Знаешь, так хочется жить!

– «Или ей нужны деньги, или она просто зомбирована», – решила Ольга и уже почти успокоилась, как ее собеседница выкинула очередной фортель.

– Ты сама не своя. Ты не свободна и не живешь своей жизнью.

– А чей же жизнью я …?

– Чей угодно, но только не своей. – Не политкорректно прервала Ольгу ее собеседница. – Решаешь чужие проблемы, помогаешь всем подряд, кому надо и не надо.

– Так людям надо помогать. Это разве не очевидно?

– Ну-ну, помогай! – Ее собеседница сидела, вальяжно откинувшись на стуле, с раскрасневшимся недовольным лицом и барабанила пальцами по столу. – Как ты не понимаешь, что тебе нужно раскрыться, не бояться выражать свои эмоции, пусть, даже если они не очень положительные.

– Я это уже столько раз слышала, что оскомину набило.

Ольга смотрела на Регину и почему-то эта, видимо, все-таки искренняя в своей детской непосредственности, пусть и не очень продвинутая в духовном плане, как некоторые ее подруги, женщина нравилась ей все больше и больше.

– И что ты предлагаешь? – Слегка улыбаясь, спросила Ольга. Ей стало даже почти смешно, когда Регина вдруг довольно заулыбалась, словно ребенок, получивший заветную игрушку и, развернувшись к ней всем телом и обдав ее ароматом терпкого парфюма смешанного с запахом пота, заявила:

– А не послать ли тебе на три буквы всех тех, в общении с кем ты так тщательно подбираешь слова? Например, Катю.

– Как?! – Совсем уже растерявшись, произнесла Ольга. Вот такого она точно не ожидала.

– А вот так: просто скажи: «А не пойти ли тебе на х..!»…Давай, расскажи мне, что тебя мучает?… И тут Ольгу прорвало…

В тот день они просидели в кафе почти три часа. Ольга рассказала ей почти все. Раза три ее плач переходил почти в безудержные рыдания, из-за чего на них испугано оглядывались посетители кафе, что, похоже, Регину совсем не волновало. И, странное дело, им даже ни разу не сделали замечания, более того, их столик, словно защитным полем, полукругом окружали не занятые столики, куда, опять же, по какой-то почти мистической причине, никто не садился.

В течение недели Ольга пребывала в раздумьях, идти ей на этот необычный тренинг или нет. То, что произошло в кафе, было для нее очень непривычно. Так она не раскрывалась даже у психолога, а тут, совсем незнакомый человек. Но порыдав, пожаловавшись на жизнь, Ольга подпала под какое-то необъяснимое обаяние этой яркой шатенки. Рассказав ей про свою жизнь чуть ли не с детства, она вдруг почувствовала тогда какую-то легкость, даже до приятного головокружения в голове. «Так идти или не идти?» – В очередной раз задавала она себе этот вопрос. И тут, она вспомнила одну из последних фраз Регины: «Обязательно сходи к психологу или психотерапевту и посоветуйся, можно ли тебе идти на этот тренинг. Судя по твоей такой тяжкой жизни и твоим, таким, вполне, на мой взгляд, оправданным рыданиям, ты к кому-нибудь из них да ходила». Ольга тогда не сказала, что она несколько лет проработала фельдшером на скорой помощи в психиатрической бригаде и читает книги по психологии, так, что она в курсе. «Ок, раз такое дело, схожу к Аркадию Геннадьевичу». – Сказала себе Ольга.

– Знаешь, Оля, тебе самой решать. Я, если честно, не очень осведомлен в сути таких тренингов, но, когда ты мне позвонила и назвала его, я проверил все это в соответствующих органах, – мы психиатры имеем доступ к такой информации, – но ничего криминального я там не обнаружил, все легально, они имеют лицензию. Правда, цены там не такие уж скромные…

– Но все же я тебя должен предупредить, – продолжал врач. – Что такие тренинги ведут к раскачке психики и временному ее дисбалансу. Ведь как ты сказала, трансформационный?

– Да, именно так. Если быть точнее: трансформационный – мотивационный.

– Ну, да, я понимаю. Эффект и, соответственно, результат достигается через череду катарсисов и инсайтов, по-русски: очищений и озарений, – но за это приходится платить эмоциональной бурей и сильным дискомфортом. Они, по-моему, это все называют выходом из зоны комфорта. Методика, кстати, похожа на психоаналитические сессии; мы пробовали их с тобой, но прекратили, по-моему, после четвертой у тебя пошло обострение, опять начались истерики и пришлось вернуться к обычной психотерапии.

