Семейство Холмских. Часть пятая

"Всегда, когда вижу я такого необыкновеннаго франта" – сказала Свiяжская – "приходитъ мн? въ голову сужденiе, не помню какого-то автора. "Надобно вообразить себ?," говоритъ онъ, "самаго отличн?йшаго нашего щеголя, од?таго по посл?днему нумеру Парижскаго моднаго журнала – какимъ шутомъ и уродомъ показался-бы онъ добрымъ Китайцамъ въ Пекин??" Но франтовство этого обветшалаго волокиты, Жокондова, въ сторону, a я опасаюсь, что онъ довершитъ несчастiе доброй, но весьма в?тренной и взбалмошной нашей Елизаветы…. и погубитъ ее." Свiяжская сообщила Софь? разговоръ свой съ Елисаветою, сказанныя ею грубости, и раскаянiе о томъ, что она забылась.

– Къ счастiю, что вы такъ добры, разсудительны, отв?чала Софья, и такъ равнодушно перенесли ея грубости. Какъ можно было благонам?ренность вашу и дружескiй сов?тъ принять съ такою непрiятностiю? Но сколько несчастныхъ супружествъ удалось уже мн? вид?ть – въ особенности-же, прим?ръ сестеръ моихъ приводитъ меня въ ужасъ! Какъ тяжела обязанность, которую я на себя принимаю…. Почему мн? думать, что для меня будетъ исключенiе изъ общаго правила!

"Милый другъ мой," отв?чала Свiяжская, – ты ежедневно читаешь Священное Писанiе. Вспомни слова: царствiе небесное нудится. Это значитъ, что должно трудиться, для прiобр?тенiя душевнаго спокойствiя и счастiя призывать Бога въ помощь, усердно молиться, им?ть безпрерывное и внимательнейшее наблюденiе за собою, ничего безъ размышленiя не д?лать, смотр?ть на посл?дствiя, руководствоваться отличительнымъ преимуществомъ, даннымъ челов?ку – здравымъ разсудкомъ. Пов?рь, что большая часть несчастiй и огорченiй нашихъ происходитъ отъ насъ самихъ, и что величайшiй врагъ челов?ку – онъ самъ себ?!"

Глава II

Лафатеръ брался узнавать характеръ каждаго челов?ка по почерку его; т?мъ съ большею достов?рностiю можно опред?лительно заключить о свойствахъ хозяина и отца семейства по образу его жизни и порядку въ его дом?.

    Неизв?стный.

Съ ст?сненнымъ сердцемъ и со слезами на глазахъ приближились путешественницы наши къ Прiютову. Какая противоположность нын?шняго прi?зда ихъ и перваго ихъ пос?щенiя! Про?зжая мимо сада, увид?ли он? все въ запущенiи: куртины заросли и заглохли; аллеи были не выметены; везд? росли крапива и р?пейникъ; прекрасная бес?дка, гд? он? въ первый прi?здъ свой пили чай, совс?мъ завалилась; листья, спавшiе съ деревъ на столь, бывшiй посредин? бес?дки, не были счищены; дерновыя скамьи заросли, любимый Аглаевымъ храмъ Гименея являлся также въ развалинахъ, и гипсовая статуя, бывшая на пьедестал? среди храма, отъ дождей пожелт?ла и почти совс?мъ разсыпалась; заборъ около сада везд? обрушился; въ цв?тникахъ ходили на свобод? телята. Вс? строенiя, поддержкою которыхъ въ хорошемъ видъ прежде такъ занимался Аглаевъ, увид?ли он? въ совершенномъ упадк?. Дождикъ и непрiятная сырая погода еще бол?е усиливали грусть.

Никто не вышелъ къ нимъ на крыльцо. Въ лакейской была отвратительная нечистота и тяжелый воздухъ; недогор?вшiе, сальные огарки валялись по столу и по лавками; немытыя тарелки стояли въ углу; большая дворная собака, отыскивая куски хл?ба и кости, валявшiяся подъ лавками, довершала украшенiе этой комнаты. Изъ служителей нашли тутъ одного только мальчика, въ замаранномъ сюртук?, изъ домашняго толстаго сукна: – локти y него были разодраны, лицо неумыто, волосы нерасчесаны; но и этотъ мальчишка преспокойно спалъ на лавк?. Залаявшая и бросившаяся въ дверь собака разбудила его. "Дома-ли господа?" – спросила, сквозь слезы, Софья. – Барина н?тъ дома – отв?чалъ отороп?вшiй мальчикъ – a барыни, и старая и молодая, дома. – Свiяжская и Софья вошли въ залу. И тутъ были такой-же безпорядокъ и нечистота: оборванные обои вис?ли по ст?намъ, и на потолк? видны были сл?ды течи, съ полусогнившей тесовой крышки дома; балки нависли до того, что угрожали безпрестанно паденiемъ.

