Семейство Холмских. Часть пятая

Въ шесть часовъ разбудилъ его каммердинеръ, объявляя, что тетушка Прасковья Васильевна хочетъ говорить съ нимъ, и ожидаетъ его въ саду, въ бес?дк?. Онъ посп?шилъ од?ться, и съ трепетомъ, съ сильнымъ бiенiемъ сердца, отправился, какъ будто на страшный судъ.

"Садись, любезный Петръ ?едоровичъ," сказала Свiяжская. "Я все знаю, и не буду упрекать тебя. Угрызенiе сов?сти и раскаянiе твое очень зам?тны. Но Богъ милосердъ, и прощаетъ т?хъ, кто относится къ Нему съ чистымъ покаянiемъ и твердымъ нам?ренiемъ исправиться." – Я извергъ, я не заслуживаю милостей Божiихъ – отв?чалъ, съ горькими слезами, Аглаевъ;– я погубилъ себя и все невинное мое семейство! – "Все это правда, но не должно предаваться отчаянiю," продолжала Свiяжская. "Я съ т?мъ прi?хала, чтобы помочь вамъ, и устроить по возможности ваши д?ла. Будь откровененъ со мною, любезный другъ, и разскажи мн? все чистосердечно: кому и сколько ты долженъ? Когда сроки уплаты? Словомъ – не скрывай отъ меня ничего." – Что заниматься мною! Я челов?къ совершенно погибшiй – отв?чалъ Аглаевъ, рыдая и задыхаясь отъ слезъ. – Но будьте великодушны – продолжалъ онъ, бросаясь передъ Свгяжскою на кол?ни – не покиньте несчастной жены моей и д?тей. Мн? лично уже р?шительно нич?мъ помочь нельзя! – "Опять говорю теб?, любезный другъ: не предавайся отчаянiю, и над?йся на милость Божiю. Будь откровененъ со мною. Можетъ быть, теб? тягостно и сов?стно на словахъ объяснить мн? въ настоящемъ вид? твое положенiе. Напиши, сд?лай реэстръ долгамъ твоимъ, и отдай его мн?, завтра утромъ, зд?сь-же наедин?. Но интересъ д?ло посл?днее. Положенiе ваше устроить съ этой стороны я беру на себя. Будемъ говорить о другомъ, гораздо важн?йшемъ. Вспомни, любезный Петръ ?едоровичъ, что y тебя жена и д?ти, и что ты подвергаешься величайшей отв?тственности передъ Богомъ въ томъ, что они несчастливы. Сд?лай усилiе надъ собою, сл?дствiя котораго будутъ благотворны, собственно для тебя и для всего семейства твоего. Оставь шайку разбойниковъ, которые, кром? того, что совс?мъ тебя ограбили, но и нравственно ведутъ къ совершенной погибели. Разсмотри самъ хладнокровно, что это за люди, и ч?мъ должна окончиться безразсудная связь твоя съ ними." – Очень чувствую всю справедливость сужденiй вашихъ – отв?чалъ Аглаевъ, продолжая горько плакать;– самъ вижу, что они погубили меня! – "Ежели самъ видишь, то сд?лай надъ собою усилiе, оставь общество этихъ мерзавцевъ, возвратись къ своему семейству, и ты оживишь жену свою. Еще ты им?ешь всю возможность жить спокойно и счастливо. Пов?рь, мой другъ, что исполненiе обязанностей ведетъ насъ, самымъ ближайшимъ и благонадежнымъ путемъ, къ истинному благополучiю, a coвращенiе съ этого пути влечетъ къ непрем?нной погибели." – Клянусь вамъ вс?мъ, что есть свято – вскричалъ Аглаевъ, тронутый до глубины души, и уб?жденный кротостiю, н?жностiю и справедливостiю сужденiй Свiяжской – призываю самаго Бога во свид?тели, что в?къ нога моя не будетъ y этихъ злод?евъ! Я прерываю навсегда знакомство и всякiя сношенiя съ ними, и никуда изъ дома отлучаться не буду. Богъ милостивъ Онъ подкр?питъ меня въ твердомъ моемъ нам?ренiи исправиться и заслужить передъ доброю, несчастною женою моею вс? сд?ланныя мною ей огорченiя! – "Да укр?питъ тебя милосердый Создатель въ благихъ нам?ренiяхъ твоихъ!" отв?чала Свiяжская, утирая слезы свои. "Пойдемъ, пойдемъ поскор?е вс?хъ обрадовать твоими хорошими чувствами. Ты распространишь общую радость." Она подала ему руку, и повторила, чтобы онъ къ завтрашнему утру приготовилъ реэстръ долгамъ своимъ. "А что касается до починокъ въ домъ вашемъ и исправленiя прочихъ строенiй," прибавила Свiяжская, "объ этотъ не безпокойся. Я сегодня утромъ уже послала въ городъ за подрядчикомъ, и все это устрою. Словомъ, все будетъ хорошо, ежели только ты твердо исполнишь свое нам?ренiе, и р?шительно оставишь шайку этихъ развратныхъ людей."

