Дневник студента-медика

Первого сентября было многолюдно, шумно и ничего не понятно. Куда идти? Кого придерживаться? Это ладно в школе, там знаешь своих одноклассников, держишься с ними рядом, а тут же незнакомые абсолютно все! Но в этой толпе отчётливо выделялись первокурсники. Их растерянные лица, выражали страх, любопытство и недоумение одновременно.

«Буду придерживаться их», – подумал я.

Но оказалось, что первого курса, аж целых пять групп, по тридцать-тридцать пять человек. Группа моя была под номером 13.

В расписании, висящем на стене, я нашел номер аудитории, в которой наша группа должна была собраться на первый, в моей студенческой жизни, предмет. Предмет этот назывался «Введение в специальность».

В аудитории было около шестидесяти человек, таких же студентов, как и я. Оказалось, что параллельные группы на лекции приходили одновременно. Из этих шестидесяти человек, парней, вместе со мной было только восемь. Малина! Друг от друга группы отличались только преподаваемым им иностранным языком. Я был в группе с «немцами», поскольку в школе изучал немецкий язык. Началось знакомство с педагогом. Перекличка. Преподаватель называла фамилию, а студент, услышав себя, вставал и говорил свое имя и отчество.

– Березин!

– Дмитрий Леонидович, – вставая, ответил я.

…

Начался лекционный курс. Анатомия и физиология, микробиология и гигиена, психология, латынь и фармакология. Столько писать мне в жизни не приходилось. За первый же день лекций я исписал весь стержень авторучки. Моему, продавленному от авторучки указательному пальцу, его изначальная анатомическая форма вернулась лишь к утру следующего дня.

Анатомия.

Боже мой! Кто бы мог подумать, что человек так сложно устроен? Это далеко не программа девятого класса средней школы.

Началась анатомия с цитологии  и гистологии – науки о клетке и тканях соответственно.

– Клетка – это элементарная структурно-функциональная единица строения и жизнедеятельности всего живого. Обладает собственным обменом веществ, способна к самовоспроизведению, – отвечал я преподавателю на анатомии.

При общении с педагогом я уже не чувствовал себя школьником, когда учитель, как мама или папа, жалеет и «тянет» ученика. В училище общение с преподавателями было официально-деловым: он тебя спрашивает, ты отвечаешь. Если не знаешь, то значит, нечего тебе делать в медицине, значит иди туда, где знания не важны, а то и вовсе не нужны.

Первую «двойку» по анатомии я получил вообще ни за что. Тогда мне впервые пришлось столкнуться с непробиваемой принципиальностью отдельно взятого человека.

Преподавателем анатомии была женщина в возрасте 50—55 лет. Про неё ходили слухи, что до того, как прийти преподавать анатомию, она работала судмедэкспертом в морге. Звали её Фаина Васильевна. Когда она монотонно читала лекции, то на ее лице не отражалось никаких эмоций. Такая эмоциональная ригидность присуща давно работающим оперативникам, судьям, следователям, ну и, как оказалось, судмедэкспертам.

За день до очередного зачёта, Фаина Васильевна вывесила напечатанный список из ста вопросов по теме «Скелет человека».

– Скопируйте себе вопросы и по ним готовьтесь к зачету, – сказала нам «анатомичка».

Мы с ребятами и девчатами, проживающими в общежитии, решили, что каждому копировать вопросы не надо, а достаточно одного листа. Всё равно живём в общежитии вместе, возьмём лист с вопросами и вместе подготовимся. Сделали одну копию на пятерых. За вечер мы действительно подготовились, выучили все кости скелета, их латинские наименования, иногда смеясь над некоторыми забавно звучащими словами. «Mandibula» – нижняя челюсть. В русской транскрипции звучит как Манди?буля. А большеберцовая кость – «Tibia» – Ти?бия. Откуда и появилась эта шутка: «Сейчас возьму Тибию и дам тебе по Мандибуле!». Череп – «краниум», а помимо того, что он сам краниум, так ещё и состоит из других костей (затылочной, височных, теменных, лобной, решетчатой, клиновидной, а ещё, из множества мелких лицевых костей.

Были и вопросы с подвохом. Например, «единственная кость, не соединяющаяся с другими костями скелета?» А Интернета не было тогда, чтоб сразу-то найти ответ! Всё приходилось искать в книге. Пока ищешь ответ, ещё много попутной информации уяснишь. А кость та, что не соединяется с другими костями, называется подъязычная или «ос хиои?деум».

Настроенные на хорошие оценки, мы разошлись по своим комнатам.

Утром следующего дня, в предвкушении весьма плодотворной работы и положительных эмоций от этой работы мы пришли на зачёт. Подошла моя очередь отвечать.

– Березин, – обратилась преподаватель, – читайте седьмой, двадцать девятый,  семьдесят шестой вопросы и отвечайте на них.

– Пацаны, – обратился я к ребятам – дайте мне листок с вопросами.