– Но вначале мне было хорошо, было ощущение свободы, появилась энергия. Я так раскрепостилась, выговорилась…

– Да, но я не мог так рисковать, поэтому не пошел дальше.

– Так как же мне поступить?

– Тебе решать самой, Оля, я не могу тебе ни рекомендовать, ни запретить. Формально, у тебя нет психического заболевания. Твое состояние даже и неврозом то не зовешь, а тем более, психозом. Твоя психика слишком отягощена тяжелыми моральными событиями. То насилие…

Врач сделал паузу, как бы размышляя, стоит ли опять возвращаться к обсуждению судьбы своей пациентки.

– В общем, мне пришлось, надеюсь, в качестве временной меры, законопатить твою психику, успокоить твою мечущуюся душу, чтобы ты могла жить…

– Доживать! – С надрывом вдруг сказала Ольга. – Ибо, что это за жизнь…

– Ну что ты, Оля! Так нельзя. Это жизнь. И только пока ты жива, у тебя есть шанс стать счастливее, лучше самой себя.

– Так что же мне?…

– Знаешь! – прервал ее доктор. – Ты можешь пойти на этот тренинг, но если вдруг почувствуешь какой-то дисбаланс, с которым ты не сможешь справляться, то сразу ко мне. Вот это будет творческий, диалектический подход к делу…

– Опять антидепрессанты? Я не хочу! – Со стоном произнесла Ольга.

– Но почему? Мы и так снимем это состояние. Я понимаю, это, конечно, риск, но…Но если ты хочешь, можешь поменять психоаналитика…

– Ну что вы, Аркадий Геннадьевич! Я с вами до конца! Что ж, раз такое дело…Рискну.

После телефонного разговора с Региной, в котором она вкратце пересказала свою беседу с врачом, Ольга решила оплатить тренинг полностью и заранее, а не в день его начала, чтобы сжечь все мосты.

Через несколько дней, накануне этого события, она легла спать с желанием пойти на него, но утром, после бессонной ночи, проворочавшись почти до 7 утра, она решила наплевать на деньги и не идти. Почему получилось так, что именно накануне события случилась эта неудачная ночь, она, страдавшая периодической бессонницей, понять не могла.

Когда с ней происходила такая жесткая бессонница, она отказывалась от любой деятельности и полностью уходила в себя. Она даже не ходила на работу, где были уже привычны к таким форс-мажорам и сразу перекидывали ее клиентов к другим специалистам. Директор клиники был очень мудрый человек и, понимая, насколько Ольга хороший специалист, даже и не думал о том, чтобы сделать какое-то замечание, за что та его очень уважала.

Ночь была тяжелая. Этот тип бессонницы, когда она не могла даже почитать книгу из-за физического дискомфорта, был самым неприятным: все тело было как будто ватное, синдром беспокойных ног не давал расслабиться и побыть в каком-то одном положении; она напоминала себе крутящуюся юлу. Ни аутотренинг, ни дыхательные упражнения, ни даже молитвы не приносили столь вожделенной сладкой истомы, за что мы так любим момент засыпания. В голову лезли всевозможные мысли, связанные с завтрашним событием, аргументов «за» становилось все меньше, а аргументов «против» все больше и, решив не идти, она с чистой совестью перевела стрелки будильника на двенадцать дня. Хотя надо было встать минимум в восемь утра, чтобы привести себя в божеский вид, позавтракать и доехать до места – тренинг начинался в десять утра и опаздывать, как твердо сказала Регина, было категорически запрещено.

Она заснула под утро. Проснувшись после всего двухчасового беспокойного, с обрывочными и какими-то жутковатыми, лишенными смысла сновидениями, сна, увидела на мониторе своего смартфона, что было уже девять утра, а прокрутив ленту – 14 пропущенных звонков от Регины, тут же подумала: «надо перезвонить и сказать, что не иду, а то…это не красиво». – Подумала Ольга. И тут раздался звонок. Звонила Регина. С тяжким вздохом Ольга взяла трубку.

– Привет, красотка! Я жду тебя возле подъезда, выходи скорее, у меня в руке твой любимый капучино и вкусняшки. Икс 10 прямо у дверей твоего подъезда загораживает проезд, но его отсюда сдвинут только с помощью эвакуатора. Выходи!