При вход? въ гостиную, куда собрались вс? пить чай, не было надобности разсказывать о сл?дствiяхъ разговора. На лиц? Свiяжской сiяла радость, и она безъ словъ все объяснила. Аглаевъ бросился со слезами ц?ловать руки жены своей, просилъ у нея прощенiя, и повторялъ клятву исправиться, оставить общество Зм?йкина, и посвятить всю жизнь свою на то, чтобы изгладить прежнiе проступки свои. Съ т?мъ-же обратился онъ къ старой Холмской и Софь?, и имъ повторялъ тоже. У него, самого спало тягостное бремя съ сердца. Онъ им?лъ точно вс? наклонности къ добру, и въ продолженiе жизни своей н?сколько разъ уже раскаявался и принималъ р?шительное, непоколебимое нам?ренiе быть хорошимъ супругомъ, отцомъ семейства и честнымъ челов?комъ. Къ несчастiю по безхарактерности и недостатку силы душевной, не могъ онъ преодол?ть влеченiя страстей, и безпрестанно совращался съ истиннаго пути. Но, главн?йшее – онъ не им?лъ подкр?пленiя отъ самаго близкаго къ нему челов?ка. Жена его способна была только страстно любить, и не им?ла никакой твердости душевной. При самомъ мал?йшемъ неудовольствiи, нич?мъ бол?е она не могла пособить горю своему, кром? слезъ. Всякая, иногда самая ничтожная, не стоящая вниманiя безд?лица, заставляла ее плакать. Притомъ-же она предалась совершенно и исключительно страстной привязанности своей къ старшей дочери, забыла, что y нея есть другiя обязанности, и чрезъ то нечувствительно потеряла уваженiе и любовь мужа, который, самъ того не зам?чая, становился постепенно всякiй день къ ней холодн?е. Заключимъ: Катерина им?ла доброе, н?жное, чувствительное сердце, но весьма мало разсудительности. Впрочемъ; это такое качество, которымъ одарены очень немногiя женщины.

Скорое и столь неожиданное раскаянiе Аглаева вс?хъ оживило и распространило общую радость. Жена, съ восторгомъ и слезами, ц?ловала его; сестра и мать съ неизъяснимымъ удовольствiемъ смотр?ли на примиренiе ихъ; но вс?хъ счастливве была Свiяжская. Ей вс?мъ были обязаны, и Холмская, схвативъ насильно руку ея, ц?ловала со слезами, называя ее благод?тельницею и Ангеломъ-хранителемъ всего семейства.

Вечеръ прошелъ нечувствительно, съ большою для вс?хъ прiятностiю, a къ довершенiю всего и Соничка не капризничала, и согласилась плясать подъ разстроенное фортепiано, на которомъ кое-какъ играла Софья. Аглаевъ наслаждался-бы въ полной м?р? счастiемъ своимъ, ежели-бы воспоминанiе прошедшей жизни не отравляло его радости. Онъ горько раскаявался, что не ум?лъ устроить себя, поддался такъ глупо обману, и лишилъ себя истиннаго, достойнаго челов?ка благополучiя въ зд?шнемъ мiр? – семейственной, спокойной, независимой жизни. Онъ проклиналъ виновниковъ своего б?дствiя – Фрипоненкова, Лукавину, Удушьева, Зм?йкина, и прочихъ; сожал?лъ, что не послушался Радушина, и не у?халъ тотчасъ изъ Moсквы съ остававшимся y него капиталомъ. Тяжело вздыхалъ онъ, но – поправить нич?мъ уже было невозможно! Передъ ужиномъ слуга подалъ ему водку, и онъ отказался. "Напрасно отказываешься," сказала Свiяжская;– "одна только неум?ренность пагубна, a передъ об?домъ и ужиномъ выпивать по рюмк?, тому, кто привыкъ, не можетъ быть вредно.

На другой день Аглаевъ всталъ рано, чтобы сд?лать реэстръ долгамъ своимъ. Онъ написалъ, сколько былъ долженъ въ у?здный городъ купцамъ, за взятые y нихъ товары и припасы, пом?стилъ другiе м?лочные долги свои, всего тысячь до шести, но не им?лъ духу объявить, что онъ долженъ еще Зм?йкикину около сорока тысячь. Онъ думалъ, что это поразитъ Свiяжскую и опять нарушитъ общую радость. Долго размышлялъ онъ, и наконецъ р?шился подождать, не сказывать Свiяжской, въ надежд? уб?дить Зм?йкина на значительную уступку. Ему неизв?стно было, что вексель его перешелъ уже въ руки Вампирова и представленъ ко взысканiю. Аглаевъ предполагалъ, уладивъ съ Зм?йкинымъ письменно, тогда ув?домить Свiяжскую и просить ея пособiя. Съ сими мыслями од?лся онъ и пошелъ въ садъ, гд? благод?тельница ихъ семейства, по вчерашнему условiю, ожидала его.

"Ну, что? Готова-ли твоя записка?" спросила она. – "Какъ? Только всего ты долженъ?" – продолжала Свiяжская, прочитавъ реэстръ и бросивъ на Аглаева проницательный взглядъ. "Я просила тебя быть откровеннымъ – пожалуста, скажи мн? всю правду!" – Я все написалъ – отв?чалъ Аглаевъ, покрасн?въ. Свiяжская догадалась, и не желая еще бол?е усиливать его зам?шательства, удовольствовалась на первый случай этимъ признанiемъ.

