Игры чародеев

И правда – Ольгу действительно никто не держал.

Одно движение – и весь этот кошмар для неё закончится.

– Хотя, – незнакомец медленно приблизился, – я бы предложил альтернативу. Один год. Отведите себе ровно столько на то, чтобы пережить горе. А если ничего не выйдет, вы всегда сможете сюда вернуться. Уверен – за год этот мост никуда не денется.

– Год? – грустно усмехнулась Ольга. – И что может измениться за год?

Незнакомец посмотрел на девушку добрыми, удивительно заботливыми глазами и протянул руку.

– Многое, – ответил он.

******

Первое, что я почувствовал – запах хвои, который полностью пропитал окружавший воздух. Запах окутал меня еще до того, как я смог увидеть мир вокруг: в глазах была темнота, уши не улавливали никаких звуков – только тишину, которая, казалось, сама начала превращаться в один протяжный звук. И лишь пряный аромат хвои нарушал эту пустоту. Затем до меня начали доноситься шелест деревьев и пение птиц, темнота стала постепенно сменяться на расплывчатое зеленое пятно.

Вокруг был лес. Я лежал на небольшой тропинке, протоптанной сотнями или даже тысячами прошедших по ней ног – настолько явной была её колея.

Следом за слухом и зрением вернулись и тактильные ощущения: я почувствовал, что мне под ребра с силой упирался корень растущего рядом дерева. Поднявшись на ноги, я огляделся по сторонам.

Не так мне представлялся загробный мир. Ещё недавно я готов был поспорить, что окажусь в подземных пещерах Аида, чистилище Данте или другом, не менее мрачном месте. Кто бы мог подумать, что путь к смерти начинается в лесу?

Убедившись, что вокруг нет ни души, я двинулся вперед по тропе. Никаких указателей не было, но я был уверен, что шёл в верном направлении. Тропинка петляла вдоль красивых и живописных мест: то пересекала ручей, то заводила на лысый холм, с которого открывался прекрасный вид на бескрайний зеленый океан леса. С разных сторон доносилось щебетание птиц, а пару раз я даже замечал огромных рогатых лосей, стремительно проносившихся меж деревьями.

Очень скоро тропа уперлась в широкую неторопливую реку, которая как лезвие меча рассекала лес на две половины. Воды реки текли медленно, она выглядела спокойной, но чем больше я всматривался в синюю гладь, тем больше убеждался – в её омуте скрывалась незримая опасность.

– Пришёл твой час? – окликнул меня чей-то хрипловатый голос.

Повернувшись, я увидел седовласого дряхлого старика, который сидел в не менее дряхлой рыбацкой лодке и острым взглядом мерил меня.

– Час? – переспросил я.

– Ну да. Пора путешествия за Стикс, – улыбнулся беззубой улыбкой старик.

От этих слов по моему телу как будто пробежал электрический разряд. Эта река – Стикс! А дед в лодке, без сомнения…

– Да-да, Харон, – закряхтел он жалким подобием смеха. Похоже, ему часто приходилось угадывать эту мысль в чужих головах. – Садись, лодка ждет. Не беспокойся, с виду она неказистая, но на тот берег доставит без проблем.

Я с легкой опаской приблизился к самому знаменитому в истории паромщику. Если верить древним греческим легендам, за переправу через реку мертвых я должен был заплатить. Похлопав по карманам, я нащупал железные монеты и вытащил одну из них.

Харон проверил монету на зуб.

– Хорошая плата, – сказал он и спихнул лодку с берега.

Придерживая ветхое суденышко за швартовы, Харон жестом приказал лезть внутрь. С неожиданной легкостью запрыгнув следом, он оттолкнулся шестом от берега и принялся размерено работать веслами, взрезая носом лодки мелкие волны Стикса.

– А ты как погиб? – налегая на деревянные рукояти весел спросил он. – Вижу, что не от старости. Болезнь какая ко мне привела? Или, чай, в бою гибель встретил?

Ответа я не находил, а вместо этого лишь растеряно смотрел на перевозчика душ. Харон уловил эту странную нотку. Слегка прищурившись, он впился в меня взглядом.

– Так ты же живой ещё! – спустя секунду воскликнул паромщик, словно распознав этот факт по моему лицу. Резко вскинув левое весло, он стукнул им по воде в сторону движения лодки, отчего суденышко начало разворачиваться в противоположном направлении.

