Мир придумали вчера

– Что…

Я примирительно вскинул руки.

– Ребята. Ребята, о чем мы спорим? Так ли это важно сейчас? Вадим, когда я спрашиваю – почему это именно инопланетяне, я имею в виду – откуда у тебя такая уверенность? Не кажется ли тебе, что это лишь версия, как у остальных?

Не дав ему ответить, я продолжил:

– Для некоторых людей очень важно знать всему причину. Ты такой человек, потому к тебе пришло именно это осознание. Я, например, другой. Меня действительно не особо волнует – кто это сделал – Бог, инопланетяне, существа из параллельной Вселенной или кто-нибудь еще. Важно, что я понял об этом мире нечто запредельное, и оно разрушило все мои устоявшиеся взгляды. – Я задумался, подбирая слова. – Теперь же, если абстрагироваться и представить, что все осознания навеяны некой силой и все равноценно лживы, то… Мы увидим, что эта сила учитывает наши характеры и психологические особенности, потому еще трактовки разные.

На некоторое время воцарилось молчание, все погрузились в размышления. Красная полоса заката за окном тускло озаряла комнату, отбрасывая багровое свечение на шкаф. Заход солнца приобрел сегодня еще более глубокое значение, чем ему обычно приписывают, и думать об этом не хотелось.

Коля встал и зажег свет, чтобы не сидеть в полумраке. Затем он направился на кухню, достать еще пива из холодильника.

Смена освещения и звон стекла вернули нас к реальности.

– Ты прав, для меня всегда имеет значение – почему происходит то или это, – согласился Вадим, выводя линии в испарине на бокале. – Такое любопытство, поиск истины естественны для человека во все времена. Но одного ты не учел – к тому, что это инопланетяне, я пришел логикой. Мне этого в голову не вкладывали, я не просыпался с озарением. Просто никто другой не способен на такие масштабные действия.

Потом он обратился к Коле:

– Кстати, мне казалось, что ты всегда был атеистом, как и я. А тут вдруг поверил в Бога?

Коля недовольно вздохнул.

– Я никогда не был убежденным атеистом, но и верующим тоже не был. Я агностик.

– Понятно. – Вадим глумливо закатил глаза.

– Подожди, – вмешался я. – То есть, как это ты дошел логикой? А к тому, что ты говорил раньше – что пройдет время, кто-то покончит с собой, некоторые поубивают друг друга, мир изменится и не сможет себя защитить. И тогда появятся пришельцы, чтобы нас захватить. Ко всему этому ты тоже дошел логикой?

– Конечно! – Невозмутимо ответил Вадим. Затем добавил доверительным тоном: – Ты же должен понимать – все это делается с определенной целью.

– Чушь какая-то, – отмахнулся я. – Об этом уже столько раз писали в книгах и показывали в кино, что никто не воспримет всерьез, даже если такое реально произойдет.

– Может, потому и показывали. Отвлекающий маневр. Пусть и случайный, зато он хорошо сработал.

– О, да послушай себя! – Я негодующе взмахнул руками. – Что с тобой? Ты бы никогда раньше так не сказал. Я как-то не припомню, чтобы ты рассуждал о захвате пришельцев до сложившейся ситуации.

– Ну так не было повода. Но периодически я размышлял об этом всю свою жизнь. Просто не делился, вы бы решили, что я с катушек слетел.

– Нет. – Я отрицательно покачал головой. – Знаешь, что я думаю? Ты все приписал постфактум. Любой человек хоть раз в жизни воображал вторжение инопланетян, но обычно это лишь эхо просмотренных фильмов. Ты все представляешь логичным, потому что не можешь смириться, что тебе вложили это в голову. Тебе обязательно на все дать ответ и ты создаешь иллюзию собственных выводов… И, похоже, сам в это веришь.

Пока я говорил, Вадим смотрел на меня с неприкрытой надменностью, но не перебивал. У нас все-таки сохранилась привычка выслушать до конца оппонента в дискуссиях. Привычка, с трудом выработанная за годы общения (нет, это деталь из несуществующего прошлого). Хотя это отнюдь не значило, что мы пытались понять оппонента – как то, что он говорит, сочетается с его прошлым и взглядами на жизнь, и какие образы и ассоциации рождаются в его сознании. Эту вроде бы закономерную реакцию всегда перекрывала исключительная задача – внедрить в голову оппонента понимание, что ты сам имеешь в виду.

Но под конец моей речи на лицо Вадима все-таки легла тень сомнения. Сперва, может, он и хотел что-то противопоставить, но теперь передумал.

Коля скучающе вздохнул. Он часто так делал, к месту и не к месту, словно ничто в мире не способно было его увлечь.

