Мир придумали вчера

Объяснив ситуацию, я почувствовал странное успокоение. Конечно, неприятно окончательно расстаться с прошлым, но хорошо, что появилась хоть какая-то ясность. Возникло ощущение, что я целый день пребывал в штормовом море, а сейчас мой корабль сел на мель и палуба под ногами больше не шатается.

Поразмыслив, Коля сказал:

– Не знаю, как по мне, мозг так просто не смирится. За день такие изменения невозможны. Это же не компьютер, который можно перезагрузить одним нажатием кнопки.

Я повернулся к Вадиму, ожидая услышать его мнение. Но он молчал, погрузившись в раздумья. Его обычно гладкий лоб сморщила озадаченность, да так, что в складках залегли тени. Неожиданное состояние для человека, привыкшего быстро принимать решения, которого почти нереально застать в момент сомнений. Наверно, он наконец-то проделал мысленный эксперимент и его выводы совпали с нашими.

– Ты тоже ничего не помнишь? – спросил я.

Вадим оторвался от созерцания пустоты внутри себя и посмотрел на меня. В глазах у него трепетал огонек тревоги. Он покачал головой.

– Ничего явного. Воспоминаний вроде и много, но я не могу выделить какое-то одно.

Я взглянул на Колю. Он лишь понимающе кивнул, всем своим видом выражая: «Я же говорил».

– Стоп! – спохватился Вадим. – Это вполне может быть дело рук инопланетян. Их задача отвлечь нас, сбить с толку. И они пускают в ход любые методы. Так что это вписывается в мою теорию.

К нему снова вернулась уверенность в своей правоте – привычная позиция, переменить которую могли только самые сокрушительные и безапелляционные доводы. И то, даже услышав их, он мог продолжать тянуть лямку в свою сторону. Хотя в этом уже не будет логики, а останется лишь инерция.

– Значит теперь, что бы ни случилось – ты будешь называть проделками инопланетян? – спросил Коля.

– Если это пытается сбить нас с толку, то да, – ответил Вадим.

– Да это так же глупо, как объяснять все происками лукавого или божьим умыслом, – не выдержал Коля.

При этом он вознес руки к умозрительному богу.

– Все под одну гребенку, без разбора.

– Хватит мне тыкать своей религией. Агностик. – Последнее слово Вадим произнес, как оскорбление.

Коля усмехнулся.

– Я имею в виду, что такие люди как ты переносят модель мышления из религии в науку. Получается, что верите вы в разное, а мыслите одними и теми же примитивными формулами.

Вадим хотел возмутиться, но я опередил его.

– Опять вас не в ту степь понесло. Честно, вы уже достали этими спорами. Какая разница – религия, наука… Мир сошел с ума, у нас тут реальный конец света, а вы обсуждаете отвлеченные понятия, которые теперь не имеют никакого значения.

На этот раз Коля хотел вставить слово, но я и ему не дал сказать.

– Коля, ты изложил действительно безумную версию. И доказать ее нечем, потому что мы личности, живые люди. Даже если мы появились только вчера. А главное – ты же видишь, что каждому важнее отстоять свое мнение, чем услышать собеседника.

– Мы личности? – удивился Коля.

Его глаза беспокойно двигались, он что-то обдумывал.

– Если это так, что мы друг о друге знаем?

– В смысле? – Я нервно заморгал.

Еще не успев ни о чем подумать, я почувствовал, как внутри у меня поднялся сгусток темной маслянистой массы. Он перекрыл дыхание и затуманил разум. Преддверие страшного осознания?

– Кто мы такие? Какие у нас характеры? – продолжал Коля. – Мы ничего друг о друге не знаем, потому что мы пустышки. Полупустые персонажи неоконченной истории, которые формируются по ходу дела.

– Я много о тебе знаю, – заметил Вадим с неуместным смешком.

– Нет, у тебя есть только такое ощущение. Потому что по сюжету мы дружим много лет.

Я покачал головой.

– Все это соотносится с тем, что мы не помним свое прошлое. Характер показывается в ситуациях. Что же мы можем о нем сказать, если забыли все, что с нами происходило? А забыли мы, поскольку поняли, что этого не было вовсе.

– То есть, этот факт тебя уже не смущает?

– Смущает, но…

– Постой, постой. – Коля взмахнул руками. – А теперь подумай хорошенько. Тебе не кажется, что моя теория полностью совпадает с твоей?.. Ты говоришь, что мир придумали вчера, что до этого его не существовало. Так вот, вчера автор и придумал нашу историю, этот вымышленный мир. Или вчера он начал писать и мы появились. Как еще объяснить это чувство?

Я усмехнулся.

– Хорошо, представим, что ты прав. Но я ни разу не слышал, чтобы персонажи в книгах осознавали, что они – персонажи. Зачем это автору? Что нам дает это знание?

– Может, это просто игра, – предположил Коля.

– То есть, только ради развлечения? И никакого смысла?

– Этого я не знаю.

Он с досадой уставился на бокал пива невидящими глазами. Под испариной на стекле виднелись маленькие пузырьки, поднимающиеся к верху. Тихое шипение, пена. Даже в этой простой реакции было подобие жизни. Неужели этот мир существует лишь в воображении? Неужели то, что существует в воображении, может казаться таким реальным?

– Что ж, если это игра, то рано или поздно ему надоест писать и придется на чем-то заканчивать, – сказал я. – Так что мы обречены. Исчезнем так же быстро, как и появились.

Я говорил налегке, потому что не воспринимал это всерьез. Но где-то в глубине сознания уже формировалось тягостное подозрение (нет, даже принятие), что все это правда.

– Если не сможем ничего изменить, – отрешенно проговорил Коля.

– Судя по твоей теории – это вряд ли, – неожиданно подметил Вадим.

Возможно ли, что он вдруг поверил?

Мы оба повернулись к нему. Лицо Вадима было непроницаемо. Оно не выказывало никаких эмоций и больше напоминало восковую маску. Словно он действительно стал пустышкой.

Коля пристально его разглядывал и о чем-то размышлял. Затем медленно заговорил, не отводя от него глаз.

– Я как-то слышал, что персонажи очень важны для писателя. Они влияют на ход сюжета и могут даже кардинально менять его. Как будто управляют самим автором. – Он повернулся ко мне. – Если это так, то мы властны над своей судьбой.

– Судьбой, – фыркнул Вадим.