Катерина, предув?домленная нянею, увид?вшею изъ д?тской, что къ крыльцу подъ?хала карета, думала, что кто нибудь изъ сос?дей прi?халъ нав?ститъ ее. Она сп?шила над?ть чепчикъ и платокъ, и встр?тила гостей въ зал?. Со слезами бросились объ сестры въ объятья другъ друга. Катерина до такой степени похуд?ла, была такъ бл?дна, желта, горесть такъ сильно изнурила ея здоровье, что ее совс?мъ узнать было невозможно. – "Гд? маменька?" спросила Софья, проливая горькiя слезы и смотря на сестру. – Она еще посл? бол?зни своей не совс?мъ оправилась. Нын?шнюю ночь худо почивала, и теперь, кажется, уснула. – "Но гд?-же твои д?ти? Двухъ меньшихъ я совс?мъ не знаю." – Ихъ сей часъ приведутъ сюда.

Между т?мъ, старая Холмская, лежавшая y себя въ комнат?, на постел?, услышавъ б?готню и шопотъ въ д?вич?й, догадалась, что в?рно прi?хали уже давно ожидаемые, любезные ея гости, кое-какъ встала съ постели и сп?шила къ нимъ. Поддерживаемая служанкою своею, вошла она въ гостиную. Софья бросилась ц?ловать ея руки. Радость матери, при свиданiи съ дочерью, которая одна ей осталась въ ут?шенiе, была чрезм?рна. Старушка упала въ обморокъ. Софья испугалась; вс? бросились помогать ей; она скоро опамятовалась.

"Что вы, маменька? Какъ себя чувствуете?" спрашивала Софья, ц?луя ее. – Ничего, мой другъ, все прошло; радость вид?ть тебя и твою благод?тельницу оживила меня; я чувствую себя очень хорошо – отв?чала Холмская, ц?луя и прижимая Софью въ своихъ объятiяхъ.

– Это ты? Тебя я обнимаю, другъ мой, ут?шенiе мое, милая, добрая дочь моя? – продолжала Холмская. – Богъ еще былъ столько милостивъ, что далъ мн? дожить до радости вид?ть тебя нев?стою и благословить тебя! Ты в?рно будешь счастлива. Богъ наградитъ тебя, почтительная дочь и добрая родная! в?рно будешь ты благополучною женою и счастливою матерью семейства. Дай мн? еще разц?ловать тебя, нагляд?ться на тебя. Мы такъ давно не видались, милая моя Соничка, другъ мой, счастiе, ут?шенiе мое! – При каждомъ слов? она снова ц?ловала Софью, и слезы радости текли изъ глазъ старушки.– A тебя, мой другъ, Прасковья Васильевна, я не знаю, какъ и благодарить. Но Богъ видитъ мое сердце: Онъ наградитъ тебя за все, что ты сд?лала для моей Сонички! – сказала Холмская, обращаясь къ Свiяжской и бросившись ц?ловать ее.

"Полно, полно!" отв?чала Свiяжская. "Я, конечно, люблю Соничку выше всего въ мiр?, но въ сватовств? ея и помолвк? я нисколько не участвовала. И сынъ и мать, оба страстно въ нее влюбились, и такъ скоро, такъ неожиданно все совершилось, что не дали намъ съ нею опомниться. Я разскажу теб? посл? вс? подробности. Такой страшной, но вм?ст? съ т?мъ такой доброд?тельной женщины, какъ будущая твоя сватья, р?дко найдти можно. Съ Николаемъ Дмитрiевичемъ ты давно знакома, сл?довательно, хвалить его и говорить объ немъ н?чего. Но мы, по старинной привычк?, ляжемъ спать въ одной комнат?; я все теб? разскажу, a теперь сов?товала-бы я теб? принять Гофманскихъ капель и лечь на диван?, a мы подл? тебя посидимъ. Посмотри на себя, какъ ты перем?нилась и похуд?ла!" – Софья поб?жала тотчасъ за каплями и за подушками. Въ д?вичей обступили ее съ поздравленiями; она со вс?ми перец?ловалась. Между т?мъ Катерина послала за мужемъ своимъ къ Зм?йкину, и вел?ла подавать самоваръ. Д?тей ея нянюшка усп?ла нарядить въ праздничное платье, и они введены были въ гостиную.