«Господи, за что Ты меня так не любишь?!» – Со стоном произнесла Ольга. Тело болело от ногтей пальцев ног и до самых кончиков волос на макушке. В животе бурлило со страшной силой, спазмы немотивированной тревоги, которые почти каждый день ее мучили по утрам, сейчас были особенно сильны, кисти рук и стопы были холодными как у трупа. «Я чувствую себя холодной отбивной котлетой,… никому не нужной…». Ее внутренние причитания снова прервала Регина:

– Оленька, тут твой сосед на Тойоте не может выехать, – я ему мешаю. Уф…какой классный у него джип, сам весь белый, а фары черные. Что ему сказать?

«Господи, да за что же, за что?! Ну, в чем я перед тобой провинилась?!» – чуть ли не прокричала Ольга, закрыв рукой динамик айфона. И, вспылив, и тем самым пойдя против своих же правил, она, как машина, лишенная тормозов, с немного визгливой интонацией в голосе, почти по слогам проговорила:

– Знаешь, что, Регина…Ты мною просто манипулируешь, и я не позволю…!

Но Регина, словно как небывало, таким же абсолютно уверенным и бодрым тоном отпарировала:

– Милая, отнюдь, тобой манипулируют твои реактивные программы, а я тебе хочу просто помочь, по-дружески, по-христиански, понимай, как хочешь. И я тебя не могу оставить такой несчастливой, да и не имею права. Вот…

И тут, внезапно, не понятно, откуда, словно по мановению волшебной палочки в ее душе наступило необыкновенное спокойствие. «Ай! Поеду, – подумала Ольга. – Все равно, хуже уже точно не будет, остается только умереть… А умирать я не хочу, значит надо ехать. Тем более, эта женщина, видимо, пока не добьётся своего, не отстанет».

И вот она уже на втором дне трансформационного тренинга. Первый день слегка шокировал ее своей необычностью. Ведущий тренинга, высокий, симпатичный мужчина, по имени Эдгар, на вид лет пятидесяти, одетый хорошо, но вовсе не в деловой костюм, активно передвигался по аудитории огромного тренингового зала и постоянно контактировал со слушателями: задавал вопросы, шутил, вступал в дискуссию.

То, что он рассказывал, в принципе было известно Ольге. В свое время она провела много времени у психолога, проходила персональную терапию у психоаналитика, а еще раньше в группе, да и прочитала немало специальной литературы. Но здесь, сейчас, и она это к середине первого дня тренинга отчетливо осознавала, происходило что-то особенное. Да, она не ждала прорыва в своей жизни и от этого события, пусть и необычного, ведь единственное, чего она добилась своими многочисленными походами к психологу и, затем, психоаналитику, а также чтением соответствующих книг, это было умение посмотреть на себя со стороны и констатировать при этом: «да, все хреново, но надо жить дальше».

Она ощущала какой-то драйв, по аудитории с количеством более двухсот человек, словно волнами бурлящего моря гуляла энергия, и она это чувствовала буквально кожей. Эдгар был явно в ударе, в нем чувствовалась мощная харизма, а еще Ольга видела его необыкновенную заинтересованность в слушателях, словно они были его дети, сдающие экзамен, а он, так сильно переживающий за них, папа.

Тренинг все больше напоминал увлекательное путешествие, но как в настоящем, а не бутафорском вояже, бывают и трудности, то и здесь, к концу первого дня их было уже предостаточно. Ведущий постоянно выводил людей на сцену, многие боялись и никак не хотели выходить. Ольга преодолела себя и вышла. Иногда он цеплялся за фразы, за логические построения поднятого с места слушателя и, выворачивая как бы наизнанку смысл сказанного оппонентом, по-сократовски убеждал человека, что он, мягко говоря, заблуждается. Некоторые женщины по-моложе, поднятые с места, не выдерживали и начинали плакать. Мужчины вступали в пререкания. Но все это обычно заканчивалось всеобщим хохотом, хотя иногда и полной тягостной тишиной, нарушающейся лишь длительным обличающим монологом ведущего.

В глубине души Ольга чувствовала, что на этом тренинге говорят об очень важных и нужных вещах, которые порой не выглядели прописными истинами, но помимо азарта, все это вызывало щемящую боль в сердце. У Ольги было такое ощущение, что ее нутро карябают ногтями, и, хотя это не сильно больно, но очень неприятно.

На второй день стало еще хуже. Если в первый день ведущий порой доводил ее до тремора и холодных пальцев рук своими призывами выйти из зоны комфорта – давно она уже не испытывала таких приступов немотивированной тревоги, – то теперь, своими эмоционально насыщенными речами, как будто пытался ранить ее еще глубже, еще сильнее…Сердце ныло все больше.