– И болью. – Подхватила Настя. – Какой-то больной автор запер нас внутри нелепого мира. И не выбраться.
– Как вспомню тот первый день кошмара, так вздрогну. И конечно это было в пятницу тринадцатого. Я шла в «Пятерочку» за творогом и греческим йогуртом и тут – они, навстречу чешут деревянным походняком. Оба в похоронных костюмах, тихо стрекочут себе через наушники внутренней связи. А в глубоко запавших глазах черным-черно. Как в заднице у черта. Я прям остолбенела. Они криво усмехнулись. А долговязый, с носом похожим на сосулю проскрежетал: «Закрой варежку, а то орвен залетит!» Голос как у лифта. Я вздрогнула и сорвалась прочь. Думала, померещилось. Зареклась рисовать всю ночь напролет, запивая грандаксин адреналином раш. Захожу в магазин. А там – тоже они. Много до ужаса. Развелись, как тараканы. И у них такой вид, словно они здесь давно и надолго.
– Да, да… – подхватил Егор. – Я тоже запомнил ту черноглазую пятницу. Да разве забудешь такое. Выхожу из лифта, а на площадке худой как щепка черноглаз с зелеными пакетами из «Сезама». Я оторопел. А черноглазый Кощей мне: «Чего вылупился?» И что-то протрещал сердито. Ругнулся что ли. Оттолкнул меня и скрылся в лифте. И у меня было чувство, что это черноглазое чучело с зелеными пакетами всего лишь мираж, наваждение. Я вот-вот проснусь и забуду страшный сон. Но я так до сих пор не проснулся и ничего не забыл
– И я тоже не могу прийти в себя. И никто не может. – Тихо сказала Настя, глядя в окно. – Ненавижу.
– Это взаимно. – Егор усмехнулся. – Мы их ненавидим. А они – нас.
Астахова фыркнула:
– Они – нас? Брось. – Настя с усмешкой покачала головой.
– А разве не так?
– Они нас не считают за людей. Мы для них пустое место. Как можно ненавидеть пустое место? Все что им нужно от нас это сны для снаксов и души для трапезы.
– А ты пробовала снаксы?
– Я что совсем что ли? – Ее передернуло.– Вон знакомая провизорша, которая подгоняла мне снотворные и успокоительные колеса. Наглоталась снаксов.
– И что?
– Да ничего хорошего. Стала слышать голоса. С того света.
– Да—а… – Егор покачал головой. – Как ее накрыло. Ладно, еще с этого света голоса. А с того – это совсем жесть.
– Она перестала отличать явь от нави. На улице принимает призраков за обычных прохожих и обсуждает с ними последние новости с того света, а черноглазых пришельцев считает галлюцинацией, призраками. Дошло до того, что она резко уволилась, развелась и подалась в частные некроманты. Вот тебе и снаксы. Людка совсем помешалась. Разве нормальный человек будет общаться с духами, оживлять трупы и делать пророчества? – Болезненно нахмурясь, Егор покосился на Астахову. – Ты чего? Что-то не так?
– Да нет. Все правильно. Быть некромантом – это зашквар. – Пробормотал Егор. Он с ненавистью подумал об отце, который мало того, что был некромантом с большим стажем, так еще горбатился на пришельцев, удаляя души у горожан; и иногда на завтрак лакомился снаксами.
Отвернувшись от Насти, Егор уставился на похоронный костюм у будки. Подворотня выплюнула еще три летающих «глаза», которые заметались в воздухе, сканируя двор.
– А вот и подкрепление. – Уныло заметил Егор.
– Они когда-нибудь уберутся? У меня сейчас лопнет мочевой пузырь. – Настя топнула.
Издалека докатился скрежет. Как будто открывали консервную банку. Глухо бухнуло. Оконные стекла задребезжали. Сорвавшись с березы, закружились в отекшем рыхлом небе и возмущенно закричали серые вороны. Егор и Настя испуганно переглянулись.
– Мало им ночи стало. Теперь вот и днем шерудят. – Проворчал Егор. – И чем они там занимаются? Штробят что ли?
Настя поежилась.
– Не знаю, и знать не хочу… У меня от этого шороха волосы на лобке, то есть на лбу, то есть на голове шевелятся. Господи, как же попудрить носик хочется! – Переступая с ноги на ногу, Настя поморщилась и, скривившись, тихо захныкала.
За окном раскатисто прогрохотало. Замерев, Егор и Настя посмотрели друг на друга.
– Гремят раскаты от пришельцев. – Егор криво усмехнулся.
– Якобы что-то там демонтируют. А Рыков говорит… – Настя запнулась.
– Что говорит твой Рыков?
– Почему сразу мой? – Вскинулась Настя.
– Ладно, ладно, не заводись, – пробормотал Егор. – Так что же он говорит?
– Говорит, что ты дурак. – Обиженно сказала Настя.
– Конечно. Иначе бы меня здесь не было. – Егор тихо улыбнулся и посмотрел в окно, за которым рыскали и шныряли космонавты, похоронные костюмы и летащие «глаза».
– Рыков думает, что пришельцы хотят демонтировать Землю.
– Бред. – Егор обнял Настю.
Увернувшись от поцелуя, она оттолкнула Егора.
– Ну, зачем? – Она болезненно поморщилась. – Мы же просто друзья. Ведь так?
– Ну да. – Егор разочарованно вздохнул.
– Мне нравиться другой.
– Рыков что ли? – Егор криво усмехнулся.
– А хотя бы и он. И что с того? – Она сердито и с вызовом сверкнула глазами на Егора.
– Говорят, что ты с ним…
– Врут! – Вспыхнув, резко оборвала она. – Всё врут.
– Значит, это… правда. – Глухим упавшим голосом проговорил Егор.
Космонавты и траурные костюмы исчезли в подворотне.
– Ну, наконец-то! – Настя облегченно выдохнула.– Уходим, уходим, уходим!
Обернувшись к лестнице, Астахова вскрикнула. Посеревшее от испуга лицо Насти отразилось и вытянулось на черной сферической линзе летающего «глаза», который завис в воздухе.
3
– Оставайтесь на месте! – Проскрежетал «соглядатай». Мигая красным огоньком, «глаз» вплотную подлетел к Егору и Насти.
– Да пошел ты. – Сорвав себя куртку, Егор накинул ее на «соглядатая» и рубанул кулаком. С пронзительным скрежетом «глаз» рухнул. По ступенькам, позвякивая, посыпались обломки. – Бежим.
Они кинулись по лестнице вниз. Тотчас запищал домофон, громко затопали. Космонавты и похоронные костюмы устремились вверх по лестнице. Резанул голос черноглаза. Космонавт коротко ответил.
– Что и требовалось доказать. – Нахмурившись, пробормотал Егор.