Мои любимые покойники. Истории о борьбе с привидениями в судебном порядке

Мои любимые покойники. Истории о борьбе с привидениями в судебном порядке
Дмитрий Андреевич Чернокальцев

Сборник рассказов о юридических казусах, которые возникают, когда в судебных делах участником становится призрак, привидение или умерший человек. Покойники в этой книге ведут себя очень активно – дают показания, рассматривают судебные дела, дарят квартиры и открывают банковские счета. Помогают им в этом таинственные личности, у которых есть соответствующие способности. В запутанных вопросах и детективных историях разбирается главный герой – адвокат и специалист по борьбе с привидениями в судебном порядке. Для широкого круга читателей.

Дмитрий Чернокальцев

Мои любимые покойники. Истории о борьбе с привидениями в судебном порядке

Сборник рассказов о юридических казусах, которые возникают, когда в судебных делах участником становится призрак, привидение или умерший человек. Покойники в этой книге ведут себя очень активно – дают показания, рассматривают судебные дела, дарят квартиры и открывают банковские счета. В этих запутанных вопросах и детективных историях разбирается главный герой – адвокат и специалист по борьбе с привидениями в судебном порядке.

Для широкого круга читателей

Предисловие

Я всю жизнь живу в этом Городе и знаю его очень хорошо.

Я знаю, что Яков Брюс до сих пор кормит своих грифонов в самом сердце Города. Я знаю, что неугомонный Павел по ночам одиноко марширует по внутреннему дворику Михайловского замка.

Я знаю, что если прислушаться, то можно услышать гул печей крематориев в Парке Победы или шорох тысяч крысиных лап по Московскому проспекту.

Я знаю, что Сфинксы стерегут невские волны, отпугивая всякую нечисть, которая пытается выбраться на набережную с Благовещенского моста.

Я знаю, что парадные фасады центральных улиц нашего Города не дают разглядеть тьму, которая прячется в узких арках и проходных дворах-колодцах.

Сфинкс против призрака

как юристы изгоняли привидение из зала суда

Пролог

Поверьте мне на слово: если вам придет в голову погулять в лабиринтах дворов Центрального района, то будьте готовы к тому, что время и пространство могут локально свернуться и привести вас из двора-колодца на Садовой в среду лета 2023 года в пятницу 1965 на Лиговке или в воскресенье 1949 на Шпалерной.

Такое случается и в более спокойных местах, а уж в Городе, который почти потерял своих жителей, три раза менял название, пережил мятежи, революции, войны, был изуродован изуверскими бомбежками и еще больше бездумной реставрацией, может случиться и не такое. Изворотливая нечисть пролезает между лап Сфинксов и шныряет по Городу, ища, чем поживиться.

Днем Город бесстрастно взирает на жителей и гостей, вечером ? расслабленно раскидывает свои руки по спинам скамеек в парках или по столикам ресторанчиков. Перед сном он подбирается, отряхивается и выходит на прогулку. Днем может быть сонным, тревожным, крикливым, пафосным и даже несносным, а по ночам Город прекрасен. Пустынные улицы, на которых гулко отдаются шаги прохожих, шорох шин редких автомобилей. На грани видимости мелькают серые тени петербургских призраков.

Я люблю гулять по Городу по ночам. Бывает, просто так выбираюсь вечером на Васильевский остров и начинаю бесцельно фланировать от Горного института к Стрелке. Улицы пустеют, а я иду по набережной, пересекаю линии Острова в положенных и неположенных местах, любуюсь мощью ледокола Красина, белоснежными лайнерами, пришвартовавшимися на Английской набережной. Обязательно остановлюсь у подводной лодки С-189.

Дойдя до Сфинксов, я сажусь на гранитные ступени и сочувственно смотрю на правого сфинкса, совершенство которого было нарушено осколком. Время не щадит никого. Рушатся города, рассыпаются государства, материки сдвигаются с места и только Сфинксы стоят недвижимо, молча глядя в Вечность.

