Дикое поле

Посмотрев по сторонам, Дмитрий более внимательно изучил окружающий антураж. Несмотря на общую убогость, внутреннее убранство нового жилища имело и кое-какие элементы роскоши: на стене висели две довольно нарядные сабли в красивых ножнах, а также два пистолета, подобных тем, из которых стрелялись дуэлянты. В углу комнаты стоял большой сундук из резного дерева, с блестящими медными накладками, а главное, на столе, который, к слову сказать, был накрыт красивой узорчатой скатертью, стояло небольшое зеркальце, по-видимому, в серебряном окладе.

Именно к нему наш герой так и кинулся, не терпелось на себя посмотреть. Хотя ему это, наверное, только так показалось, что он именно прям кинулся, на самом же деле он, пошатываясь, еле добрался до стола и, опершись об него, поднёс зеркальце к лицу. К его удивлению, в зеркале он увидел почти то же самое, что привык видеть обычно, новая внешность его лишь незначительно отличалась от прежней, но всё же это было не его лицо. Сходство было таким, как если бы он увидел в зеркале какого-нибудь воображаемого близкого родственника своего пола, к примеру брата или сына, когда чувствуешь какое-то общее начало, или даже какой-то общий кусочек бога, который, наверное, и называется душой.

Не без приятности он отметил про себя, что лет ему теперь не более двадцати, что, конечно же, сразу значительно подняло как настроение, так и общее самочувствие.

Налюбовавшись вдоволь на свою новую личность, Дмитрий отложил зеркальце и неуверенным шагом направился к двери, несмотря на общую слабость, очень уж не терпелось увидеть мир за пределами хаты.

Выйдя на улицу, он к своему удовольствию не попал сразу под палящее солнце, которое светило в окно, а оказался под прохладной тенью молодой берёзы, возвышавшейся недалеко от входа. И вообще вокруг хаты было много деревьев, высоких, раскидистых, создающих сказочную атмосферу маленького леса. Причём деревья были не плодовые, а именно что лесные и при этом все разные, помимо упомянутой уже берёзы, тут был и клён, и дуб, и, конечно же, тополь, куда же без него на Кубани. Только возле стены, где были окна, ничего не росло, видимо, чтоб не закрывать источник света в помещении.

Чуть поодаль раскинулась большущая ива, под покровом которой на брёвнышке сидели его новые родители и о чём-то мирно переговаривались. Завидев нашего героя, мать было дёрнулась встать, но отец удержал её со словами «Нихай пробздится». Так что, спасибо батюшке, была возможность спокойно осмотреться.

Выходить на открытое пространство Дмитрий не стал, всё-таки не хотелось попадать под солнцепёк, а пройдя по тропинке к самому крайнему дереву, он опёрся об него рукой и с замиранием сердца огляделся вокруг.

Находился он на пологом возвышении, внизу которого протекала неширокая река. По обоим её берегам, на довольно приличном расстоянии друг от друга, расположились очень похожие между собой глиняные хаты с камышовыми крышами. Пожалуй, единственное существенное различие у них заключалось лишь в размерах. Однако же сразу была заметна одна характерная особенность: на той стороне реки, где находился наш созерцатель, каждую хату, так же как и у него самого, окружали могучие деревья, отчего дворы напоминали оазисы среди пустыни, и совсем не было огородов, просто росла трава, утоптанная домашней скотиной. На противоположном же берегу дело обстояло иначе. Деревья были поменьше и видно, что плодовые, для пользы. От хат к реке спускались огороды, на некоторых даже сейчас, несмотря на полуденный зной, копошились люди. И вообще, та сторона хоть отдалённо, но напоминала современную станицу, видно было, что тамошние жители ведут хозяйство, что-то там делают, суетятся. Здесь же всё было по-другому, будто на этой стороне находились помещичьи усадьбы или домики для отдыха, хотя семья, в которую попал наш путешественник во времени, совсем не была похожа на барскую. Впрочем, как выяснилось позже, фруктовые сады были и здесь, просто находились они по другую сторону от жилищ и на расстоянии, чтобы не докучали насекомые, привлекаемые плодами деревьев.

Дмитрий внутренне порадовался тому, что судьба его занесла именно на эту сторону реки, по всей видимости, тут живёт более благородное сословие, и строгий батька завтра не погонит его сажать картошку, ну или что у них тут сейчас принято сажать. И всё-таки главной особенностью этого поселения было само расположение дворов, как на этой, так и на другой стороне реки.