Крестница Софьи, Соничка, уже давно съ удовольствiемъ ожидала ее. Няня всякiй день твердила, что крестная маменька привезетъ гостинцевъ; она очень обрадовалась, когда ей сказали, что на-конецъ эта крестная маменька прi?хала, и потому подошла она къ Софь? безъ всякаго упрямства и заст?нчивости. Но двое меньшихъ д?тей мальчики, ?единька и Петруша, очень р?дко видавшiе постороннихъ, зарев?ли во все горло, когда Софья подошла ц?ловать ихъ. Насилу могли ихъ унять, и вел?ли поскор?е принесть изъ кареты игрушки, привезенныя Софьею изъ Петербурга; вс?хъ д?тей вывели въ залу; но и тамъ ревенье н?сколько разъ возобновлялось; старшая сестра обижала братьевъ, отнимала игрушки, не смотря на то, что ей подарила Софья вдвое больше и лучше. Катерина должна была н?сколько разъ выходить въ залу, унимать и мирить.

Холмская ожила при свиданiи съ Софьею и Свiяжскою. Еще н?сколько разъ принималась она со слезами радости, ц?ловать ихъ. Время нечувствительно шло въ разсказахъ о Петербургской жизни, о помолвк? Софьи, о женихъ ея, также и о странностяхъ Дарьи Петровны Пронской. Одна только б?дная Катерина не могла принять полнаго участiя въ общей радости: она безпрестанно смотр?ла въ окно, прислушивалась къ каждому стуку, и была въ большомъ безпокойствъ, что мужъ ея не ?детъ. Такимъ образомъ ожидала она до 10 часовъ. Наконецъ, насилу удерживая слезы свои, сказала: Видно Петръ ?едоровичъ не будетъ сегодня; что нибудь остановило его, a вы устали съ дороги; я велю подавать ужинать. "– Да, видно, что онъ не будетъ – отв?чала со вздохомъ Холмская. – Но что твой пьяница поваръ? Въ состоянiи-ли былъ онъ изготовить ужинъ? – "Я его упрашивала давно, чтобы онъ, по крайней м?р?, на то время, когда прi?дутъ тетушка и сестра, удержался отъ пьянства. Онъ отв?чалъ, что для доброй барышни Софьи Васильевны готовъ въ огонь и въ воду, и далъ слово не пить въ это время. Онъ приходилъ ко мн? спрашивать о кушань?, не былъ пьянъ – авось удержится." Еще около часа просид?ли въ гостиной посл? ужина; но Аглаевъ не возвращался домой, и вс? разошлись спать. Оставшись наедин? съ сестрою, Софья начала было откровенно разговаривать съ нею объ ея положенiи; но Аннушка, горничная ея д?вушка, вошла съ веселымъ видомъ, и подала письма, полученныя съ нарочнымъ изъ Москвы, отъ управляющаго Свiяжской. Аннушка знала, что письма были отъ жениха Софьи, и сп?шила обрадовать барышню, но они заключали въ себ? весьма непрiятныя изв?стiя. Пронскiй писалъ съ отчаянiемъ, что сильная бол?знь мачихи, случившаяся наканун? самаго отъ?зда, остановила ихъ. Жизнь ея была въ опасности: теперь, прибавлялъ опъ, слава Богу, ей получше, и можно над?яться черезъ н?сколько дней вы?хать. Сама Пронская, чтобы успокоить Софью, прислала своею рукою н?сколько словъ, но по почерку зам?тно было, что она еще очень слаба. Все это чрезвычайно огорчило Софью. Кром? того, что бол?знь Пронской отдаляла время свиданiя съ женихомъ (а привязанности своей къ нему она уже не находила причинъ скрывать), въ продолженiе сего времени она полюбила и самую Пронскую, какъ мать. Изв?стiе о бол?зни ея сильно растревожило Софью, и она не могла удержать слезъ своихъ.

Катерина, вм?сто того, чтобы ут?шать сестру, сама съ нею плакала. Нервы ея до такой степени были разстроены, что мал?йшее безпокойство, или огорченiе, приводило ее въ слезы и истерику. Съ нею сд?лался сильный истерическiй припадокъ, и потомъ обморокъ. Софья забыла свое горе. Помогала сестр?, насилу, съ пособiемъ горничныхъ, привела ее въ чувство, и тотчасъ посл? того, упросивъ ее, чтобы она легла въ постелю и успокоилась, ушла къ себ? въ комнату.

Между т?мъ, объ старушки, Холмская и Свiяжская, не зная, что происходило въ комнат? Катерины, разговаривали между собою. Свiяжской хот?лось знать, за что былъ высланъ Аглаевъ изъ Москвы, какъ онъ теперь живетъ съ женою и какое именно пособiе должно имъ сд?лать, пока, на первый случай. Похожденiя Аглаева мы разскажемъ въ сл?дующихъ главахъ.

Глава III

Intrigue, astuce et audace – moyens de succes infaillibles au temps, ou nous vivons.

    Joue.

Пронырство, коварство и наглость – самыя д?йствительныя средства усп?ховъ въ наше время.

    Жуи.

Вскор? посл? отъ?зда Софьи въ Петербургъ, Аглаевъ получилъ изв?стiе отъ Г-на Фрипоненкова, стряпчаго дяди его, что дядюшка наконецъ умеръ, и что хотя, какъ говорятъ, духовная сд?лана точно въ пользу Лукавиной, но это еще нев?рно; притомъ-же, родовымъ им?нiемъ покойникъ располагать не им?лъ права, и что въ сл?дствiе всего этого, Аглаевъ долженъ посп?шить въ Москву, за т?мъ, что – можетъ быть – въ духовной ничего не сказано о большомъ денежномъ капитал?, оставшемся посл? его дяди, и Лукавина, можетъ быть, не усп?ла всего захватить себ?. Пока-же, до прi?зда, Фрипоненковъ сов?товалъ отправить прямо въ судъ, по почт?, изъ у?зднаго города, просьбу, написанную уже наб?ло, приложенную къ письму Фрипоненкова, и состоящую въ томъ, что Аглаевъ настоящiй, законный и единственный насл?дникъ.

Разум?ется, получивъ такое изв?стiе, Аглаевъ въ н?сколько часовъ собрался, по?халъ, скакалъ день и ночь, и въ самое короткое время явился въ Москв?. Дорогою придумывалъ онъ, какiя лучшiя средства принять ему противъ тетушки Лукавиной? Онъ р?шился взять на отвагу, прямо въ?хать на дворъ къ покойнику, вступить въ управленiе, какъ сл?дуетъ законному насл?днику, и начать т?мъ, что выгнать тетушку вонъ изъ дома.

Исполняя нам?ренiе свое, Аглаевъ прi?халъ, прямо отъ заставы, въ домъ покойнаго дяди, явился внезапно, безъ доклада, въ комнату Лукавиной, и началъ было повелительнымъ тономъ говорить ей, что она должна вы?хать вонъ изъ дома, принадлежащаго ему, какъ насл?днику. Но Аглаевъ очень ошибся въ ожиданiи своемъ. Тетушка была уже приготовлена къ такой сцен?, ни мало не см?шалась, и отв?чала ему, чтобы онъ самъ сей часъ вышелъ вонъ изъ ея дома, или она призоветъ Полицiю. Къ этому присоединила тетушка, въ ут?шенiе Аглаева, что дядя р?шительно ничего ему не оставилъ, a передалъ ей все движимое и недвижимое им?нiе свое, по духовному зав?щанiе, которое уже утверждено законнымъ порядкомъ.

Такое ут?шительное изв?стiе, и р?шительный тонъ тетушки, поразили Аглаева. Онъ понизилъ голосъ, и, сказавъ сквозь зубы, что будетъ отыскивать право свое и опровергать духовную законнымъ порядкомъ, долженъ былъ отправиться назадъ въ свою дорожную коляску. Денегъ съ нимъ было весьма немного, жить въ трактир? не им?лъ онъ способа, и, по необходимости, вел?лъ ?хать къ дяд? своему Аристофанову. Онъ усп?лъ только спросить о доброжелательномъ ему каммердинер? покойнаго дядюшки. Ему сказали, что еще при жизни покойнаго, тетушка Лукавина отправила этого доброжелателя, съ большимъ жалованьемъ, въ прикащики, въ дальную степную деревню.