Проходит ночь ? пора уезжать домой, чтобы утром погрузиться в бесконечную череду дел и делишек, нервотрепку и сутолоку судебных коридоров, напряженную строгость залов судебных заседаний.

Представитель ответчика

Для меня эта история началась, когда я бродил по набережной Волги в городе Рыбинск. Только что закончился судебный процесс, осталось дождаться вечернего поезда, чтобы вернуться домой. Все местные рестораны были проверены на предмет пищи и выпивки, краеведческий музей, который порадовал славной историей города, посещен, а свидание с Рыбинском все никак не заканчивалось. Я болтался по городку, как бумажный кораблик в весеннее половодье.

Когда мысль о том, что этот день никогда не кончится, была мною принята, позвонила помощница: «Дмитрий Андреевич», ? пропищала она в трубку, ? «снимите меня с этого дела: он какой-то странный!» Зарина ходила в арбитраж по простенькому делу. Все документы были подписаны, акт выполненных работ передан заказчику, подписи на нем не было, но и возражений тоже, так что сложностей это дело не должно было вызывать, и я рассчитывал, что мы разберемся с ним за одно заседание. «Кто, что?», ? не понял я. «Да представитель у ответчиков. Он какой-то ну очень странный! Да и судья как каменная. Можно я этим делом больше не буду заниматься?». «Можно, ? вздохнул я. ? Когда следующее заседание?»

Мы встретились с представителем ответчика через неделю ? сразу стало понятно, что так удивило Зарину. Молодой человек был экстравагантен: одетый в клетчатую тройку с шейным платком, с безупречным пробором и зализанным на бок длинными жидкими волосами, он напоминал породистого английского сеттера. Лицо у него было вытянутое. Глаза серые. Разговаривая, он смотрел чуть поверх головы, от чего его гладковыбритый холеный подбородок приподнимался и лицо приобретало благородные черты. Да, про такие лица говорят – породистые. Молодой человек искренне и артистично изображал из себя дворянина начала 19 века, который неожиданно для самого себя оказался в 21 веке, но не смешался с культурной средой, сохранив стиль и язык своей эпохи.

Разговаривал он соответствующе – слегка в нос, великосветскими интонациями: «Позвольте с вами не согласиться», «Я буду бесконечно признателен, если вы соизволите уделить несколько минут своего драгоценного времени, дабы мы могли приватно обсудить возникшее недоразумение», «Видите, милостивый государь, мое скромное разумение…» и так далее. Вести беседу с человеком, который говорит на языке высшего общества 19 века, крайне утомительное занятие, потому что слишком много усилий тратится на то, чтобы понять, что пытается до тебя донести этот псевдодворянин. В тоже время мне не хотелось демонстрировать, что такая манера вести беседу меня утомляет. Я вспомнил лучшие произведения из школьного курса, адаптировался и через несколько минут поддерживал деловой разговор в великосветском стиле.

Конечно, такой стиль общения – это заурядная манипуляция, попытка замусорить сознание собеседника непривычными оборотами, показать свое интеллектуальное превосходство. Потом, когда собеседник окончательно одуреет, можно получить желаемое.

«Интересно, он пукает тоже «благородно», благоухая, или как мы, смерды?», – думалось мне при рассматривании этого уникального экспоната, выделяющегося из пестрой массы фриков-арбитражников.

Когда я принял навязанную мне манеру говорить, наш диалог потек неожиданно легко. Мой собеседник явно удивился, даже попытался перейти на «нормальный русский», но тут я не дал ему свернуть с выбранной дороги. Мне требовались драгоценные секунды, чтобы подбирать великосветские обороты, и это не мешало держать в фокусе суть беседы. Представитель ответчика оборотисто и завуалировано старался выведать мою позицию относительно перспектив дела. Я со своей стороны не менее витиевато уповал на скорый и справедливый суд, вверяя судьбу нашего небольшого спора в руки правосудия. На том и расстались.