– Вы не скопировали вопросы!? – спросила меня педагог, обратив внимание на мое обращение к однокурсникам.

На её лице отобразилась какая-то не то обида, не то разочарование или даже гнев.

– Мы на пятерых сделали один лист и все вместе по нему готовились, – ответил я.

– Вы не готовы к зачёту! – отрезала она. – Как вы готовились, если у вас даже вопросов нет?

– У нас есть вопросы! Вот!

Я показал ей лист с вопросами.

– Я вам ставлю «незачет». Вы не готовы. Придёте, как будете готовы.

Остальным четверым студентам она также выставила незачет и отправила нас «гулять».

Нашему недоуменному возмущению тогда не было предела. Мы сюда за знаниями пришли, а не листочки копировать!

Сделав копии вопросов и показав ей наличие их у нас, мы благополучно сдали зачёт, поскольку, всё-таки мы готовились. Но, как говорится, «осадочек-то остался».

Первая жесть

Сентябрь был насыщен лекциями. Лекции начинались в восемь утра и заканчивались в шесть или семь вечера.

Весь этот месяц на занятия мы ходили в обычной одежде, в то время как старшие курсы ходили в белых халатах. Было несколько неуютно – как белые вороны. В студенты нас посвятили первого октября. Мероприятие организовали старшекурсники совместно с учителями. Собравшись в актовом зале, нам прочитали по строчкам «клятву Гиппократа», а первокурсники, её хором повторяли, держа в руках свернутые белые халаты. Во время произношения клятвы по актовому залу ходили два старшекурсника в древнегреческих тогах. Один держал в руках таз, на котором было написано «SPIRITUS AETILICUS» (спирт этиловый), другой окунал в этот «таз со спиртом» березовый веник и брызгал на нас, окропляя «свежепреставленных» студентов-медиков. Отныне мы обязаны были ходить даже на лекции только в халатах, причем застёгнутых. Вопрос с одеждой решился. Можно было поверх футболки накинуть халат и ходить на пары. Сначала было чувство какой-то важности. В халате, важный такой! Но потом халат стал каким-то обычным предметом, как ручка или тетрадка.

На первом курсе, в основном, нам преподавали теорию. Почему в основном? Потому что так же на первом курсе есть ещё и такой предмет, как «Основы общего ухода.»

«Общий уход», это именно самая необходимая часть работы любого медицинского работника. Можно стать фельдшером, медсестрой, терапевтом, нейрохирургом, эндокринологом, окулистом или онкологом, но знать основы ухода за больным должны знать абсолютно все – от санитарки до профессора.

Основы общего ухода, как и все другие дисциплины, начались с лекций. На лекциях в наши юные головы «вдалбливались» такие качества как ответственность, отзывчивость, порядочность, а главное – сочувствие, сострадание и сопереживание. Нам рассказывалось, как поворачивать тяжёлых больных, как проводить профилактику пролежней, как подмывать, переодевать, кормить, поить и тому подобное.

После лекционного периода, нашу группу разделили на две подгруппы и три бригады. Подгруппами мы ходили на семинары, а бригадами на практику. Хотя какая это практика? Кто нас, вчерашних школьников подпустит к живому человеку? Это же не трактор какой-нибудь или шифоньер, который можно потрогать, покрутить или даже гвоздь в него забить и ему ничего не будет. Вот как раз для этого и была у нас в училище такая дисциплина, которую неофициально мы называли «Доклиника». На доклинике как раз учат студентов проводить различные манипуляции на манекенах, муляжах и тренажерах. Вот эту самую «Доклинику», мы называли громким словом «практика».

Доклиника занимала целый этаж нашего училища. В ней находились кабинеты по различным дисциплинам: хирургия, терапия, акушерство, педиатрия, дерматология, гигиена и прочее.

Сначала, на такой практике нам показали видеофильм, в котором демонстрировались некоторые манипуляции. Фильм был снят в реальных больницах. Нам демонстрировались инъекции и забор крови, перевязки и клизмы, катетеризации и профилактика пролежней. Но больше всего нас поразила процедура перевязки вскрытого постинъекционного абсцесса ягодицы. Это была до такой степени жесть, что две студентки сползли в обморок от увиденного.

Дело было так.

– Сегодня идём смотреть видеофильм об основах общего ухода! – объявила нам преподаватель.

– Урррааа! – обрадовались мы.

Всё что угодно, лишь бы только не писать, уже изрядно надоевшие, лекции и алгоритмы.

В небольшом кабинете на обычной парте был установлен обычный цветной телевизор с диагональю 36 сантиметров, к нему был присоединен видеомагнитофон.

Фильм включили. Мы толпой сгрудились перед экраном. Женский голос за кадром монотонно озвучивал порядок проведения манипуляций. По мере трансляции количество сгрудившихся студентов уменьшалось, некоторые садились на стулья подальше от телевизора, но просмотр не прекращали.

Дошло дело до перевязки ягодицы. Преподаватель остановила воспроизведение и грозно сказала: