Невидимое христианство. Собрание философских сочинений (1998—2005)

2.3. Первое обращение всеобщего внимания на структуру самого образовавшегося философского знания.

2.4. Выделение его основной проблемы – проблемы истины.

3. Сократ – кульминация «критического» периода:

3.1. Создание критического метода.

3.2. Создание положительного учения о человеке.

II. Философское учение Сократа

1. Моральная критика знания.

1.1. Углубление во внутренний мир человека (отказ от исследования бытия) – Федон, 99е-100[162 - «После того… как я отказался от исследования бытия…» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 58—59).].

1.2. Моральность человека (Сократ говорит, в частности, о любви) – источник его разума:

Способность мыслить коренится в моральной интенциональности человеческой природы, в стремлении человека к (моральному) самоограничению (как способности владеть собой) – «Ведь рассудительность – это… умение обуздывать свои вожделения и страсти (курсив мой. – Д.Г.)» (Пир, 196с)[163 - Там же. С. 105.]. Средство очищения интеллекта (отвлечения от чувств) – мужество и справедливость, а также сам разум – Федон, 69с[164 - «Между тем, истинное – это действительно очищение от всех [страстей], а рассудительность, справедливость, мужество и само разумение – средство такого очищения» (Там же. С. 21).]. Знание вообще (способность мыслить) определяется в границах (в оппозиции) непознаваемого (божественного), по отношению к которому возможна только интуитивная предикация, или предикация в форме мифа. Непознаваемое не может быть «открыто», знание о нем не может возникнуть в результате исследования, оно до- и вне- разумно, иррационально – Ион 175c[165 - Невозможно «хоть как-то знать то, что совсем не знаешь» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 370).], Евтифрон 6с[166 - Там же. С. 300.], Кратил 401[167 - О «них (богах. – Д.Г.) мы ни в коем случае не будем рассуждать, поскольку не считаем себя достойными это делать» (Там же. С. 634).]. Оно появляется из одной моральной потребности человека, как специфический объект разума, созданный специально для самоограничения разума («я знаю, что ничего не знаю»), ибо знание о непознаваемом (как горизонт, перспектива знания) определяет собой границы возможного знаемого (или любого знания), т.е. его истинность. Поэтому справедливость – условие познания в истине (философ ищет не «объяснения», но подлинного бытия, т.е. бытия, которое удовлетворяло бы его моральному чувству) – Федон 102[168 - Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 61.].

1.3. Актуализация в разуме морального чувства («я знаю, что ничего не знаю») делает философское познание критическим, рефлексивным – Апология Сократа 21 d[169 - Этого-то «человека я мудрее, потому что мы с ним, пожалуй, оба ничего в совершенстве не знаем, но он, не зная, думает, что что-то знает, а я коли уж не знаю, то и не думаю, что знаю. На такую-то малость, думается мне, я буду мудрее, чем он, раз я, не зная чего-то, и не воображаю, что знаю эту вещь» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 74).].

1.4. Итог познания – познание себя как души, как чистой способности мыслить перед лицом божественного непознаваемого. В философском самопознании («познай самого себя») человек достигает предельного морального удовлетворения (для разума) – Алкивиад I 131, 133с[170 - «Следовательно, тот, кто велит нам познать самих себя, приказывает познать свою душу», «душа, если она хочет познать самое себя, должна заглянуть в душу, особенно же в ту ее часть, в которой заключено достоинство души – мудрость… и тот, кто всматривается в нее и познает все божественное – бога и разум, таким образом лучше всего познает самого себя» (Там же. С. 259, 262—263).].

1.5. Моральную функцию «наведения» к истине в познании исполняют:

a. Божественная сила (бог, боги, божественное) через даймония (гения), сны, мифы, обычаи и т. п. – Апология Сократа 28е, 31d[171 - А «слушаться буду скорее бога, чем вас», началось «у меня это с детства: вдруг – какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет» (Там же. С. 83, 85).], Критон 44b[172 - Там же. С. 98.], Федон 60e, 107e[173 - «В течение жизни мне много раз являлся один и тот же сон», когда «человек умрет, его гений, который достался ему на долю еще при жизни, уводит умершего в особое место…» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 10, 69).], Феаг 129е[174 - Великая «сила этого божественного знамения распространяется и на тех людей, что постоянно со мной общаются» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 123).], Пир 203[175 - Не «соприкасаясь с людьми, боги общаются и беседуют с ними только через посредство гениев – и наяву и во сне» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 113).].

b. Сам разум (рассудительность) посредством отыскания собственного «предмета», т.е. посредством образования общих понятий (интеллектуальных конструкций, свободных от чувств) – Филеб 65с-66е[176 - Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 3. М.: Мысль, 1994. С. 76—77.], Федон 99е-100[177 - «Я решил, что надо прибегнуть к отвлеченным понятиям и в них рассматривать истину бытия… именно этим путем двинулся я вперед, каждый раз полагая в основу понятие, которое считал самым надежным» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 58—59).].

