Я из Зоны. Колыбельная страха

– Родной, – спокойно соврал я.

Зиверт

1

Икнулось, наверное, в тот момент старому бандиту. В гробу он видал таких родных племяшей. В белых «берцах».

Картонку-пропуск мне вернули, и я направился дальше, к цистернам. В этом же направлении тянулись сталкеры, замотанные в тряпье и явно мерзнущие. Поменялась политика фризовцев. Раньше всех бродяг пускали под откос, теперь же фильтровали. «Интересно, с чем это связано, – задумался я. – Гунч надеялся найти лабораторию за месяц, а затянулось дело аж до зимы? Или понял, дальше давить опасно, народный гнев – страшная сила? Побоялся, что сметут его сталкеры, сметут, как цунами рыбацкий поселок?»

С наступлением темноты резко упала температура воздуха. Меня пробирало аж до костей, хотелось пробежаться, чтобы хоть немного согреться.

Полигон отходов, на который осенью мы выходили с Хрипом с другой стороны, представлял собой гору свезенных на свалку машин, металлических конструкций и разного хлама. Я светил перед собой фонариком и не сразу заметил труп полуголого человека. Остановился. Он лежал почти на вершине горы, припорошенный снегом. «Ясно, – мрачно подумал я. – Рано я перевел фризовцев в адекватов. Загнали они сталкера за артефактами, и плевать им, что там радиация, а главное, аномалии смертельные. Не повезло ему, бедолаге. Кому-то Зона под ноги рельсы кидает, а кому-то аномалию подсовывает».

Наконец послышались голоса, подтянулись сталкеры – взрослые угрюмые дядьки с автоматами, перекинутыми за спину, в легких курточках, покрытых коркой льда.

– Вечер добрый, – поздоровался я.

– Да какой он, хрен столовый, добрый? – просипел сталкер с пушистыми усами. Его напарник промолчал, пытаясь остановить пригоршней снега текущую из носа струйкой кровь.

– Живы – и то хорошо. Ему вот не повезло, – сказал я и посветил в сторону трупа.

– Нелюди. Чтобы их черви заживо ели, – прошипел усатый и воровато посмотрел по сторонам.

– Меня Шахматистом кличут. Сокращенно – Кузьма Шах. Полгода Зону топчу, а так далеко еще не забирался, – представился я.

– Ты, это, парень, не сердись, сейчас времена такие… Кому попало имена-клички не называем, – произнес усатый, поправил ремень автомата.

– Угу, – добавил второй, тот, кому досталось от фризовцев.

– Времена всегда гнилые, лучше не становится, но чтобы сталкер сталкеру имя не говорил… – Я покачал головой.

– Не серчай. Ты прав, и мы правы. Хочешь, пойдем с нами до Бара «Один Зиверт»? – пошел усатый на мировую, хотя имен так и не назвал. Запугали их, видимо, крепко запугали.

– Сам дойду, – огрызнулся я.

Мы двинулись дальше, и я, хоть и хорохорился, увязался за ними следом, шел не отставая. Усатый не выдержал, обернулся:

– Ружье-то с плеча перевесь. Заметят с оружием в руках – сразу же застрелят.

– Угу, – авторитетно добавил его напарник.

– Законовцы. Они внутренний периметр держат, а фризовцы – внешний. У них договор: друг друга пропускают. Этих, в кожанках, в Бар да на Арену, ну а законовцев – на волю, за территорию свалки. А мы как разменная монета… Кто захочет – бьет, кто захочет – шмонает…

– Нормальные они, – пробормотал сталкер с разбитым носом. – Они заставили бандитов нас не трогать.

– Сам ты… нормальный. Снега чистого возьми, а то этот уже красный, – ответил усатый и добавил: – Нос ты сам себе сломал? Упал на кулак с татуировками?

Сталкеры остановились, подождали. Полигон отходов остался за нашими спинами, зато впереди выросли огромные цистерны, в которых можно было хранить море бензина. Виднелись постройки, грамотно устроенный блокпост.

– А ты чего в Баре забыл? – поинтересовался усатый.

– Да вот в гости иду. Новый год скоро, проведать кое-кого хочу, весточку с Большой земли передать, – ответил я. Тот замолчал, понимая, что на его скрытность я ответил взаимностью.