"Все будетъ заплачено" – сказала она, положивъ записку въ свой ридикюль. "Пойдемъ пить чай – насъ дожидаются."

У вс?хъ были спокойныя и веселыя лица, и т?мъ бол?е еще, что Софья получила, съ нарочнымъ изъ Москвы, другое письмо отъ жениха своего, въ которомъ онъ ув?домлялъ, что мачиха его, отъ нетерп?нiя у?хать поскор?е изъ Петербурга, вновь занемогла; но что теперь ей опять гораздо лучше, и, р?шительно, черезъ н?сколько дней они вы?зжаютъ. Письмо это было наполнено изъясненiемъ страстной любви, повторенiемъ прежняго, что н?тъ челов?ка счастлив?е Пронскаго во всемъ мiр?, и клятвами посвятить Софь? всю жизнь. Разум?ется, такого рода письма прiятно получать нев?ст?, a къ довершенiю радости, и пламенная Пронская, въ длинномъ письм? своемъ къ Софь?, называла ее Ангеломъ, милою дочерью, единственнымъ другомъ; описывала ей, что она сначала занемогла очень легко, но бол?знь ея усилилась бол?е отъ нетерп?нiя поскор?е увид?ть Софью и довершить благополучiе сына. Софья была въ полной м?р? счастлива, прочитавъ эти письма. Холмская также, съ душевнымъ удовольствiемъ, получила милое и почтительное письмо отъ будущаго своего зятя. Онъ приписывалъ и къ Свiяжской, и къ Аглаевымъ, очень умно, в?жливо, и по родственному. Вс? были довольны имъ, хвалили его, и поздравляли Софью. Она сердечно благодарила вс?хъ, въ особенности-же Свiяжскую, со слезами ц?луя ея руку.

Вскор? посл? того подали Аглаеву записку отъ Зм?йкина. Онъ съ негодованiемъ прочиталъ, и въ первомъ движенiи кинулъ записку на полъ, потомъ поднялъ, и хот?лъ разорвать. – "Постой, любезный Петръ ?едоровичъ!" сказала Свiяжская. "Поступай съ нами по родственному и будь чистосердеченъ. Ты видишь, что мы тебя любимъ, желаемъ теб? добра и принимаемъ истинное въ теб? участiе. Им?я полную къ намъ дов?ренность, и, для собственнаго твоего блага, ничего безъ сов?та нашего не д?лай. Дай сюда полученную тобою записку." – Право, тетушка, мн? сов?стно показать вамъ, что эти мерзавцы осм?лились написать. Но, я самъ кругомъ виноватъ, войдя въ связь съ ними! Впрочемъ, это такая глупость, что отв?чать ничего. – "Ежели ты никакой неблагопристойности, то дай – мы прочтемъ въ слухъ." – Неблагопристойностей н?тъ никакихъ, но, еще повторяю вамъ, въ высшей степени глупость! – отв?чалъ Аглаевь, подавъ записку, которую Свiяжская прочитала въ слухъ. Вотъ эта записка: "Дьяволъ! долголи ты будешь возиться съ своею старухою? Ты в?дь такъ глупъ, что ежели не научишь тебя, то въ в?къ не поймешь, какъ теб? надобно говорить съ нею. Просто, подойти къ ней, и скажи: Je vous aime, je vous adore – que voulez vous encore (я люблю, я обожаю васъ – чего-жъ вы еще хотите?). Она отъ роду не слыхивала такого объясненiя, и, в?рно, на первый случай отсчитаетъ теб?, по крайней м?р?, сто тысячь. А ежели она хоть немного заумничаетъ, то знаешь-ли что сд?лай? Отступи н?сколько шаговъ назадъ, потомъ подойди, съ молодецкою, что называется, закачкою, и воскликни ей: Коли любишь, такъ скажи, a не любишь, откажи! посл? этого тотчасъ получишь деньги. Впрочемъ, д?лай, что хочешь, только прi?зжай къ намъ поскор?е; да, смотри, не съ пустыми руками, a то да будетъ теб? стыдно! Одна тетушка надула тебя, какъ пошлаго дурака; отмсти за нашъ полъ, "обмани молодецки хоть эту старуху. Мы соскучились безъ тебя; отъ ?ды насъ вс?хъ отбило, бражка въ горлышко нейдетъ! На что такъ милымъ быть? Безъ шутокъ: прi?зжай, братъ, поскор?е; a ужъ не буду отказывать теб? въ ром? – пей, сколько душ? угодно! Преданный теб?, Зм?йкинъ съ компанiею."

"Мерзавцы! безд?льники!" сказалъ Аглаевъ, съ негодованiемъ. "До какой степени унизился я, войдя въ сношенiя съ такими людьми!" онъ изорвалъ записку въ м?лкiе куски, и отдалъ челов?ку, приказывая возвратить присланному отъ Зм?йкина, и сказать ему, чтобы онъ впредь никогда не осм?ливался писать къ нему такихъ гадостей.

