Адописные иконы: Когда Люцифер заплачет. Книга первая

– Из Константинополя?

Появившийся из темноты аббат Сюжер взмахнул агрессивно рукой, указывая замолчать послушнику. Настоятель обители монахов, вместо торжественного золотого креста, для встречи с гостем, одел деревянный крестик, по легенде, который был сделан из щепки креста, на котором распяли Иисуса Христа. Он надеялся, что тот спасет его от ночного гостя. Но как он мог спасти от того, кто существовал еще до появления света?

– Брат Иф, оставь гостя в покое.

Словно испугавшись своих же слов, продолжил:

– Сир, Вы ведь у нас как гость, а не как…?

Аббат не смог даже закончить фразу, так как сам испугался своего предположения, что этот ночной гость явился с инквизицией по отношению к его церкви, а не как обычный гость. Будущее Сен-Дени зависело от вердикта этого человека – конечно, если тьму можно назвать «человеком».

– Откуда он здесь? – словно выдавливая из себя слова, задал вопрос гость, разглядывая молодого монаха, который сильно побледнел и еле держался на ногах.

– Это, послушник Иф, – сирота, над которым я взял благословление у Господа для воспитания. Он здесь с пяти лет и уже пятнадцать лет на обучении в Сен-Дени.

– Сирота? Разве? – удивился ночной гость. – Ему ведь здесь не место.

Аббат Сюжер догадывался, о чем идет речь. Для устранения конфронтации власти и предотвращения убийства представителя королевских кровей, аббат монастыря Клерво Бернард, попросил приютить у себя пятилетнего мальчика под именем Иф в обители Сен-Дени, еще при предыдущем настоятеле церкви аббате Адама. Только когда высокомерно гордый и властно заносчивый наследник трона, старший сын короля Франции Филипп Второй (Молодой) погиб в свои в 15 лет в 1131 году, но уже успевший прославится своими дерзкими выходками против церкви Клерво, а в дальнейшем на трон Франции вступил второй сын Людовик Седьмой в свои 17 лет в 1137 году после смерти отца, вот тогда напряжение опасности спало. Однако, происхождение Иф по-прежнему скрывали от всех. Ведь тот старше Людовика Седьмого на год, и неизвестно почему король их вместе отправил детьми в монастырь Клерво для служения Господу. Это была такая традиция среди монархов, что если старший сын имел право на трон, то второй сын должен посвятить свою жизнь церкви. Только непонятно, почему король отправил двоих, и об одном из них практически нигде не упоминалось. Аббат Сюжер, конечно, знал тайну его происхождения, но не мог никому, даже ночному гостю, признаться в этом.

Незнакомец отвел взгляд от послушника, после чего тот сразу стал торопливо вдыхать воздух, словно ему до этого перекрывали дыхание, а сейчас отпустили.

– Как к Вам обращаться, сир? – поинтересовался аббат Сюжер, приклонив голову перед ночным гостем.

– Называйте меня Марк. – ответил ночной гость. – Показывай.

Аббат Сюжер, взяв свечу у послушника, взмахом руки, пригласил следовать за собой древнее существо. Несмотря на то что молодого монаха не пригласили идти вместе с ними, тот вдруг ощутил, как какая-то неведомая сила потянула его за собой, и он, одержимый трепетным страхом, все равно поплелся следом.

Когда они шли по темному коридору, а света от свечи явно нахватало, факелы на стенах перед ними неожиданно стали самопроизвольно вспыхивать, а позади процессии затухать, словно они сопровождали своим светом путь идущих. Аббат Сюжер, непривычно для себя шел, покорно склонив голову, как будто его вели на казнь, и только все крепче сжимал в ладони нательный деревянный крестик, словно это последняя надежда на спасение аббатства. Он не обращал никакого внимания на самовозгорание факелов, на эхо их шагов в мрачном коридоре, на участившееся громкое дыхание молодого монаха, – сейчас его беспокоило совсем другое. А, вот послушник Иф, в отличие от своего наставника, смотрел на все с недоумением, широко открыв глаза и рот.

Келья Ди Брюля осталась в прежнем состоянии, только труп иконописца уже вынесли. Неожиданно сами вспыхнули свечи на подоконнике, что совсем не удивило вошедших. Марк осмотрел помещение, подобрал листки с пола, разглядывая рисунки, и словно что-то почуяв, резко задрал голову. На потолке находилась красная надпись на латыни: «Cum Lucifer exclamat, Satan erit regula infernum».

– «Когда Люцифер заплачет, то Сатана станет править смертью». – перевел с латыни Марк. – Кто-то в этих стенах создал незаконное пророчество.

– В данном контексте говорится, что «Сатана станет правит адом, а не смертью». – высказал свою версию перевода надписи послушник Иф.

