Я из Зоны. Небо без нас

Их не было. Это Зона, детка.

Трофимыч выругался. Стрельба закончилась, хлопки выстрелов перестали бить по ушам. Зато усилился визг свиней-мутантов.

– Лезь! – крикнул Трофимыч.

Я оглянулся, чтобы оценить обстановку. Туши двигались на нас, как танки в сорок третьем на окопы солдат. Одна лежала, дрыгаясь в предсмертных судорогах. Показалось, сейчас повалит дым, как в старых фильмах про войну. Ноги ее подергивались.

– Лезь! – еще раз крикнул сталкер.

Будь я покормленный или хоть бы выспавшийся, то взлетел бы на вершину за секунду. Спасает огромное количество адреналина в крови от страха. Однако чувствую, резерва почти не осталось.

Сужаясь, четыре опоры уходили в небо Зоны. Хотя лопасти крутились, на фоне стрельбы я перестал различать их шипение. Казалось, они меня зазывали: давай парень, это же легко к нам забраться!

Они не врали. Между опорами – перемычки. Я оттолкнулся изо всех силенок. Сумка с красным крестом моталась за спиной, ружье валялось внизу, грязный бушлат стал по весу сродни бронежилету.

Мне неизвестно, как я умудрился снова не упасть. Сработали скрытые резервы, подействовал мат Трофимыча или я осознал, что не хочу умирать молодым. Умирать от копыт мутанта, в которого официальное правительство не верит. Какую похоронку принесут маме? Растоптан свиньями? Соседи сразу же подхватят и разнесут сплетню – пьяным заснул. Как же по-другому? Упал пьяным, прибежали дикие свиньи и порвали его, как дворняжка тряпку. Уверен, добрые люди, у которых нос сизый, добавят – на посту заснул. Родину пропил. Свиньям дал вырваться с запрещенной территории.

Я, в скользких от грязи берцах, со стертой подошвой, как канатоходец, прошел по влажной перемычке. Уцепился за верхнюю, сделал еще шаг и обнял опору. Я остановился, глянул вниз. Залепленный жижей глаз широко распахнулся. До земли метра три! Шлепнусь, мало не покажется!

Трофимыч повесил автомат на шею и быстро поднимался наверх. Он улыбался, недовольно, но улыбался. Так мой отец делает, когда команда проигрывает с крупным счетом, но ради чести успевает закатить гол. Гол престижа.

Улыбка у Трофимыча кривая, точно он съел траву, которую я попробовал час назад.

Туша, та, что поменьше, набрала скорость и приближалась в ветрянке. Нет, мы уже высоко, не достанет. Глаз щипало, я постоянно моргал. Ветер мотал меня как флюгер. Я вдруг понял, что будет дальше. Трофимыч не просчитал ситуацию, надеялся успеть залезть выше.

Туша, от постоянного визга большой здоровой особи получила стимул, как иногда у нас новенькие получают пендаля от «дедушек». Если мутант протаранит опору, то нас снесет, как при землетрясении.

Я крепко держался, а вот Трофимыч… Сталкер повторял мои акробатические движения, балансируя на грани фола.

Упадет, понял я.

– Пацаны! – проскрипела задняя «туша» в предвкушении еды.

Я упал на перемычку, обхватил ее ногами и рукой, одновременно нагибаясь вниз. Все же опыт не пропьешь. Видя испуг на моем лице, Трофимыч вцепился покрепче в опору. Я хотел протянуть ему руку, но сумка сместилась, повисла… От удара зашатался весь мир. Ветрянку затрясло, как припадочного эпилепсией, а я осознал смысл фразы – «заходила ходуном». Ноги Трофимыча скользнули с рельсы, и он, держась рукой за опору, умудрился схватиться за сумку. Меня дернуло вниз, сумка начала соскальзывать. Я поднял голову вверх, не дав ремню соскочить, и схватил Трофимыча.

Сталкер в этот момент завис над землей, держась за медицинскую сумку и опору. Полсекунды, во время которой мне ремнем чуть не оторвало голову, он парил над Зоной.

Ветрянка качнулась в противоположную сторону, и Трофимыч восстановил равновесие.

– Убью, – жарко выдохнул он.

Отпустил сумку медицинской помощи, повторил мой маневр, только на «этаж» ниже.

«Туша» от удара об опору мелко семенила, создалось впечатление, что она утратила ориентацию в пространстве. Черт, хорошо же строили! Из доменных печей металл лили что надо! Опора погнулась, но не сильно и не треснула!