"Это до такой степени глупо," сказала Свiяжская, взявъ y челов?ка лоскутки изодранной записки, и бросивъ ихъ въ каминъ, что сердиться невозможно. Скажи просто посланному, что отв?та не будетъ. Этотъ случай можетъ и долженъ послужить теб? въ пользу" – прибавила она, обращаясь къ Аглаеву. "Онъ доказываетъ теб?, что закорен?лые развратники неспособны понимать никакого благороднаго и хорошаго чувства – A ты, любезный другъ, ты, мужъ, отецъ семейства – вступилъ съ ними въ такую короткую связь!"…

Въ тотъ-же день, къ вечеру, явился подрядчикъ изъ города. На Аглаева возложено было осмотр?ть, вм?ст? съ нимъ и записать все, что нужно было гд? починить и поправить. Дня два осматривалъ онъ, и торговался съ подрядчикомъ; потомъ, когда приступили къ д?лу, онъ взялъ на себя надзоръ за работою, былъ занять, и время шло нечувствительно. Пить онъ почти совс?мъ пересталъ; прежняя веселость его возвратилась; здоровье жены поправилось, и д?ти привыкли къ нему. Онъ былъ-бы совершенно счастливь, если-бы долгъ Зм?йкину и воспоминанiе о прошедшихъ дурныхъ поступкахъ не тяготили его.

Глава VI

Oh! voi, che della natura ottenesie ekortenere, lungi, lungi di questa terra.

    Torquato Tasso

О вы, получившiе отъ природы н?жное и чувствительное сердце! стремитесь изъ зд?шняго мiра…

    Тассъ.

Но здоровье старой Холмской было очень разстроено; y нея начиналась весьма опасная, хроническая бол?знь: должно было принять самыя скорыя м?ры, чтобы предупредить дурныя посл?дствiя. Свiяжская чувствовала себя также весьма нехорошо. Софья и Катерина уб?ждали ихъ об?ихъ посп?шить въ Москву, чтобы не дать усилиться бол?знямъ. Он? по?хали, съ твердою ув?ренностью, что Аглаевъ уже совс?мъ исправился, и бояться за него н?чего. Онъ еще повторилъ имъ клятву, что вс? сношенiя его съ Зм?йкинымъ и обществомъ его на в?ки прерваны.

Свiяжская, кром? того, что заплатила долги по реэстру Аглаева, оставила еще Катерин?, сколько было нужно для разсчета съ подрядчикомъ, и на прожитокъ. Аглаевъ обидился такою недов?рчивостiю къ нему; однакожъ не показалъ никакого неудовольствiя. Вс? по?хали провожать старушекъ до у?зднаго города.

По возвращенiи домой, Аглаевъ нашелъ записку, присланную отъ Зм?йкина, который ув?домлялъ его, что вся компанiя ихъ разрушилась, и что они перессорились, и разстались нав?къ съ Шурке и Вампировымъ. Вм?ст? съ т?мъ, признавался онъ, что вексель Аглаева перешелъ въ руки Вампирова, который уже давно представилъ его ко взысканiю; что им?нiе Аглаева, тайно отъ жены его, описано, и продастся съ аукцiона; что два срока торговъ прошли, и скоро наступаетъ третiй, окончательный, то, чтобы въ сл?дствiе сего Аглаевъ принялъ свои м?ры. Зм?йкинъ просилъ извиненiя, и крайне сов?стился, что такъ дурно поступилъ противъ него. Но желая заслужить вину, предлагалъ онъ Аглаеву способъ поправить свои д?ла, приглашая его ?хать, вм?ст? съ нимъ, на ярмарку, гд?, какъ ув?домляли его Московскiе друзья и корреспонденты, будетъ одинъ ремонтёръ, молодой челов?къ, богатый и страстный охотникъ играть въ карты. Зм?йкинъ бралъ на себя потрудиться для Аглаева, и предлагалъ взять въ половину, безъ проигрыша. Наконецъ объяснялъ, что это единственное средство выпутаться Аглаеву изъ б?ды.

Аглаевъ получилъ эту записку въ присутствiи жены своей и Софьи, побл?дн?лъ, и въ отчаянiи выб?жалъ изъ комнаты. Жена съ ужасомъ смотр?ла въ сл?дъ за нимъ. – "Ахъ! Боже мой! что такое случилось! Такъ было все хорошо уладилось, a теперь новое горе! Что это за записка? Отъ кого?" – сказала она, залившись горькими слезами. Узнали, что записка была отъ Зм?йкина. "Мы погибли, и н?тъ никакой надежды! Отъ Зм?йкина!.. Чему быть тутъ доброму!"". Она рыдала, и Софья не знала, что ей д?лать; хот?ла было послать поскор?е и воротить Свiяжскуiо, но боялась, по слабости здоровья матери, что это убьетъ ее. По возможности, старалась она ут?шить сестру, успокоивала ее, говорила, что отчаяваться не должно, что она мать семейства, обязана беречь себя для д?тей – но все было безполезно! Катерина рыдала, и восклицала: "Ахъ, Боже мой! Боже мой! что съ нами будетъ!"