Аглаевъ не засталъ Аристофанова дома, поскор?е переод?лся и тотчасъ отправился къ любезному корреспонденту своему, изв?стившему его о смерти дядюшки, то есть – попалъ прямо въ западню, поставленную симъ мошенникомъ, какъ-то въ посл?дствiи откроется. Фрипоненковъ принялъ его съ величайшею в?жливостiю, не зналъ гд? лучше и спокойн?е посадить, тотчасъ предложилъ свои услуги, и просилъ приказывать и распоряжать имъ въ полной м?р?. Аглаевъ сообщилъ ему разговоръ свой съ тетушкою Лукавиною.

"Какъ можно!" вскричалъ Фрипоненковъ, съ негодованiемъ. – "Ежели и д?йствительно совершена духовная въ ея пользу, то ей еще н?когда было предъявить и взойти въ управленiе. Это вздоръ! Она хот?ла напугать васъ. Позвольте, я къ ней съ?зжу; пусть она покажетъ духовную; я все выведу наружу. Усердiе мое и преданность къ вамъ придадутъ мн? силы. Пов?рьте, почтенный Петръ ?едоровичъ, что я оправдаю вашу дов?ренность, и на самомъ д?лъ докажу, какъ я васъ уважаю, люблю, и какъ я преданъ вамъ." Фрипоненковъ наговорилъ множество подобныхъ словъ; ув?рялъ, что готовъ въ огонь и въ воду, что онъ челов?къ безкорыстный, и проч., что обыкновенно говорятъ плуты обреченной своей жертв?.

Аглаевъ всему пов?рилъ; былъ въ восторг? отъ необыкновенныхъ доброд?телей Фрипоненкова; уполномочилъ его хлопотать, и обнадежилъ въ своей признательности.

Въ тотъ-же день явился Фрипоненковъ къ Аглаеву, съ печальнымъ лицомъ. – "Вообразите, Петръ ?едоровичъ," – сказалъ онъ – "в?дь духовная сд?лана, въ самомъ д?л?, въ пользу вашей тетушки; она усп?ла предъявить ее; все кончено – она введена во влад?нiе законнымъ порядкомъ." – Какъ? Но вы мн? сами говорили, что на родовое им?нiе д?лать духовной нельзя? – "Точно, да открывается, что родоваго им?нiя очень немного, и y нея векселей на покойнаго вашего дядюшку вдвое бол?е, ч?мъ оно стоитъ…. Какое безстыдство!" продолжалъ Фрипоненковъ – "Какая наглость! какое беззаконiе! Совс?мъ, можно сказать, посторонней женщин?, воспользоваться бол?зненнымъ состоянiемъ старика, выжившаго изъ ума, похитить чужое им?нiе, ограбить законнаго насл?дника! Посл?днiя времена пришли! Пов?рьте, что я, завлеченный усердiемъ моимъ и преданностiю къ вамъ, все это говорилъ ей въ глаза; но она взб?силась, и хот?ла было позвать людей и выгнать меня изъ дому. Я ей докажу однакожъ – унывать не должно…. Надобно подать просьбу, и начать настоящее тяжебное д?ло. Еще мы посмотримъ: не подложная-ли духовная!.."

Аглаевъ не зналъ, какiя найдти выраженiя, для изъясненiя благодарности.

"Дайте мн? в?рющее письмо, и я тотчасъ начну хлопотать," сказалъ Фрипоненковъ. – "Но, почтенн?йшiй Петръ ?едоровичъ, вы должны это знать – д?ло весьма важное: слишкомъ три тысячи душъ, и, можетъ быть, бол?е миллiона денегъ. Вы можете вообразить, что она ничего не пожал?етъ. Вамъ также надобно приготовиться къ большимъ пожертвованiямъ. Впрочемъ, вся справедливость на вашей сторон?, и и нав?рное отв?чаю вамъ головою моею, что вы д?ло выиграете – жал?ть н?чего!..

– Все такъ, любезный мой Осипъ Гавриловичъ – отв?чалъ Аглаевь. – Но откуда мн? взять денегъ? им?нiе y меня небольшое, и я много долженъ; пов?ритъ-ли мн? кто нибудь, въ ожиданiи будущихъ благъ, пока я выиграю д?ло?

"Ежели такъ," отв?чалъ Фрипоненковъ, показывая видъ, что онъ увлеченъ усердiемъ своимъ къ Аглаеву – "я готовъ посл?днимъ, что им?ю, жертвовать для васъ. Беру вс? хлопоты и издержки на себя – что будетъ, то будетъ! Мн? Богъ поможетъ защитить невиннаго. Притомъ-же я ув?ренъ, что вы не оставите меня, и ежели выиграете д?ло, то – вознаградите мои убытки."

Аглаевъ бросился ц?ловать его, и, въ первомъ движенiи, схвативъ перо и бумагу, далъ подписку, что онъ поручаетъ ему им?ть ходатайство, по д?лу о насл?дствъ посл? покойнаго дяди, и, въ случа? усп?ха, обязывается заплатить ему двадцать тысячь рублей,

Фрипоненковъ положилъ подписку Аглаева въ карманъ и простился съ нимъ, об?щаясь съ завтрашняго-же дня приступить къ д?лу.

Вскор? посл? того Аристофановъ возвратился домой; по прежнему наговорилъ онъ много прив?тствiй Аглаеву, благодарилъ, что онъ остановился y него въ дом?, разсказывалъ о подвигахъ своихъ, также по прежнему часто задыхался, кашлялъ, и Аглаевъ съ горестiю ув?рился, что дядюшка его сд?лался еще см?шн?е, ч?мъ былъ прежде

Оба удивлялись, и были въ восторг? отъ поступковъ столь необыкновеннаго чудесн?йшаго и добр?йшаго Фрипоненкова, который совершилъ свое об?щанiе. На другой день, утромъ, онъ явился къ Аглаеву-же съ написаннымъ уже наб?ло в?рющимъ письмомъ и заготовленною имъ просьбою на Лукавину.

"Я вчера такъ былъ возстановленъ противъ нея" – сказалъ Фрипоненковъ – "что не могъ успокоиться, пока не написалъ просьбы; ц?лую ночь трудился, и кажется, ничего не упустилъ къ изобличенiю въ ложномъ поступк?." Онъ прочелъ въ слухъ просьбу, въ которой такъ ясно выведены были вс? обстоятельства, такъ хорошо изъяснено подозр?нiе въ подложности духовной, что всякiй другой, немного поопытн?е Аглаева и поразсудительн?е Аристофанова, долженъ-бы усомниться въ Фрипоненковъ, который не могъ еще, не им?я въ рукахъ духовной, знать до такой степени вс? подробности.

"Послушайте однакожъ, почтенн?йшiй Петръ ?едоровичъ," сказалъ Фрипоненковъ. "Не смотря на то, что вся справедливость на вашей сторон?, и что подложность духовной очевидна, со вс?мъ т?мъ однакожъ, до благонам?ренности моей и по усердiю къ вамъ, я сов?товалъ-бы, ежели тетушка согласится на мировую, то – лучше не начинать д?ла."

– И конечно: онъ говоритъ правду – сказалъ Аристофановъ. – Процессъ, Богъ знаетъ сколько времени протянется, и, можетъ бытъ, не въ твою пользу р?шится, a ежели тетушка согласна будетъ помириться, то это гораздо лучше.

"Я во всемъ полагаюсь на васъ, любезный Осипъ Гавриловичъ" – отв?чалъ Аглаевъ. – "Вы на самомъ опытъ доказали мн? благонам?ренность вашу. Я им?ю полную дов?ренность къ вамъ, и какъ вы мн? скажете, я на все согласенъ."

"О! въ этомъ положитесь на меня; я вашихъ интересовъ не упущу изъ виду, и такъ буду д?йствовать, чтобы тетушка сама предложила мировую. В?рющее письмо можно будетъ посл? сд?лать, a теперь вы еще сами прочитайте со вниманiемъ сочиненную мною просьбу, и, ежели одобрите, то и подпишите, a я сегодня-же подамъ. У нея въ суд? много знакомыхъ; она черезъ н?сколько часовъ будетъ читать и – посмотримъ, что она скажетъ!" – Аглаевъ прочиталъ и подписалъ просьбу. Фрипоненковъ тотчасъ у?халъ.

Между т?мъ Аристофановъ выбрился, умылся, притерся спиртами, од?лся, и сталъ молодецъ хоть куда. Онъ приглашалъ Аглаева ?хать вм?ст? съ нимъ въ Англiйскiй Клубъ, но тотъ отказался, и по?халъ къ Радушину.

Радушинымъ принятъ былъ онъ съ тою-же прив?тливостiю и съ т?мъ-же доброжелательствомъ, какъ прежде. Старикъ выслушалъ до конца разсказъ Аглаева о д?л? его съ Лукавиною и о необыкновенныхъ подвигахъ чудеснаго Фрипоненкова; потомъ, покачавъ головою, сказалъ: "Послушайте, любезный Петръ ?едоровичъ: все это что-то странно, и предложенiя и д?йствiя г. Фрипоненкова весьма двусмысленны. Н?тъ-ли во всемъ этомъ какого нибудь утонченнаго плутовства? Будьте осторожны. Какъ – челов?къ совс?мъ почти вамъ незнакомый, столь усердно и безкорыстно, берется за ваше д?ло? Это что-то непостижимо! Послушайтесь меня: будьте осторожны; дайте мн? время справиться; y меня есть знакомые, и я узнаю, въ какомъ положенiи ваше д?ло, и что за челов?къ этотъ Фрипоненковъ?"

Аглаевъ об?далъ и пробылъ почти весь день y Радушина; возвратясь вечеромъ домой, онъ нашелъ уже y себя Фрипоненкова – "Вотъ видите-ли, что я отгадалъ?" были первыя слова его. – "Просьба наша произвела свое д?йствiе, и такъ напугала вашу тетушку, что она тотчасъ прислала ко мн? своего пов?реннаго, преестественнаго плута. Онъ началъ мн? говорить всякiй вздоръ, но видя, что сбить меня нельзя, отважился было подкупать меня, и я такъ взб?сился, что выгналъ его взашей. Посл? того тетушка ваша прислала звать меня къ себ?, и уб?ждала, чтобы я постарался окончить д?ло, и склонить васъ на мировую. Я прежде, какъ будто нарочно, не соглашался, наконецъ об?щалъ поговорить вамъ. Ну, теперь, какъ вы хотите! Конечно, – еще повторяю, что вся справедливость на вашей сторон?; но, ежели вамъ угодно меня слушаться, то я сов?товалъ-бы вамъ лучше помириться, только не вдругъ поддавайтесь, и меньше 300 т. деньгами и родовой вашей подмосковной деревни отнюдь не соглашайтесь."

Фрипоненковъ распространился въ доказательствахъ, что ежели продолжать д?ло, то совершенно на усп?хъ полагаться никакъ нельзя. Онъ объяснялъ, что тетушка можетъ предпринять, и ч?мъ можетъ утвердить за собою принадлежность – словомъ: такъ уб?дилъ и разув?рилъ онъ Аглаева, что тотъ началъ уже совс?мъ въ другомъ вид? смотр?ть на свое д?ло, и, не взирая на предостереженiя Радушина, готовъ былъ тотчасъ помириться, взявъ гораздо мен?е трехъ сотъ тысячь рублей.

Аристофановъ, возвратясь домой, засталъ велер?чиваго Фрипоненкова, и также уб?жденный его доказательствами, сов?товалъ Аглаеву поскор?е мириться. По отъ?зд? Фрипоненкова, Аристофановъ сообщилъ Аглаеву, что вид?лъ въ Клуб? Зм?йкина, который очень обрадовался, узнавъ о прi?зд? его, и хот?лъ самъ быть y нихъ завтрашнiй день. – "Знаю, чему онъ обрадовался," отв?чалъ Аглаевь. "Я ему долженъ три тысячи по игр?, и онъ н?сколько разъ писалъ ко мн? объ уплат?. Теперь, слава Богу, можетъ быть, я буду им?ть средства расквитаться, и окончить навсегда связь и знакомство мое съ нимъ!" – Почему это? – спросилъ Аристофановъ. – Зм?йкинъ очень добрый малый; онъ н?сколько разъ говорилъ мн?, что любитъ тебя, и что вы были съ нимъ друзьями еще въ Пансiон?. – "Да, я совс?мъ не охотникъ до такихъ друзей." – Какой вздоръ! Какiе предразсудки! – "Онъ играетъ въ карты, и, иные говорятъ, нав?рное."– Что за б?да? Не играй съ нимъ, a впрочемъ пов?рь, что, право, онъ добрый и прекрасный малый. – Аглаевъ зналъ безполезность дал?е говорить съ дядей, и замолчалъ.

На другой день получилъ онъ записку отъ тетушки Лукавиной; она приглашала пожаловать къ ней въ 10 часовъ утра.

– Вотъ, видите-ли, что я отгадалъ? – сказалъ Фрипоненковъ, узнавъ объ этомъ.