней напряженности – как бы скорее доехать и оплатить по минимуму.

Фактически такси становится центром сосредоточения беспокойства, что, оседая, прибивается, наслаивается и толстой корой покрывает салон автомобиля и его управленца. Тут или привыкнешь, или не сможешь работать. Если привыкнешь, то любой клиент приобретает в лице таксиста свойства негодяя, застрявшего в том обществе, что, не напрягаясь получает высокий заработок. Так почему же его не развести на деньги? Особенно, если он гордо стоит с вытянутой рукой вдоль шоссе или уверенной походкой приближается к месту парковки такси. Вытягивая из клиента больше привычного, таксист получает приз в виде не отработанного рубля, ставя его к таким же, на сверкающей от чистоты полке – урвал.

Их обман равен обману, испускаемому продавцами на рынке, успешно недовешивающих, подкладывающих гниющие плоды, накидывающих сверху стоимости. Шоферня им братья по крови – у них редко бывает сдача, в довесок стараются высадить пораньше, как будто берегут затертые и замызганные сиденья.

Игорь заметил движение позади и обернулся.

– Слышь, что за бля? – с заднего сиденья послышался вопрос сильно тучного мужчины в кожаной куртке.

Сза резко выдал:

– Это тебе не по Салехарду гонять на джипаре, сбивая леммингов. Тут ойпта сестра Москвы! Вылез справа на главную дорогу и поймал в бок так, что столб обвязал. Сам разбился и жену в шубе размазало. Она бы с тобой рядом щас сидела, токо баб я не развожу.

– Слышь, ты, меня не понял, – стоял на своем тучный.

– «Слышь», ты, будешь обращаться к Михаилу Химичу, если позволит на берегах Австралии! Со мной извольте на «вы», а то высажу и смотри, найдись.

Тучный завис.

– Да, умер, ты, умер. Посиди, подумай. – Сза затих и перевел внимание на покорно ожидающего Игоря. – покуда Ваня думает, давай до тебя дотянемся. Олега решил найти?

– Да. Он пропал после того, как создателя убил. Напрашивается воскресить создателя.

– Реально надумал создателя вернуть?

– А че нет. – в стилистики пассажира Вани ответил Игорь.