Знакомство со Сфинксом

Фамилия судьи, которая вела процесс, мне ничего не говорила, но, когда я вошел в зал, по моей спине пробежал холодок. С судейской кафедры на меня смотрел Сфинкс. Оживший Сфинкс из плоти и крови, одетый в мантию. Лицо судьи было неподвижно и прекрасно, карие глаза смотрели прямо вперед и почти не шевелились. Мне показалось, что она даже не моргает и практически не дышит. Секретарь судьи завела нас в зал, забрала паспорта и доверенности, после чего Сфинкс заговорил. Это был голос ниоткуда и отовсюду.

Чеканные судейские вопросы о наличии отводов и заявлений, казалось, сами возникали в голове. Губы у судьи почти не двигались, но голос был сильный и глубокий. Мне уже начинали мерещиться Сфинксы, Благовещенский мост, а потом и подножия пирамид в Гизе.

Усилием воли я скинул морок, раскрыл папку с документами и только собрался заявить свои доводы, как великосветский пришелец меня удивил. Из недр его благородного портфеля возник документ с печатью. На документе значилось, что некий третейский суд назначает заседание по исковому заявлению, которое подано моим клиентом и связано с текущим спором. Сфинкс в мантии подняла правую бровь и перевела взгляд на меня.

Вынужден дать небольшое пояснение. Третейские суды не являются государственными. Это так называемый «суд джентльменов», когда спорщики сами выбирают авторитетного арбитра и подчиняются его решению. Это такая альтернативная система разрешения гражданских споров. Лет десять назад третейские суды мог создавать кто угодно, и они плодились как грибы после радиоактивного дождя. Да что говорить, я тоже числился третейским судьей в нескольких таких судах и, кажется, до сих пор состою в списке Рижского третейского суда. Но даже то, что третейские суды были не государственными, не делало их решения декларативными. Заинтересованная сторона могла (как может и сейчас) получить в государственном суде исполнительный лист на принудительное исполнение решения третейского суда. Чтобы обратиться в третейский суд, стороны должны заключить специальное соглашение или включить в договор «третейскую оговорку», в которой они согласовывают, в какой из третейских судов они в случае чего будут обращаться.

При этом рассматриваться одновременно в третейском и в государственном суде один и тот же спор не мог. Его должен был рассмотреть тот суд, который принял дело первым. Если в государственном суде выяснялось, что у сторон есть соглашение о рассмотрении дела в третейском суде, то дело прекращалось. На юридическом языке это называется «оставлением иска без рассмотрения».

В моей ситуации это грозило существенной потерей времени. С учетом того, что основной гонорар был завязан на получении исполнительного листа по делу, я мог провиснуть с деньгами надолго. Да и самое неприятное было в том, что этот холеный хлыщ мог обставить меня как маленького мальчика. Над моим носом был занесен сложенный для щелбана палец, и это ощущение было крайне неприятным.

Мне нужно было подскочить, начать сучить ножками и всячески проявлять свое раздражение по поводу такой откровенной фальсификации, но я сдержался. Присутствие Сфинкса и псевдодворянина требовало проявить выдержку. Конечно, мысленно я вскочил, защелкал пальцами и забегал кругами по кабинету.

Блуждая глазами по залу суда в поисках ответа на неожиданный выпад, я наткнулся на каменный взгляд судьи-Сфинкса и примерз к месту. «Мне требуется получить пояснения у клиента», ? выдавил я из себя. Тело окаменело и отказывалось слушаться. Зато мой оппонент излучал гекалитры счастья и довольства. «Неделя», ? прозвучал у меня в голове голос судьи-Сфинкса. «Осмелюсь ли я попросить побольше времени? ? изогнулся в немыслимом поклоне дворянистый представитель ответчика. ? По четвергам я помогаю сирооооткам». Слово «сиротки» он протянул, от чего и без того не радостное слово прозвучало еще жалостливее.

Судья посмотрела на него пристально и молча ? тот стушевался и сел на место. Заседание закрылось, секретарь суда замахала руками, выставляя нас из кабинета.

В осанке моего оппонента чувствовалось торжество. Он неспешно собрал бумаги со стола и удалился. Я прилагал титанические усилия, чтобы не сгребать документы в охапку, а аккуратно укладывать их в портфель. Пока возился, изображая спокойствие, оппонент успел раствориться в коридоре суда.