Не наблюдалось никакой закономерности, то, что было перед его глазами, никак нельзя было назвать улицами. Одни дворы были ближе к воде, другие дальше, да и расстояние между хатами не имело никакой симметрии и зачастую превышало ширину нескольких современных дворов. Видно было, что загребущая лапа государства сюда ещё не дотянулась, и земля никому не принадлежала, поэтому каждый селился там, где хотел, и обрабатывал такой кусок, какой ему был под силу.

Чуть правее, через реку проходил деревянный мост, довольно неуклюжий и по виду совсем не надёжный, но довольно широкий, по которому легко можно было бы проехать и на телеге. В общем, картина была довольно живописная и нашему герою очень понравилась. Ещё немного полюбовавшись, он вернулся домой, где добрая мама уже накрывала на стол.

Меню на обед оказалось очень обширным и весьма аппетитным. На первое была окрошка, почти такая же, какую привык есть наш современник, но только гораздо вкуснее и с некоторыми улучшениями: сделана она была на всё том же самом душистом хлебном квасе, сдобренном жирной домашней сметаной, вместо докторской колбасы в ней темнели ароматно пахнущие кусочки копчёного мяса, также присутствовали уже привычные варёные яйца, картошка, свежий огурчик, и всё это изобилие было обильно присыпано свежей зеленью, к тому же умелая хозяйка ещё подпустила в неё какие-то необычные, но очень уместные тут специи. На второе была жареная баранина, судя по запаху, скорее всего на костре. Помимо этого на столе лежали уже порезанные овощи и домашний пахучий хлеб. Венцом всего этого великолепия в центре стола стояла бутыль самогона, правда наполовину пустая, ну или наполовину полная. Оставалось только гадать, откуда всё это изобилие в семье, которая совсем не ведёт никакого хозяйства.

Глядя на этакую красоту и окутанный чарующими ароматами, Дмитрий сразу забыл про тошноту и почувствовал зверский аппетит. Слава богу, никаких особенных ритуалов, наподобие специальной молитвы перед едой, или там первая ложка для главы семьи, не последовало, отец просто разлил самогон по рюмкам, к слову сказать стеклянным и довольно изящным, все дружно чокнулись с неизменной фразой «за здоровье», издав при этом радостный звон, и с удовольствием выпив, сразу же набросились на еду.

После третьей рюмки «за любовь» аппетит уже чуть поутих и начал завязываться разговор.

– Ну чё, сынок, гутаришь, забыл, как нас с мамкой и звать? – протяжно начал старший в семье.

– Не помню, – смутившись ответил Дмитрий.

– Тогда давай заново знакомиться, я Аристарх, а это Фёкла.

При этих словах мать поперхнулась.

– Не спеши, Фёкла, никто не отберёт, – продолжил он, любовно похлопывая жену по спине.

Тут она уже не выдержала и залилась смехом, обняв его за шею и упершись лбом ему в плечо.

– Вот же дурко, вот дурко, – с трудом простонала женщина.

Отец тоже уже не сдерживал смех и одной рукой вытирая слёзы, а другой приобняв жену, сказал:

– Видел бы ты свою рожу! Аристарх! Фёкла! Да он поверил, мать!

Глядя на эту сцену, выражавшую совершенную любовь семейной пары, и уже расслабленный самогоном, Дмитрий невольно умилился, и ему сразу стало легко и весело.

Отсмеявшись, отец посерьёзнел и уже без всяких шуток продолжил:

– Я Игнат, люди кличут Лютый.

– А я Ольга, – подхватила мать.

– Фамилия наша Котовы, запомнил, вражина? – с нажимом завершил он.

– Запомнил, – примирительно ответил заново родившийся сын. При этом он про себя отметил большое внешнее сходство Лютого с одноимённым героем из «Неуловимых мстителей», его позабавило такое странное сближение папаши с советским актёром, и он невольно улыбнулся, вспомнив фразу «Как вы лодку назовёте, так она и поплывёт».

– Чё лыбишься, спрашивай, чё ещё забыл, – прервал его размышления Игнат.

– Какой сейчас год и где мы находимся? – неосторожно выпалил Демид самое главное, что его сейчас интересовало.

– О-о, да тут видать тремя стопками не обойтись, – протянул Лютый, разливая новую порцию крепкого самогона.

