Я из Зоны. Колыбельная страха

– Я незнакомым людям руки не пожимаю, – ответил я ему и, подмигнув его напарнику, добавил: – Лечи клюв.

Так и разбежались. Вскоре я добрался до ангара, на стене которого черной краской была выведена стрелка, указывающая на Бар.

Сначала я услышал музыку. Потом увидел вывеску с зачеркнутым старым названием «Сто рентген» и криво нарисованным новым – «Один зиверт». Нас учили, что зиверт – это количество энергии, поглощенное килограммом биологической ткани, равное… Чему равное, я уже не помнил.

Биомасса курила возле входа, громко выкрикивая пьяные бредни. Ей, массе этой, сейчас и холод нипочем был.

– Эй, дай денег на водяру, – окликнул меня курносый мужик в поношенном свитере.

– Зона подаст, – ответил я.

И, не задерживаясь на входе, спустился по лесенке в Бар.

2

Вниз вели щербатые ступеньки, всем входящим при спуске бросался в глаза обесцвеченный временем плакат с наставлениями о запрете на применение в Баре оружия. Дальше шел небольшой коридор, заканчивающийся узким поворотом. Высоко в углу висело зеркало – явно в помощь охраннику, стоящему за сеткой, который сейчас вальяжно целился в меня из дробовика. Хорошая задумка – на таком узком пятачке роту солдат можно было бы размазать по стенам и потолку. Или полбанды фризовцев.

– Правила знаешь? – прошамкал охранник. Это был здоровый бугай в самодельной, похожей на кастрюлю, каске на голове. Опасная работа – охранять порядок в Баре, особенно когда Бар этот находится в Зоне, где каждый пьянчужка умеет убивать.

– Читать умею. Оружие сдавать не буду, – заявил я.

– И не надо, хлам еще собирать, – равнодушно пожал плечами охранник. Но все же проводил меня настороженным взглядом и направленным в мою сторону стволом дробовика.

Музыка в самом Баре играла гораздо тише, чем на улице, – видно, для завлекухи бармен крутил на всю катушку песни на свежем воздухе.

Меня завлекать не надо было – я знал, зачем шел в это место, а главное, знал, к кому именно. Прошли уже те лихие времена, когда я без разведки и сбора информации летел в Деревню Новичков искать проводника. Тут дело было серьезнее – мне нужен был охотник на мутантов. Такого человека я не знал, зато…

Мне стало жарко, в Баре было натоплено от души. За стойкой хозяйничал седовласый мужичок с хитрыми глазенками. Я сразу определил – бывший бандит: такая морда может и военного застрелить, и отправить сталкера на верную смерть за артефактом.

Хотя, с мутантами жить – как мутант и голосить. Простачка или добрячка местные бы уже схарчили и даже переварили.

– Чего надо? – любезно поинтересовался бармен.

– Шоколаду, – так же любезно ответил я, положив руки на стойку. Нет, ссориться я не хотел, зато знал, что если начну лебезить и задавать с ходу вопросы, то сразу вылечу на мороз.

– Сейчас смотаюсь за Границу и принесу. Тебе какого?

– Черного, с орешками, – продолжил я злить бармена.

Тот застонал, словно ему сказали, что к ним в Бар завтра приедет детский садик на экскурсию.

– Тебе какого здесь надо, шутник? – процедил он сквозь зубы.

Я внимательно посмотрел на его пальцы. Все сходилось с рассказом Трофимыча про его другана-бармена по кличке Седой: внешность подходила под описания, на пальцах были характерные татуировки. Я вспомнил, как когда-то мечтал пробраться в Бар, послушать сталкерские байки – и назад, в часть. А там, подкрепляя свой авторитет, травить услышанные истории своим собратьям. Добрался, наконец-то.

Бармен опустил татуированную руку под стойку. «Интересно, что у него там? – насторожился я. – Обрез? Пистолет? А может “гюрза”?» Позади Седого работал телевизор, стояли на полках банки с бобами, зеленым горошком, кукурузой и, куда же без нее, тушенкой. Водка была только одной фирмы. Монополия. Зеркала, как на входе, здесь не было – явно намеренно, поэтому разглядеть, что происходило за стойкой, возможности у посетителей не было.

– Не гурман, заказывать уши туши в томатном соусе не собираюсь. Правда, человек, который меня в Зону привел, любил их сюда сдавать, – начал я осторожно обрабатывать бармена.

– Ну, кто-то приносит артефакты, кто-то – уши. Иногда даже мутантов. А что за человечек, я его знаю? – уточнил Седой.

– В возрасте и почете. Слегка косоглазый, будто старался всю Зону увидеть, – начал описывать я старого сталкера, заодно наблюдая за реакцией собеседника. – Откликался на Трофимыча.

Седой провел рукой по волосам, взъерошил их, а главное, вытащил вторую руку из-под стойки. Он понял меня верно и задал следующий вопрос:

– Как?

– Возле Границы, прикрыл меня от своры собак.

– А ты чего, убежал сверкая пятками? – раздраженно спросил мужичок.

– Почти. Убежал, вынося парнишку с переломанной ножкой.

Бармен это оценил. Он достал толстую книгу с замусоленными краями. Открыл, полистал. Вывел красной ручкой сегодняшнюю дату и начал аккуратно выводить буковки. Я прочитал: сталкер, погиб, Граница…

– Весной, в марте, – добавил я. Тот кивнул.

– Давно ведется такая тетрадь?

– Нет, с полгода. Как электронные прибамбасы с ума начали сходить, так и завел. Всегда говорил, что, кроме калькулятора, ничто из техники надежным быть не может. – Бармен показал толстую счетную машинку, перемотанную синей изолентой. Такого дремучего механизма я в жизни не видел. Я еще раз оценил толщину тетради.

– Полгода, а исписана почти до корочки?

Мужичок молча дописал, убрал ручку и закрыл тетрадь.

– Да. Меня Седой кличут. Тебя что привело в наш райский уголок?

– Кузьма – Шах. Поесть, отогреться и найти, с кем на дело пойти…

Я расстегнул тулуп, порылся в карманах, вытащил мятые бумажки с водяными знаками. Деньги. Говорят, самое лучшее изобретение человечества. Без них пришлось бы мне тащить сюда шкуру мутанта, сдачу наверняка давали бы хвостами собак.

Деньги нам выдавали в части, новыми хрустящими бумажками, воняющими типографской краской. Но их я методично выменивал на затертые и помятые, чтобы не засветиться.

– Да ты богач. Долго собирал? – с издевкой спросил Седой.

Я же аккуратно раскладывал бумажки на стойке, шевелил губами, ведя подсчет.

– Все. Мне бы водки. Чай горячий с сахаром. Хлеба, помазуху на него, ну и…

Я посмотрел на столы. Даже сквозь вонь старого прокуренного помещения пробивался аромат шашлыка. Рот наполнился слюной, желудок предательски начал забирать у мозга командование.

– Мяса жареного, – закончил я. Пока я вдыхал аппетитные запахи, Седой выставил на стойку все перечисленное. Потом потыкал пальцем в деньги.

– Не хватит, – произнес он.

– Как это? Тут же много…

– Кусочек – три. И скидку делать не буду, пусть земля будет пухом Трофимычу.