Подделать определение третейского суда, чтобы снести рассмотрение дела, – это был очень креативный, неожиданный ход. Для меня вылет из дела по таким основаниям грозил поставить серьезное пятно на репутации, ну и, конечно, это были серьезные финансовые потери.

Еще клокоча от адреналина, я выскочил на Суворовский (арбитраж еще располагался в старом здании) и за несколько гигантских прыжков оказался в «Тамтаме».

Кафе «Тамтам»

Все юристы Санкт-Петербурга и те, кто хоть раз судился в старом здании нашего арбитражного суда, знают это кафе в створе Кавалергардской улицы и Суворовского проспекта. Там сходились все пути процессуальных оппонентов. За соседними столиками сидели признанные мэтры и начинающие арбитражники, банкротчики, корпоративщики, налоговики, хозяйственники, адвокаты, инхоумы, частнопрактикующие юристы. Кто-то громко, кто-то тихонько обсуждал свои победы и поражения или просто трепался на отвлеченные темы.

Посидев немного в уголке, потягивая кофе, можно было услышать лекцию по налогам, рассказ про тонкости морского права, смешной юридический анекдот, байку, слезную историю и много всего, чем делятся юристы до и после заседаний. Сюда забегали после успешного процесса пропустить по стаканчику за удачу или выпить кофе со свежайшей выпечкой. Здесь встречались противники и миром заканчивали самые сложные и острые споры. В «Тамтаме» было весело и шумно. А потом арбитраж переехал на угол Смольной набережной и Смольной улицы. Сейчас до этого кафе добираются только истинные знатоки и ценители юридической барной географии Питера.

В тот день я влетел в «Тамтам», как разъяренный кот. Сходу заказав себе кофе, забился в самый дальний угол и стал осознавать ситуацию. Когда я немного отошел от испытанного потрясения и уже успел перемигнуться с симпатичной девушкой за соседним столиком, за мой стол обрушился Леша.

Высокий, худой, с кудрявой шевелюрой, широкими плечами легкоатлета, широчайшей улыбкой и ясными глазами, прекрасными манерами и громким голосом, Леша производил самое благоприятное впечатление на начальников, клиентов, судей, да и на любого из тех, кто с ним общался. Обаятельный, обходительный, прекрасно эрудированный молодой человек был нарасхват. Веса и авторитета ему добавляла кандидатская диссертация. Вот только была ли она начата, уже написана или почти защищена – сказать сложно.

Леша вел семейные, арбитражные, трудовые, налоговые дела, взыскивал долги, делил наследство, исключал участников и даже обращался в Конституционный суд. Его креативность и профессионализм знали все. И только я знал, что Леша балбес, категорически несерьезный и ненадежный товарищ, мастерски скрывающий свои промашки и невезение. Со мной он был почему-то откровенен и со смехом рассказывал про свои провалы и неудачи.

К примеру, как приехал к суду на первое утреннее заседание и решил вздремнуть, благо у него было в запасе минут 30. Леша не стал глушить машину, прижался лбом к рулю и сладко выспался. Судья успела провести три заседания, прежде чем тот проснулся и прибежал к залу.

Вот еще одна примечательная история, произошедшая с Лешей. Как-то раз приехав в Белгород подавать документы в суд, он, стоя на вокзале, решил достать папку с материалами дела, чтобы посмотреть адрес суда. Из папки выпорхнула квитанция об оплате пошлины и улетела вместе с отошедшим поездом. Другой бы пошел к кассам за обратным билетом, но только не Леша. Он спокойно докурил и позвонил клиенту, сообщив, что реквизиты суда неожиданно изменились и надо оплатить государственную пошлину по новой. Пошлину оплатили, прислали скан по почте, Леша нашел цветной принтер, распечатал платежку, спокойно сдал документы в суд, прекрасно поужинал и вечерним поездом убыл восвояси. Кстати, он умудрился вытрясти обратно из налоговой инспекции деньги, подтвержденные улетевшей вслед за поездом квитанцией.