1.6. «Диалектика» (по Сократу, «маевтика»), или вопросо-ответный метод исследования является наиболее подходящим в смысле создания необходимой моральной (со-общительной, рефлексивной) атмосферы познания – Гиппий Больший 292[178 - Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 399.].

2. Разумные основания морали.

2.1. Все, что разумно (в истине), то и благо, ибо сама способность мыслить реализуется лишь в модусе моральности. Поэтому, познавая (в истине) разум, философ познает благо – Менон 88c-d[179 - Если «добродетель – это нечто, обитающее в душе и если к тому же она не может не быть полезной, значит, она и есть разум» (Там же. С. 599).].

2.2. Продвигаясь в познании истины, человек продвигается в развитии своих моральных качеств: справедливости, мужества и т. д. – Протагор 361b[180 - Пытаясь «доказать, что все есть знание: и справедливость, и рассудительность, и мужество» (Там же. С. 475).].

2.3. Всякое знание о чем-либо есть знание наилучшего этого «что» – Алкивиад II 147—147е[181 - Обладание «прочими знаниями без знания того, что является наилучшим, по-видимому, редко приносит пользу, большей же частью вредит тому, кто владеет такими знаниями» (Там же. С. 136—137).].

Высшей формой знания вообще является знание добра и зла (понятия, в которых разум опознает своими средствами моральное чувство как собственное основание). В свою очередь, добро и зло воздействуют на разум человека, организуя пространство мыслимого (в истине). Здесь моральное чувство и способность мыслить достигают тождества между собой (перетекают друг в друга). Поэтому вне разума (разума-в-истине, т.е. разума, сознающего свои пределы пред лицом божественного непознаваемого) нет блага – Хармид 174c-d[182 - Что «не сознательная жизнь приводит к благополучию и счастью и не все науки, сколько их есть, но лишь одна эта, единственная наука – о добре и зле» (Там же. С. 369).].

3. Этико-гносеологический синтез.

Разум (способность мыслить в истине) в своем истоке и в пределе своего развития – морален, коренится в моральной природе человека. В свою очередь, моральность человека реализуется в разуме (способность мыслить как необходимый этап в развитии морального субъекта). Поэтому любой человек, если бы он знал, в чем состоит его благо (т.е. если бы он знал о своем незнании этого), не мог бы поступать дурно[183 - Там же.].

4. Религиозное учение.

4.1. Божественное непознаваемо (см. II.1.2.), в отношении него возможна только моральная предикация: молиться богам и можно и нужно, но боги откликаются не на дары и жертвоприношения, а на души – благочестивые и справедливые – Кратил 401[184 - «Пока мы в здравом уме, для нас существует только один способ, по крайне мере наилучший: сказать, что о богах мы ничего не знаем – ни о них, ни об их именах, как бы там каждого не звали» (Там же. С. 634).], Евтифрон 14c-d[185 - Там же. С. 312.], Алкивиад I 117с[186 - Знаешь «ли ты, каким образом можно взойти на небо?» (Там же. С. 240).], Алкивиад II 141d, 150[187 - Там же. С. 129, 139.].

4.2. Человек – это душа (разум в истине). Душа бессмертна, тело смертно. У каждого человека есть свой гений – Федон 64с[188 - Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 15.], Федр 245с-246а[189 - «Всякая душа бессмертна. …Раз выяснилось, что бессмертно все движимое самим собою, всякий без колебаний скажет то же самое о сущности и понятии души» (Там же. С. 154—155).].

4.3. Бог и бессмертие души – условия справедливого (бытия) и разумного (познания), в смысле предсуществования – Менон 86b, 99с[190 - Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 596, 611.], Федон 107d[191 - Раз «выяснилось, что душа бессмертна, для нее нет, видно, иного прибежища и спасения от бедствий, кроме единственного: стать как можно лучше и как можно разумнее» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 69).], Алкивиад I 135d[192 - «Если захочет бог» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 267).].

4.4. Боги пекутся о людях: через разум (осознанно) и моральное чувство (неосознанно) направляют человека к себе – Федон 62b[193 - «Сокровенное учение гласит, что мы, люди, находимся как бы под стражей и не следует ни избавляться от нее своими силами, ни бежать… о нас пекутся и заботятся боги, и потому мы, люди, – часть божественного достояния» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 12).].

4.5. Во всем в конечной инстанции следует полагаться на бога – человек в этом смысле совсем не автаркиен, не отделен от божественного – Алкивиад I 135d[194 - Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 267.].

4.6. Тех, кто не успеет «отличиться», ожидает посмертное воздаяние и т. д. – Федон 63с[195 - Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 13.], Горгий 525—526[196 - «Кара от богов… оказывается на благо тем, кто совершает проступки, которые можно искупить… иным способом невозможно очистить себя от несправедливости» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 571—572).].

4.7. Бог – это само Благо, «и ни у кого из нас нет иного способа уподобиться ему, нежели стать как можно более справедливым» – Теэтет 176с[197 - «Истина же гласит так: бог никоим образом не бывает несправедлив» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 232—233).].

III. Философское значение Сократа.

В Сократе логос познал свои границы. Эти границы – миф. И оттого миф вошел в структуру самого логоса. В опоре на религию философия обрела истину (возможность познания в истине) и потому стала философией жизни. Но, войдя в структуру логоса, миф сам испытал на себе его мощное обратное воздействие: религия в опоре на философию очистилась от суеверия.

До Сократа «фисиологи» рассуждали о богах как о звездах, а «обыватели» – о звездах как о богах. И в том и в другом случае аморальность (неистинность) познавательных отношений очевидна: человек в них выступает как потребитель, и мир существует для него только в той мере, в какой он может что-то взять от него: выпросить, вымолить, отнять хитростью. Сократ восстановил (и теоретически и практически – собственной жизнью) истинный образ отношений Бога и человека в их определении – чувстве благоговения (познающего разума) пред божественной основой (познаваемого) мира, как условии всякого бытия в истине.

IV. Философская судьба сократизма

1. Античность.

1.1. У Сократа истинность знания (знание в истине) обосновывается не из самого разума (его логической природы), но из морального чувства (до-разумного) в отношении к божественному непознаваемому. Платон подменяет этот моральный критерий истинности знания онтологическим (объективным) критерием. По Платону, в исследовании возможности ложного мнения нужно отправляться не от знания и незнания, а от бытия и небытия – Теэтет 188d[198 - Там же. С. 247.]: лишь то, что существует, то и истинно, а подлинно существуют лишь неизменные эйдосы. Таким образом, у Платона душа оказывается причастна эйдосам привходящим образом – они не имманентны ей. Разум отделяется от своего источника моральности, происходит формализация разума. От моральности человека остается лишь идея, понятие Блага.

1.2. У Сократа эстетическое (прекрасное) подчиняется моральному (Благу) — Горгий 497d[199 - Удовольствие «и страдание прекращаются одновременно, а благо и зло – нет, потому что они иной природы» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 539—540).], у Платона прекрасное уравнивается с добродетелью и становится одним из путей мудрости (путь Эрота) – одной из идей, образующих Благо – Филеб 65[200 - Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 3. М.: Мысль, 1994. С. 75.], Алкивиад I 116b-c[201 - Хорошее «и прекрасное – это одно и то же… те, кто поступают справедливо, в силу необходимости поступают прекрасно» (Платон. Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. С. 238).].

1.3. Если у Сократа в разуме познает себя моральный дух человека, то у Платона в разуме познает себя сам разум, отделенный от сверхразумной основы жизни. Отсюда открывается возможность операционального (формального) подхода к истинному знанию, когда моральная природа самого «оператора» не принимается в расчет. Логика и основанная на ней философская конструкция поднимаются над жизнью и подчиняют ее себе (утопическая установка мысли).

1.4. У Сократа жизнь находит свое предельное выражение в философии, у Платона – философия «снимает» проблему жизни, преодолевает саму жизнь (убивает человека, объективируя его как субъекта). Это возвращение к Пармениду посредством Демокрита.

1.5. Поскольку же для доказательства самостоятельного бытия эйдосов не достаточно сенсуалистского учения Гераклита (в негативном смысле) и логического само-мышления разума, постольку сюда привлекается миф. Но если у Сократа миф связывает философию с жизнью, то у Платона, напротив, разъединяет. У Платона миф необходим для утверждения рациональной автономии от жизни.

1.6. Аристотель в окончательной редакции сократического критицизма отбрасывает и сам миф как такое вспомогательное средство (точнее, между мифом и логосом стирается граница). У него разум (Ум) уже диктует жизни собственные законы, является ее онтологической причиной. И потому эйдосы у Аристотеля входят в структуру бытия чувственных вещей. А это возврат к «догматической» установке натурфилософии, хотя и обогащенной достижениями «критического» периода античной философии.

1.7. Сократ – философия жизни, Платон – философское бегство от жизни, Аристотель – господство философии над жизнью, аналогично тому, как активная форма ограничивает собой пассивную материю (научная установка мысли).

2. Средние века.

2.1. Сократический дискурс наиболее полно воспроизводит Блаженный Августин, но лишь в его «догматической» части: в учении о неисповедимости последних глубин в Боге и в человеке и о познании Бога через душу, а души – через Бога. Поэтому истина трактуется Августином в сократическом духе – как граница возможных рассуждений рассудка, граница, с помощью которой интеллект судит, и сам оценивается ею.

2.2. Диалогический (моральный) характер философии Сократа переносится Августином во внутренний мир субъекта, однако радикальная интроверсия моральности (как способ обнаружения личности) означает отрыв последней от познавательной (рациональной) сферы человека: а) отождествление моральности и святости; и б) признание платоновских идей (как мыслей Бога).

2.3. Критическая направленность сократизма элиминируется Августином посредством теологических рационализации сферы непознаваемого (доказательства существования истины и Бога, тринитарная проблематика, теория разумных семян и т.д.). Августин как основоположник западной схоластики.

3. Новое время.

Лишь Новое время дает фигуру в идейном смысле сопоставимую с Сократом – это Иммануил Кант:

3.1. Пропедевтический и педагогический по преимуществу характер его философии.