– Беги отсюда, глупец! – прохрипел он, сильно напомнив в этот момент героя одного известного фильма. – Тебе ещё рано плыть за Стикс.

Вот тут он ошибался.

– Не меняй курса, старик, – я перехватил весло своей ладонью.

– Ты же не вернешься, – сопротивлялся он. – Почти никто не возвращался.

Это «почти» прозвучало обнадеживающе.

– Мне нужно туда, – настоял я.

Харон смотрел на меня зло и недовольно. Ему не нравилось, что кто-то старался действовать вопреки законам природы, поборником которых он был. Взгляд паромщика скользил по мне, словно я был покрыт письменами – и он, владыка лодки, ходящей по Стиксу, мог их прочесть.

– Будь по-твоему, глупец, – он сплюнул за борт и снова навалился на весла. – Плату ты уже внёс.

Оставшийся промежуток реки мы прошли молча. Вскоре лодка стукнулась о берег, на котором, судя по всему, и начинались те самые земли мертвых. Выпрыгнув на сушу, я обернулся к перевозчику, который по-прежнему смотрел на меня хмуро и недовольно.

– Ещё встретимся, паромщик, – бросил я и, услышав вместо ответа недовольное бурчание, продолжил свой путь.

Лес и все, что окружало меня за рекой, выглядело иначе – пестрее и контрастнее. Как будто цвета стали ярче и насыщеннее, воздух – свежее, ароматы – слаще. Но поглядев на руки я понял: это не мир вдруг наполнился новыми красками, а я выглядел блекло и невыразительно – словно некий художник человеческих жизней взял ластик и слегка подтер мое тело, сделав его тусклым и серым.

Интуиция подсказывала, что надо было двигаться прямо. Я углублялся в лес и тропа под ногами постепенно расширилась – теперь она больше напоминала грунтовую дорогу, которой ежедневно пользуются люди. Что и неудивительно – похоже, именно по ней каждый день идут мертвецы после собственной смерти. До меня начали доноситься приглушенные голоса, стуки молотков и топоров, жужжание ручных пил – как будто где-то рядом кипела столярная работа. Приглядевшись, неподалеку, за кронами деревьев, я заметил силуэты людей, которые строили что-то вроде плотного частокола. Минуя их, я продолжил путь.

По меркам реального мира я, наверное, прошел около двух километров, когда дорогу мне неожиданно преградили несколько молодых людей. Они были похожи друг на друга как братья – светловолосые, с плавными чертами лица, одетые в одинаковые рубахи со славянскими узорами и подпоясанные бечевками. Братья как будто сошли с иллюстраций детских книжек про старую Русь: именно так, по моим ощущениям, должен был бы в древности выглядеть какой-нибудь крестьянский сын Иван или мельник Пересвет.

– Ты не принадлежишь этому миру, путник, – выступил вперед один из них. – Зачем ты пожаловал в наши владения?

– Ищу одного человека, – прямо ответил я. – Мне нужно поговорить с ним, после чего я уйду.

– Здесь нет людей, – подался вперед второй. – Здесь живут только души.

Следом шаг вперед сделал третий из братьев.

– Ты не первый, кто приходит с такими намерениями. Подобные тебе – еще не мертвые, но уже и не живые – иногда появляются здесь. Хотят увидеть тех, кто покинул мир живых: своих родственников, любимых, друзей, даже врагов. А кого ищешь ты?

– Того, кто пытался убить меня.

Парень, начавший диалог, улыбнулся.

– Похоже, та попытка закончилась неудачей. Впрочем, нас это не интересует – дела живых оставим живым. Если душа того человека ещё в наших владениях, ты сможешь поговорить с ней.

Я ждал, что следом за этими словами, сравнимыми с бочкой меда, последует ложка дегтя. И чутье опять не подвело.

– Но ты не уйдешь отсюда, – всё тем же ровным голосом добавил он. – Переплывшим Стикс нет обратной дороги. Отпусти свое мирское тело. Иначе за тебя это сделаем мы.

Это был тот самый момент, о котором говорила старая жрица вуду. Вот они – стражи смерти, которые не дают путешественникам в загробный мир вернуться назад. Но я пока что не готов был умирать. Слишком много незавершенных дел оставалось на той стороне реки.