Законовцы удивили не только блокпостом, но и добротной экипировкой: теплые бушлаты, шерстяные шапки, «берцы» на толстой подошве. Все бойцы были одеты в одинаковую форму, нашивки у всех на месте, да и для опознавания в случае суматохи боя красным скотчем на куртках были наклеены полосы. Оружие же я разглядел настолько стандартное, что мне на миг показалось, будто очутился я у себя в части.

Бывших военных не существует, даже на аномальной территории. Вбитая сапогами, пропитанная потом, военщина была прописана на лбу каждого законовца. Я, стараясь не выдать свою заинтересованность, внимательно их изучал.

Ставр как-то после очередного малопонятного приказа с Большой земли в сердцах грозился бросить все и свалить на генеральскую должность в «Закон». Потом майор успокоился и горько заявил, что никто нас не ждет в этой группировке, основной задачей которой было уничтожение Зоны, избавление планеты от этой трофической язвы.

– Шапку снял, лицо показал! – Законовец раздраженно оглядел меня. – Ты что, псих? Кто ж в своем уме по Зоне с одним ружьем ходит?

– Новичок, – ответил я. – И у меня пистолет есть. Макарова.

– Пистолет! Макарова! – громко передразнил он. Остальные законовцы, которые в это время осматривали сталкеров, дружно засмеялись. Даже смех у них, казалось, был одинаковый.

Близость точки фризовцев и блокпоста законовцев меня не сильно удивляла. Однако для этого нужны были договоренности. А если военные стали якшаться с бандитами, то… дело швах.

Пистолет даже не попросили показать. Толкнули, указали, куда идти. Вот и добрался я до Завода. Дорога эта заняла почти год – с того момента это началось, как услышал я про него от сталкера Трофимыча. Чего только не приключилось со мной за это время: меня пускали вперед по Топи, используя как «отмычку»; меня били и заставляли бить других людей; пытались посадить в тюрьму; на меня нападали мутанты, в меня стреляли; аномалии заманивали меня в свои цепкие объятья; я сидел под Всплеском в схроне колхоза, защищал с бандитами Ферму, тонул в Топях, ползал в яме, набитой трупами, на Полигоне отходов, штурмовал Фабрику, переехал служить в НИИ Метпром.

Когда все начиналось, я испытывал патологический страх перед Зоной. Потом перерос этот страх, стал стремиться на запрещенную территорию, получил свою дозу сталкерской «романтики». Я стал преклоняться перед силой Зоны.

Сталкеры по дороге переругивались. Усатый доказывал, что пройти, заплатив только разбитым носом, это по нынешним временам – удача. Мы прошли унылые серые здания различной величины, новый блокпост. Увидели мертвеца, висящего на самом высоком дереве в округе Завода.

– За что его? – поинтересовался я, прерывая спор спутников.

– Стрелять начал, вот и повесили, – сказал усатый.

– Будь он не сталкером, а фризовцем, фиг бы его кто повесил.

Это была самая длинная фраза, произнесенная за всю дорогу пострадавшим сталкером. И усатому явно не понравилось, что напарник вдруг перехватил лидерство в разговоре.

– Мало тебе по носу дали? Еще хочешь? – рявкнул он, потом обернулся ко мне и указал на заборчик, которого почти не видно было в темноте. – Часто собаки оттуда налетали.

– А сейчас? – спросил я, пытаясь согреть руки в карманах. Заодно и пистолет подержал за ребристый бок.

– Теперь… Теперь они настолько обленились и разжирели на трупах, что даже не воют на луну. Ладно, вот и крайний пост. Тут и разойдемся, сталкер Кузьма Шах.

Мы быстро пересекли пост и остановились.

– Эй, а где Бар? – уточнил я.

– Смотри, вон красным горит фонарь на самом высоком здании. Сворачиваешь, там ангар, а дальше спросишь или вывеску сам найдешь, – произнес усатый.

– А вы куда собрались?

– Да тут метку на хабар нам слили… – начал было покалеченный. Но напарник толкнул его локтем, пожал плечами:

– Вот с такими и приходится в разведку ходить. Все тайны выдаст, – пожаловался он, протянул руку.