Выпив, он довольно крякнул и наконец произнёс то, что с таким нетерпением ждал от него наш герой.

– Год щас, одна тыща семьсот семьдесят седьмой от Рождества Христова, живём мы на хуторе Терновая балка, правит щас царица-матушка Екатерина вторая. Уразумел?

– Да, – кивнул Демид и сразу задумался.

Значит, переместился он только во времени, но не в пространстве, под ногами всё та же родная Терновская земля. Однако же странно, по официальной версии, станица была основана в 1778 году Александром Васильевичем Суворовым, это ещё почти год ждать, а тут уже вон, целый хутор. И судя по многолетним деревьям, образовался он не вчера. Видимо, появление здесь такой легендарной личности, как Суворов, просто-напросто затмило недолгую историю крохотного поселения.

К тому же, мысль уже побежала дальше, он оказался не только в родном месте, но и среди своей родни. Недаром же новое тело так похоже на его собственное, да и фамилия Котов абсолютно недвусмысленно перекликается с его родной фамилией Каркошкин. Наверное, это какие-то его далёкие предки, скорее всего из параллельной ветки, но от одного корня. И тут же вспомнился найденный вчера перстень с руной «Род».

– Чё притих, сына, тебе не плохо? – встревожилась Ольга.

– Не, ма, мне хорошо, мне очень хорошо, – широко улыбнулся Демид, блаженно потягиваясь. – Просто разморило немного, считай, два дня живот пустовал, – продолжил он.

– Ну тогда по последней и отдыхать! – подхватил уже совсем раздобревший отец, разливая остатки из бутылки.

Судя по всему, никаких важных дел и забот на сегодня не предполагалось, что вполне устраивало нашего героя. Спустя недолгое время все уже мирно почивали, кто где, Демид на своём топчане, а родители в отдельной спаленке, маленькой, но очень уютной.

Пока все спят, тихонько заглянем в неё, ведь тут есть на что полюбоваться. Несмотря на миниатюрный размер – кроме кровати остаётся совсем небольшое пространство, позволяющее разве что только подойти к постели, находиться тут очень приятно, как будто попал в красивую бархатную шкатулку. Пол в ней устлан не только сеном, как в общей комнате, но поверх него лежит настоящий персидский ковёр. Стены украшают разные узорчатые ткани, сама кровать из морёного дерева с красивой резной спинкой. Покрывало, на котором, обнявшись, дремлют счастливые супруги, из толстой и мягкой ткани бордового цвета с каким-то восточным орнаментом, и из-под него виднеется белое постельное бельё, совершенно обычного свойства, примерно такое, какое выдают в поездах. К слову сказать, у хозяйки имелся в запасе и комплект из настоящего шёлка, который она стелила только в особенные дни, например в годовщину свадьбы или в день рождения мужа.

В общем, тут царит умопомрачительная роскошь по меркам этого времени и места.

А вы обратили внимание, какой стоит запах? Несмотря на перегар, который обильно источают спящие. Это выдумщица жена повесила в углу комнаты пучок чобора, наподобие того, как в машине вешают на зеркало пахучку.

Ну да ладно, не будем людям мешать и переместимся на улицу, чтобы по случайности не потревожить сон наших героев.

У нас уже была возможность осмотреться здесь вместе с нашим небезызвестным Дмитрием, ну или Демидом, пока не ясно, как его правильно называть. Поэтому просто присядем на то самое бревно под тенистой ивой, на котором ещё недавно ворковали Игнат и Ольга, и немного отдохнём, пока не началась следующая глава нашего повествования.

Глава 4. Адаптация

Хутор Терновая балка, 1777 год.

Прошло несколько дней. Герой наш потихоньку обживался на новом месте, начал общаться с людьми, завёл новые знакомства, приноравливался к местным обычаям и нравам. Уже на следующее утро, к нему прибежал друг по несчастью Семён Патеха, и тут же, как ни в чём не бывало, подступил к нему с горячим предложением немедленно отправиться с ним на выгон, где два каких-то их общих приятеля собирались махаться из-за какой-то девки.

Давайте немного задержимся на этом новом персонаже, потому как он был самым близким другом настоящего Демида Котова, чьё тело так неожиданно занял наш герой, и возможно, Семён ещё не раз проявит себя в нашей повести, поскольку был сердечно привязан к своему товарищу и уже не представлял никаких своих дел без его участия.