Софья послала отыскивать Аглаева, но его нигд? не могли найдти. Люди вид?ли, что онъ скорыми шагами ходилъ по саду; потомъ вышелъ въ калитку и отправился въ л?съ. Послали туда, но и тамъ его не отыскали. Поздно вечеромъ возвратился онъ домой, бл?дный, съ растрепанными волосами, но довольно спокойный. Видно было, что онъ принялъ какое нибудь отчаянное нам?ренiе. Тщетно Софья уб?ждала его откровенно сказать, какую онъ получилъ записку отъ Зм?йкина, и отъ чего въ такомъ гор?. – "Ничего, ничего, сущiй вздоръ!" отв?чалъ онъ прерывающимся голосомъ. "Мн? надобно только отлучиться на н?которое время изъ дома; я все это д?ло улажу, и скоро возвращусь къ вамъ." Женъ своей онъ повторялъ тоже, прощаясь съ нею съ вечера. Она безпрестанно плакала, и уже ничего говорить не могла. На другой день, рано утромъ, у?халъ Аглаевъ къ Зм?йкину, и вм?ст? съ нимъ отправился на ярмарку.

Аглаевъ былъ пораженъ изв?стiемъ, что онъ и семейство его останутся безъ куска хл?ба. Въ первомъ движенiи хот?лъ было онъ откровенно признаться во всемъ Софь?; но потомъ, размышляя дал?е о предложенiи Зм?йкина, долго колебался. Слабость характера и развратный образъ мыслей, вкоренившiйся въ немъ отъ общества разбойниковъ, въ которомъ такъ долго жилъ онъ, р?шили его сомн?нiя и заглушили посл?днiй голосъ сов?сти.

"Почемужъ," думалъ онъ, "не воспользоваться мн? предложенiемъ Зм?йкина? Онъ беретъ меня въ половину, безъ проигрыша; обманывать меня н?тъ для него никакой выгоды; онъ знаетъ, что я ничего не им?ю! Да, что-же, въ самомъ д?лъ? Меня обыграли нав?рное; что-же я за дуракъ? Почему и мн? не поправить себя такими-же средствами? Судьба посылаетъ такого-же глупца, какимъ былъ я самъ прежде. Воспользуюсь совершенно неожиданнымъ случаемъ. Но лишь только выиграю то, что я самъ долженъ по векселю – кончено: в?къ никогда уже больше не стану играть!" Онъ оправдывалъ себя потомъ философическими правилами, слышанными имъ неоднократно отъ Зм?йкина и ему подобныхъ, и утвердился въ томъ мн?нiи, что если его ограбили нав?рное, то и онъ им?етъ все право употребить т? же самыя средства для поправленiя своихъ обстоятельствъ, т. е., ежели одинъ воръ и мошенникъ, то почему и другому не причислить себя къ тому-же сословiю. Такъ р?шился Аглаевъ ?хать съ Зм?йкинымь на ярмарку, и въ посл?днiй разъ попробовать своего счастiя.

Съ самаго полученiя записки, Катерина не переставала плакать, и наконецъ такъ ослаб?ла отъ слезъ, что слегла въ постелю. Но на другой день посл? отъ?зда мужа принесли ей письмо отъ него, писанное съ дороги. Онъ ув?домлялъ, что, слава Богу, здоровъ и отправляется по одному, не весьма важному д?лу, на ярмарку, a въ доказательство, что д?ло не такъ важно, и онъ не очень сп?шитъ, то, чтобы не тратить по пустому денегъ, отправляется на своихъ лошадяхъ, и над?стся черезъ н?сколько дней возвратиться къ ней съ весьма прiятнымъ изв?стiемъ. Письмо это успокоило Катерину. Она встала съ постели и начала выходить въ гостиную. Потомъ, черезъ н?сколько дней, еще получила она отъ мужа изв?стiе, уже съ ярмарки. Онъ сообщалъ ей, что д?ла его идутъ хорошо, и повторялъ снова об?щанiе скоро возвратиться. Хотя и непрiятно было Катерин?, что мужъ ея опять въ обществ? съ Зм?йкинымъ, однакожъ, страстно любя его, она не хот?ла думать, что онъ способенъ нарушить данную имъ клятву – никогда не участвовать въ плутовствахъ Зм?йкина. Софья, скр?пя сердце, молчала. Черезъ н?сколько дней посл? письма, вечеромъ, напившись чаю, Софья пошла, съ д?тьми и съ нянею, гулять въ садъ, a Катерина осталась одна въ гостиной, доканчивать свою работу: она вышивала по канв? экранъ, въ кабинетъ своего мужа, и сп?шила кончить къ его прi?зду. Издали увид?ла ома кучера, по?хавшаго съ Аглаевымъ. Этотъ кучеръ скакалъ верхомъ, и прямо къ людскимъ избамъ. Сердце y нея сильно забилось; она выскочила на встр?чу къ нему. "Постой; постой! Куда и зач?мъ ты скачешь?" – спросила y него Катерина, съ торопливостiю. – Нечего-съ, такъ-съ: меня послалъ каммердинеръ барскiй, Филатъ Карповичъ, съ письмомъ къ своей хозяйк? – отв?чалъ кучеръ. "Съ какимъ письмомъ? Да, гд?-же баринъ?" – Гд? баринъ…. – "Да, отв?чай скор?е!" – Баринъ-съ…. Онъ ничего…. такъ-съ. – "Говори скор?е!" – вскричала на него Катерина – "Гд? баринъ?" – Да, я не см?ю сказать-съ. – "Говори, я теб? приказываю," повторила съ нетерп?нiемъ Катерина. – Ежели приказываете, то, д?лать н?чего: барина посадили въ острогъ. – "Какъ, въ острогъ?" вскричала она, оц?пен?въ отъ ужаса. – "Ты врешь! Подай письмо, съ которымъ ты посланъ!"