Марк перевел свой тяжелый взгляд на молодого монаха. Из-за красных очков не было понятно, ночной гость удивлен его познаниями в латыни или просто злится на него за то, что тот посмел его поправить. Большинство монахов читать и писать не могли даже на родном языке, а тут вдруг латынь. Видно, аббат Сюжер приложил немало усилий в его образование.

– Это же осквернение церкви. – прошептал аббат, решив, что надпись сделана кровью.

Не ожидая от себя дальнейшего поступка, тот вдруг упал в ноги представителя тьмы и, обняв их, взмолился:

– Прошу, сир Марк, не уничтожайте Сен-Дени! Сжальтесь над людьми! Сжальтесь над мертвыми, нашедшими здесь последнее упокоение!

Глаза аббата заполнились слезами, а тело все сильнее прижималось к ногам Марка. Такое происходило впервые, когда настоятель церкви заплакал, вопрошая о пощаде.

– Если я перестрою Сен-Дени, то – это будет уже другая церковь, не запятнанная кровью и присутствием злого духа.

– Где он? – хладнокровно произнес Марк, пренебрегая мольбам настоятеля храма.

– Ди Брюль? В старом дефюе. – поспешно ответил аббат.

– Пусть Иф мне его покажет. Потом я вынесу свой вердикт.

– Как прикажете, сир Марк. – улыбнулся сквозь слезы настоятель храма, понимая, что окончательный приговор не принят, оставив еще надежду на снисхождение, спаси Сен-Дени!

Аббат Сюжер поднялся с колен, осеняя себя крестным знаменьем. Ему стало стыдно за проявленную слабость, но неожиданный порыв его весьма понятен: ведь он не о себе беспокоился, а о судьбе своего аббатства.

– Простите меня за возникшую слабость. Для меня Сен-Дени очень важен. – пытался оправдаться аббат, осознав, что его возникшую слабость увидел посторонний, а он не хотел перед всеми монахами выглядеть уязвимым.

– Покажи мне его. – обратился Марк к молодому монаху.

Послушник Иф направился к выходу, а следом зашагал прибывший из неоткуда Марк. Аббат Сюжер пошел было за ними, но ночной гость остановился в проеме двери и, обернувшись, пристально уставился на него через очки. Аббат замер в полном недоумении, словно его ударили доской по лицу.

– А ты куда, святой отец? Собери бумаги и сожги их. Сотри надпись на потолке. Никто не должен знать о сотворенном пророчестве в стенах твоей обители! Никто!

– Будет выполнено, сир Марк. – склонив голову, произнес аббат.

Когда послушник Иф, совместно с тьмой в образе человека, покинули келью Ди Брюля, аббат Сюжер подбежал в угол комнаты, где его неожиданно стошнило из-за страха. Отойдя от рвотного спазма, он встал напротив покосившегося деревянного креста на стене, осенил себя крестным знамением, после чего упал на колени и начал собирать листки бумаги с набросками к иконе Люцифера.

– Нет, я чувствую потребность в изменении Сен-Дени. – шептал аббат Сюжер, ползая по полу. – Это будет величайшее аббатство. Я не позволю никому ее сокрушить, даже если тьма меня рассеет по мирозданию. Никому не дам ее осквернить!

Опускаясь в подземелье по винтовой каменной лестнице со стенами из массивных блоков, у послушника Иф подкосились ноги, и он опустился на ступеньки, схватившись за живот.

– Я не могу идти. Мои ноги превратились в камень, а в животе сосет огромная пиявка.

– Это страх тебя сковывает.

Послушника Иф начало трясти. Он протянул руку, показывая ночному гостю, как его пальцы дрожат.

– Я не понимаю, что происходит? Неужели страх во мне так велик?

– Это нормально. Ты столкнулся с тем, что недосягаемо твоего понимания.

Марк решил встряхнуть парня, иначе они так не доберутся до старого дефюе. Он наклонился к послушнику Иф и тихим, но уверенным голосом начал его провоцировать:

– Ты, не должен бояться, если будешь честным со мной. – Марк наклонился еще ближе к монаху, зловеще понижая тон в голосе. – Скажи, – ты не думаешь, что пресвятой отец Сюжер причастен к этому? Может, он в сговоре с Сатаной?

Послушник Иф вскочил с места в полном возмущении от нахлынувшего гнева.

– Неужели Вы могли такое подумать?! – закричал молодой монах. – Он, был советником и духовным наставником при короле Людвиге Толстом! Он с устами молитвы первым шел с хоругвью аббатства на поле боя против императора Римской Империи.

– Однако он потерял свое влияние при новом королевском дворе, и мог, чтобы вернуть прежнее влияние, поддаться на соблазн нечистой силы?

– Я, не хочу слушать Вашу ересь! Вы сошли сума!

– Ты мне грубишь? – плохо изображая гнев, прошептал Марк – Или вдруг стал бесстрашным? Куда девался твой страх передо мной?

Послушник Иф протянул руки, они уже не дрожали.