Нежный человек

– А милиционер сидит и подсказывает быстрее, ребята, золотишко не забудьте.

– Чего-нибудь придумаем…

– Толстый прав. Если не мы, кто-нибудь все равно щипанет этот «Аметист», опередят сволочи, какие-нибудь «воркутинские».

Красиво все это было планировать, рисовать план на бумажке, стрелочки, крестики.

– Может, дождемся октября, будет темнее вечерами, дожди, собака след не возьмет.

– Нас опередят, – повторил Толик, – в Москве, что творится, ни одного живого «обменника», дым – война – не видно ни хуя. Скоро у нас начнется.

В тот день действительно под вечер пошел дождик, и стало чуть темнее. У меня под плащом автомат Калашникова с запаянным стволом, украденный много лет назад из кабинета НВП в родной путяге. Толик взял веревку для милиционера, Мишка «спецпакеты». План такой – в подворотне у магазина напяливаем парики и черные очки, заходим, я пугаю милиционера автоматом, Толик его связывает, Майкл в это время расправляется с витриной, сгребаем все, что нужно в пакеты, кладем всех на пол и уходим. На Лахтинской улице нас ждет Мишкин «Запорожец», прыгаем в машину и уезжаем. Так положено.

Блядь, я прекрасно знал, этот «запор» ездит медленно, как трактор. Машина завелась, слава Богу, поехали. Я чувствовал себя героем какого-то идиотского мультфильма. Мишка сбегал на разведку, сказал, что народу никого.

И я решительно вошел в магазин…

– Ну, что же вы так долго! – всплеснула руками толстая тетка в сиреневом платье, с янтарными бусами на пышной груди, ее очки в золотой оправе негодующе поблескивали. Милиционер в бронежилете сидел в кресле, сложив руки на паху, и смотрел на нас.

– Вы же знаете, что мы по субботам раньше закрываемся, это безобразие! Я позвоню Давиду Яковлевичу. Идите, проверяйте контейнер.

Механическим шагом, как послушные роботы, скрипя мозгами, мы прошли за теткой в кабинет. Там на столе ждал кого-то маленький черный чемоданчик. В нем, утопая в бархатных нишах, переливались на свету драгоценные камушки.

– Закрывайте, расписывайтесь!

– Есть!

Толик взял в одну руку чемодан, вторую прижал к бедру, мы с Михаилом тоже замерли по стойке «смирно», вытянув подбородки и преданно глядя на хозяйку.

– Кругом! Ать-два, ать-два, сначала на месте, потом с левой ноги, и! Ать-два, ать-два, ать – к – такой-то – маме – два.

Глядя, друг другу в затылок и высоко подымая колено, мы звонко промаршировали через зал…

В магазин вошли, загораживая нам выход три здоровенных парня в черных плащах. Один изумленно уставился на чемоданчик, второй заорал:

– Что такое? Мы от Давида Яковлевича!

Третий красноречиво полез за пазуху. И тут я вытаскиваю автомат и как заору:

– А, ну-ка лежать всем падлы, убью на хуй!

Эти трое падают на колени, а тетка, еще закатив глаза, валится на бок.

– Но это наши бриллианты, – замычал первый, а третий, все-таки рванул руку из-за пазухи, но Толик, как саданет ему чемоданом по башке.

Чемоданчик раскрывается, брюлики с нежным пением прыгают по полу, тетка визжит, милиционер куда-то пропал, «третий» в обмороке, двое других бросились на животах собирать камни. Дверь заблокирована, Мишка хватает какое-то дерево в кадушке, и словно молотом вышибает витрину. И мы бежим по разным улицам, подальше от этого странного магазина.

Аня моя, спрячь меня. Я слышал только топот ног своих, грохот ботинок по асфальту, задыхался. Нагнав на себя страху, метался по дворам и переулкам. Наконец, ее парадная. Женюсь, конечно, женюсь, только бы ты сейчас была дома.

Дверь открыла бабушка Ани, и очень удивилась.

– Вы к кому, мужчина?

– Дима, проходи.

Аня вышла из кухни.

– Это ко мне. Привет.

– Здорова. Дашь позвонить?

– Телефон в комнате, чего это на тебе одето?

– А, черт!..

– Снимай балахон, тапочек, правда, нет, но пол чистый. У меня гости.

– Сейчас, сейчас…

Паркет под ногами уютно потрескивал под ногами, пахло пирожными. В комнате, в большом кресле развалилась Анина одноклассница Лера.

– Гуд ивнинг, мадам.

– Салют, Дмитрий.

На полу сидит мальчик в застиранных джинсах и клетчатой рубашке с длинными рукавами, рубашка навыпуск. Мальчик разглядывает видеокассеты, черные волосы, короткая стрижка, лица не видно, челка до подбородка. Он оборачивается, смахивает ладошкой волосы на бок. Это не мальчик.

– Это Юля, – говорит Аня и убегает, бабушка чего-то нервничает на кухне.

– Здравствуйте…

Я вспомнил, там, в коридоре, на коврике, это ее «топ-сайдер», маленькие ботинки, с мою ладонь.

Потом, кажется, Лера спросила, где я был этим летом.

– И я нигде не была. Еще год учиться, как вспомню. Замуж, что ли выйти, возьмешь меня, Дима? Вот подарок родителям будет.

– Иди ты в жопу.

Аня прибежала, услышала, мои последние слова.

– Тише, бабушка идет!

Бабуля пришла с чайником.

– Анна, поставь еще кружку ну-с, молодой человек…

– А может он кушать хочет.