Каммердинеръ ув?домлялъ жену свою, что баринъ его, вм?ст? съ Зм?йкинымъ, обыгрывали на в?рное одного Офицера; что онъ уже много проигралъ, но вдругъ, зам?тивъ, что его обманываютъ, ударилъ по щек? Зм?йкина. Изъ этого вышла ужасная драка, и кончилась т?мъ, что баринъ и Зм?йкинъ, бывши мертвецки пьяны, убили до смерти этого Офицера; что ихъ потомъ схватили и посадили въ острогъ, и что хоти и его вм?ст? съ ними взяли, но чтобы она объ немъ не безпокоилась, потому, что онъ не виноватъ въ этомъ смертоубiйств?, и его об?щаютъ скоро выпустить.

Катерина не дочитала письма до конца. Она упала безъ чувствъ на землю….

Перепугавшiйся кучеръ кричалъ во все горло, что барыня умерла. Софья изъ сада, слуги и служанки изъ дома – вс? сб?жались, подняли ее, и понесли въ постелю. Насилу, насилу могли привесть ее въ чувство. Она открыла глаза, но не узнавала никого, звала къ себ? мужа, кричала, что онъ невиненъ, что онъ не можетъ быть смертоубiйцею, что Зм?йкинъ оклеветалъ его. Надобно было полагать, видя все это, что она, или въ сильной горячк?, или совс?мъ сошла съ ума….

Легко вообразить себ?, въ какомъ ужасномъ положенiи была Софья! Однакожъ, она не потеряла присутствiя духа. Лошадей господскихъ не было ни одной. Тотчасъ призвала она старосту, и вел?ла ему, какъ можно скор?е, нарядить три тройки крестьянскихъ: на одной послала въ городъ за Лекаремъ, a на другихъ отправила къ брату Алекс?ю и къ сестр? Елисавет?, ув?домляя ихъ, короткими записками, о случившемся несчастiи и о бол?зни Катерины. Потомъ возвратилась она въ комнату къ больной. Изступленiе Катерины продолжалось: она вскакивала съ постели, хот?ла б?жать въ тюрьму къ своему мужу; едва могли удерживать ее.

Въ полночь, прi?халъ Докторъ, тотчасъ пустилъ кровь, сталъ давать лекарства, употребляемыя въ горячкахъ. Но ничто не помогало; изступленiе не уменьшалось. – "Что? скажите, ради Бога?" спросила y Доктора Софья. – "Что вы находите? Ежели сильную нервическую горячку, то она еще молода – авось, дастъ Богъ, выдержитъ эту бол?знь!" – Не знаю еще, что отв?чать вамъ – сказалъ Докторъ;– кажется, не горячка, a полное разстройство умственныхъ способностей. – "Ахъ, Боже мой! неужели она сошла съ ума!" – Что таить отъ васъ, сударыня: она, кажется, точно пом?шалась; но р?шительно еще ничего сказать нельзя. Подождемъ, что будетъ къ суткамъ.

Софья не выходила всю ночь изъ комнаты сестры. Изступленiе нисколько не уменьшилось; Катерина, то рыдала, то см?ялась, звала безпрестанно мужа и ни на минуту не умолкала. На другой день, утромъ, посланный къ Алекс?ю возвратился, съ отв?томъ его, что онъ бытъ не можетъ, потому, что Катерина больна горячкою, и онъ боится, чтобы не завезти бол?зни отъ нихъ къ себ? въ домъ, ибо, можетъ быть, что горячка прилипчивая. Софья съ негодованiемъ разорвала письмо его. Но Елсавета, вм?сто отв?та письменнаго, сама прискакала въ тотъ-же день къ об?ду. Она со слезами разц?ловалась съ Софьею; но какую пользу могло принесть ея присутствiе? Она плакала, не впопадъ во все вступалась, и только что м?шала Софь?.

Уже н?сколько дней продолжалась бол?знь Катерины. Она была все въ одинаковомъ положенiи. Об? сестры почти не выходили изъ ея комнаты. Въ сумерки сид?ли он? подл? ея постели. Софья плакала, смотря на Катерину, и не им?я никакой надежды на выздоровленiе этой несчастной матери погибшаго семейства. Ей доложили, что какой-то прi?зжiй дожидается ее въ гостиной. Сердце y нея сильно забилось. Она догадывалась кто этотъ прi?зжiй, сп?шила выйдти, и – Пронскiй бросился ц?ловать ея руки!