– Наверно, пора и мне рассказать о моем прозрении. Оно включает в себя все возможные варианты развития событий, в этом его особенность.

– Мое осознание тоже их включает, – подметил Вадим.

– Нет, твоя версия пытается их объяснить, но сводит к роли отвлекающей иллюзии, – возразил Коля. – Я сегодня много читал новости, там есть похожие объяснения. Остальные же теории – взаимоисключающие. Но не моя… Я вот слушал вас, хотел узнать, что вы скажете. А еще надеялся найти какую-то зацепку, противоречащую моему мнению. Но не нашел.

Коля потянулся к бокалу пива, чтобы промочить горло. Мы молча ждали продолжения.

– Честно признаться, меня мое осознание шокировало… Я не буду утверждать, что ко всему пришел логикой, хоть и много думал об этом. Нет, зерно посеяли извне… – Он замялся, не зная, как начать. – В общем, мы живем в выдуманной истории… Я хочу сказать – это даже не альтернативная реальность. Все мы персонажи истории, созданной автором. И нас не существовало, пока он не начал ее создавать. – Пауза. Он почесал подбородок. – Именно поэтому я говорю, что моя теория включает в себя любые варианты развития событий. Ведь в выдумке, как вы знаете, возможно все.

Вадим в недоумении переводил взгляд с Коли на меня и обратно.

– Я что-то ни черта не понял.

– Каким еще автором? – спросил я.

– Я не знаю – каким. – Коля развел руками.

– Ты имеешь в виду, что мы находимся в фильме или книге?

– Скорее всего, в книге. Я не чувствую, чтобы за нами пристально наблюдали, но ощущаю, как копаются в наших мыслях.

На несколько секунд повисла тишина. Внезапно через открытую балконную дверь в комнату подул прохладный ветер, от которого заколыхались шторы. Ветер неприятно коснулся кожи и меня пробрал озноб. Я посмотрел в черный проем балкона. На улице уже стемнело, и оттуда доносился шелест невидимых ветвей. Словно подтверждение присутствия некой силы, следящей за нами.

– В наших мыслях?! – Вадим фыркнул от негодования. – Интересно, и как ты можешь это знать?

– Хорошо, я буду говорить за себя, – ответил Коля. – А вы ничего не чувствуете?

– Я ничего не чувствую, – отрезал Вадим. Его водянистые глаза как будто еще больше набухли. – Из всех версий, которые я сегодня слышал – это самая абсурдная… Самая сумасшедшая! – добавил он выразительно. – Знаешь, когда сознанию трудно принять происходящее, то человек задается вопросом – может быть, это сон? Стандартная отговорка. Так вот, может, мы вообще спим, а? Может, мы во сне кого-то из нас?

Он кипел от гнева. Непонятно, почему среди всего безумия, явно противоречащего логике, которое ему довелось сегодня претерпеть – это стало последней каплей. Но именно теория Коли окончательно вывела его из себя. Возможно, дело было в возникшем между ними споре. Ведь оппонент мало того, что не поддержал его разумных доводов, так еще взамен предложил какую-то ахинею.

– Ладно, у меня есть веские аргументы, – сказал Коля. – Я за вами внимательно следил и думаю, что у вас то же самое, что и у меня. – Он откашлялся. – Вы можете вспомнить хоть что-то конкретное из своего прошлого? До сегодняшнего дня.

Я покопался в памяти и обнаружил, что действительно не могу вспомнить ни одной цельной истории, даже четкого эпизода. Все перемешалось в однородную массу, сохранив лишь ощущение, что событий было много, но каких именно – уже не разглядеть.

– Это ничего не доказывает, – ответил я. – После всех стрессов мой мозг настолько устал, что уже ловится на удочку самых безумных идей.

– С чего ты взял, что мы откажемся от своих выводов в пользу твоих? – вставил Вадим.

Похоже, он даже не проделал никакого мысленного эксперимента.

Коля проигнорировал его и стоял на своем.

– Еще и как доказывает. У любого человека полно воспоминаний о конкретных событиях. Хоть что-нибудь должно быть. Но у нас нет ничего, пустота.

– Это как раз подтверждает мою теорию, – неожиданно нашелся я. – Еще с утра у меня были четкие воспоминания, я в этом уверен. Но сейчас мозг с большим трудом, но уже смирился, что все прошлое – лишь фикция. Принять это непросто, потому он стер любые воспоминания, чтобы они не противоречили этому осознанию.

– Да, но откуда это у меня? Каждый же верит в свою версию, – возразил Коля.

– Вот именно. Твой мозг действует так же, но по другой причине. Ты веришь, что все забыл, потому это и происходит.