Посл? обыкновенныхъ прив?тствiй, Пронскiй сказалъ, что ему уже изв?стно несчастiе Катерины; что въ Москв? происшествiе это сд?лалось предметомъ общихъ разговоровъ; но что старая Холмская ничего еще не знаетъ, и мачиха его, не смотря на нетерп?нiе свое вид?ть Софью, осталась въ Москв?, нарочно за т?мъ, чтобы, вм?ст? съ Свiяжскою стараться не допустить этого слуха до Холмской, которая, слава Богу, чувствуетъ себя гораздо лучше. Но ежели она, какъ нибудь нечаянно, узнаетъ о случившемся б?дствiи, то бол?знь ея можетъ усилиться.

"Однакожъ, по вс?мъ разсказамъ въ Москв?, которые потомъ подтверждались т?мъ, что я слышалъ дорогою," продолжалъ Пронскiй, "открывается, что Петръ ?едоровичъ совс?мъ въ этомъ д?л? не участвовалъ. Не только онъ не убилъ, но и не билъ несчастнаго, обыграннаго Офицера, a "виноватъ только въ томъ, что былъ пьянъ, и игралъ на в?рное въ карты, вм?ст? съ Зм?йкинымъ. сл?довательно, онъ не можетъ быть подвергнутъ наказанiю, какъ смертоубiйца. Какъ ни тяжело мн? разстаться съ вами, милая Софья Васильевна," прибавилъ Пронскiй, "но я уже принадлежу къ вашему семейству; несчастный Аглаевъ братъ мн?, жена его сестра моя – я ?ду къ нему, буду хлопотать – можетъ быть, Богъ дастъ и усп?ю помочь!"

"Милый, добрый, настоящiй родной братъ нашъ!" вскричала Елисавета, которая, узнавъ о прi?зд? Пронскаго, тому часъ вышла въ гостиную. – "Помогите, помогите ему! Мн? кажется, единственное средство къ спасенiю сестры Катиньки есть возвращенiе ея мужа."

Пронскiй долго просид?лъ съ об?ими сестрами, которыя по очереди выходили пров?дывать Катерину, онъ разспрашивалъ, и входилъ во вс? подробности, не только о бол?зни ея, но и о д?лахъ несчастнаго семейства, и со всевозможною деликатностiю спросилъ y Софьи: не нужно-ли денежное пособiе? Софья поблагодарила его, ум?ла отдать должную справедливость его заботливости и вниманiю, но сказала, что въ деньгахъ недостатка не им?етъ. Пронскiй простился съ вечера, и на другой день рано утромъ, отправился въ городъ, гд? Аглаевъ содержался въ тюрьм?.

Глава VII

Of heaven's protection, vho can be so conffident

to utter this:

To morrow I will pass in bless…

    Pope

Кто можетъ сказать сегодня, что онъ и завтра будетъ счастливъ!

    Попе.

Пронскiй вскор? ув?рился, что не было уже никакой возможности помочь Аглаеву. Сл?дствiе производилось весьма недолго: преступленiе было явно; никакихъ продолжительныхъ справокъ д?лать было не нужно; смертоубiйцы находились на лицо, и тотчасъ на м?ст? убiйства схвачены. Зм?йкинъ не им?лъ никакой возможности запираться: онъ самъ во время драки былъ избитъ и израненъ; ему хот?лось взять все на себя, и избавить Аглаева; но свид?тели изобличили его, да и самъ Аглаевъ во всемъ признался, и об?лилъ себя р?шительно: Пронскiй не им?лъ никакой надежды спасти его, и съ ст?сненнымъ сердцемъ отправился къ нему въ тюрьму.

Онъ нашелъ Зм?йкина съ подвязаннымъ еще отъ побоевъ лицомь, сидящаго подл? стола, съ трубкою. Передъ нимъ стояли стаканъ и бутылка вина; въ глазахъ его зам?тно было какое-то отвратительное равнодушiе. Напротивъ того, Аглаева нашелъ онъ лежащимъ въ койк?, въ мрачной и глубокой задумчивости. Поблекшiе глаза, бл?дность лица, худоба – все показывало, что онъ былъ сн?даемъ внутреннимъ раскаянiемъ и горестiю.

"Великодушный, добрый, почтенный челов?къ! вы не погнушались пров?дать злод?я и смертоубiйцу!" – сказалъ Аглаевъ, вскочивъ съ своей койки. И, заливаясь горькими слезами, схватилъ онъ руки Пронскаго, прижимая ихъ къ своему сердцу. "Я извергъ, отвергнутый природою! н?тъ того ужаснаго наказанiя, котораго не былъ-бы я достоинъ – н?тъ выраженiй для изъясненiя злод?йства моего! Я вовлекъ въ погибель столько невинныхъ, я…." Но онъ не могъ продолжать дал?е; сильныя рыданiя захватывали дыханiе его. Слезы градомъ текли изъ глазъ Пронскаго; онъ держалъ Аглаева за руку, и не въ силахъ былъ ничего говорить. – "Скажите," продолжалъ Аглаевъ, отдыхая н?сколько отъ рыданiй, "что моя жена? Ея уже н?тъ бол?е на св?т?? Она в?рно не перенесла моего злод?йства?" – н?тъ, она еще жива; но не скрою отъ васъ, что она въ ужасномъ положенiи. – "Кто желаетъ ей добра, тотъ долженъ молить Бога, чтобы Онъ скор?е прекратилъ ея страданiя смертiю. Какое существованiе можетъ предстоять ей! Жена смертоубiйцы, мать д?тей отца-преступника – это неизгладимое пятно для моего семейства, это в?чное мученiе, котораго нич?мъ облегчить не возможно! И я, извергъ, я, злод?й, повергнулъ ихъ въ такое б?дственное положенiе!"… Рыданiя Аглаева снова возобновились, до такой степени, что съ нимъ сд?лались судороги. Пронскiй испугался, и просилъ караульнаго офицера послать поскор?е за лекаремъ; но Аглаевъ по немногу успокоился; его положили на койку, и Пронскiй с?лъ подл? него.

Въ унынiи и въ совершенномъ изнеможенiи, Аглаевъ смотр?лъ на Пронскаго, молчалъ, и, какъ видно было собирался съ духомъ продолжать разговоръ. "Я догадываюсь," сказалъ онъ, прерывающимся слабымъ голосомъ – горесть и душевное волненiе истощили его силы – "что если точно еще жена моя жива, то она должна лишиться разсудка, при ея чрезвычайной чувствительности и разстроенномъ здоровьи. Ей невозможно перенести такого удара. Я предвид?лъ, что она должна, или внезапно умереть, или сойдти съ ума. Посл?днее еще ужасн?е для меня, нежели самая смерть ея. Признаюсь, я познакомился было съ мыслiю, что страданiя ея прекратились, и что она уже не существуетъ. Мн? представлялась она передъ престоломъ Божiимъ, испрашивающею милосердiя кающемуся гр?шнику. Наказанiе мое началось уже въ зд?шнемъ мiр?. Весь адъ въ моей душ?, и мученiя мои неизъяснимы; но, за вс?мъ т?мъ, я боюсь умереть…. Что ожидастъ меня въ будущей жизни? Мысли о в?чномъ мученiи на томъ св?т? удерживаетъ меня отъ самоубiйства! Лишить себя жизни всегда можно. Не смотря ни на какой надзоръ, есть множество средствъ къ тому. Но меня останавливаетъ мысль, что, можетъ быть, Богъ, за зд?шнiя мои страданiя, умилостивится и простить мое преступленiе!" Такъ говорилъ Аглаевъ, и тихiя слезы раскаянiя текли по бл?дному лицу его.

"Не унывайте, любезный Петръ ?едоровичъ" – отв?чалъ Пронскiй. – "Над?йтесь на милосердiе Божiе, переносите съ терп?нiемъ и безъ ропота несчастiе ваше, и будьте спокойны въ разсужденiи вашего семейства."– Такъ! На васъ, великодушн?йшiй челов?къ, и на вашу Софью Васильевну – этого Ангела во плоти, возлагаю всю мою надежду – сказалъ Аглаевъ, схватилъ руку Пронскаго и противъ воли его сталъ ц?ловать ее. – Вамъ поручаю ихъ! Заступите имъ м?сто отца! Эта надежда услаждаетъ мою горесть. Самъ Богъ заплатитъ вамъ за благод?янiя къ моимъ, совершенно несчастнымъ сиротамъ. Ежели-бы я просто умеръ, не совершивъ столько злод?йствъ, то это обыкновенная участь вс?хъ людей; но судьба сиротъ, д?тей преступника, ужасна! Всякiй гнушается ими. "Вотъ это д?ти смертоубiйцы Аглаева! будутъ говорить многiе. "Смотрите, какiя y нихъ зв?рскiя лица! Они в?рно пойдутъ по отц?!.. Внушите въ нихъ твердость духа и покорность Провид?нiю; уб?дите ихъ, чтобы они простили меня – продолжалъ Аглаевъ – и рыданiя его опять начались жестоко. – Умоляйте ихъ, почтенный, доброд?тельн?йшiй Николай Дмитрiевичъ, чтобы они не проклинали памяти моей! Я слишкомъ много, слишкомъ жестоко наказанъ! Мысль о будущей судьб? несчастныхъ д?тей моихъ есть настоящее адское мученiе. Сердце мое раздирается на части, помышляя о нихъ! О, Боже мой, Боже мой! недостоинъ я твоихъ милостей; но несчастная жена моя, но невинныя мои д?ти…. Я покрылъ в?чнымъ посрамленiемъ всю жизнь ихъ…" Онъ задыхался отъ рыданiй, и не могъ бол?е говорить ничего.

"Самъ-же ты во всемъ виноватъ" – сказалъ равнодушно Зм?йкинъ, допивая стаканъ вина;-"я хот?лъ взять все на себя. Свид?тели не могли представить ясныхъ доказательствъ къ изобличенiю твоему, и ты могъ-бы оправдаться. Со временемъ, все было-бы забыто: посид?лъ-бы ты, можетъ быть, н?сколько времени въ смирительномъ дом? за пьянство и буянство. Такъ вотъ н?тъ! Какъ дуракъ, все выболталъ, во всемъ признался – теперь самъ на себя п?няй!"