– Убью! – закричал Трофимыч. Он направил ствол автомата в сторону мутанта, и звук работающего автомата раздался над Зоной.

10

Туша визжала и дергалась. Не знаю, что у них там с мозгами, с пониманием математики и определением красоты, зато инстинкт работал на высочайшем уровне. Пули, как удары молотом, били по телу. Чешуйчатые наросты на спине отскакивали, как у рыбы, которую чистишь тупым ножом. Если мать-природа и была замешана в создании этих тварей, то постаралась оградить их от ударов сверху. Защита очень неплоха!

А вот отец-индустрия, нашел брешь. Трофимыч короткими очередями прострелил ноги твари, и теперь она пыталась уползти. Визжа и дергаясь, понимала, скоро наступит смерть.

Надеюсь, в этот момент она жалела, что напала на нас, мирных путников с автоматом.

Я попытался изменить позу, начал подтягиваться наверх. Из кармана выскочила пачка с охотничьими патронами и улетела вниз. Я вытер грязь с лица и обняв опору с необычным чувством радости. Щетиной шкрябал ржавчину, ощущая прохладу металла. Пачка упала недалеко от завернутого в брезент ружья. Даже зная, куда смотреть, не сразу обнаружил. Ладно. На счастье, вторая коробка, видимо, застряла в другом кармане.

Не зря же в бушлате на карманах пришиты пуговицы. Положил, пристегнул клапан и крутись сколько хочешь. Я начал подозревать, что устав служит не только для наказания солдат.

Сделай я все, как велит эта мудрая книга, при мне бы остались патроны. Даже ружье – висело бы на плече, а не лежало в траве. Хотя тут еще сталкер помог, посоветовал не доставать.

Трофимыч довольно урчал, как медведь, который разломал улей и добрался до сладкого меда. Мне казалось, он стянул с себя маскхалат, состоящий из спокойствия и старческого безразличия. Появление трупа на нашем пути его заинтересовало, а мутант, который чуть не привел к его к падению с ветрянки, разъярил его.

Туша завалилась набок. Окровавленная морда, перебитые конечности, открытые пулевые раны. Смерть стояла рядом и собирала урожай. Думаю, она расстроилась, не получив человека, и удовольствовалась малым. Или просто ждала?

Самая большая «туша» оказалась умнее остальных. Она отбежала к свинарнику, молча смотря, как убивают ее сородичей. То ли она знала, что металлические опоры ей не по зубам, то ли была опытной, как Трофимыч.

Вокруг нас приятно кружил запах оружейной гари. Трофимыч сел на перемычке, любуясь своей работой. Прошло несколько минут с момента, когда мы стояли возле умершего бандита, и теперь сидим на ветрянке. Внизу – убитые мутировавшие свиньи, и еще одна, как в засаде. Ее красные глаза, не отрываясь, смотрят на нас.

Трофимыч поднял голову.

– Солдатик, – сказал он весело, – я все гадал, зачем ты сумку прешь в Зону. Ты вовремя нагнулся, успел я в нее вцепиться.

Вот и сказал спасибо, за то, что спас ему жизнь. Нормально, по-мужски подколол.

– Чего им надо? – спросил я. Буду поддерживать такой тон общения. Наверное, это правильно, казаться спокойным и безэмоциональным, даже в трудные минуты.

Жаль, нет зеркала. Теперь в грязной одежде, тяжело дыша, я однозначно похож на волка. Правда, во рту, точно коты там побывали. Вернулась горечь, как будто я сейчас жевал траву, а не несколько часов тому назад.

Осмотрелся. Я так высоко давно не бывал. Тучи стали другими. Оттенок их поменялся от светлого к темному. Черные вкрапления, огромные водовороты свинцовых тонов. У меня складывалось ощущение, что они стали намного плотнее. Сколько сейчас времени? Выехал я из части рано утром, в семь. Пока дошли до блокпоста, девять. Попил чаю, порешали вопросы с Трофимычем и потопали в Зону Отчуждения. С такой скоростью, только черепах обгонять.

Обед я съел мысленно, вспоминая кашу перловку, которую дают в нашей столовой. Время, странная вещь. Вот ученые говорят, времени нет. Если бы человек не придумал время, то так бы и жили, без него.

Я же придерживался иного мнения. Есть дни, которые пролетают, оставаясь в памяти на долгие годы. Помню, когда рыжая Лена стащила с себя платье, поцеловала меня. То, что она старше меня на десять лет, оказалось большим плюсом. Все же возраст женщины виден не по паспорту, а по фигуре.

Зато, когда меня заставили драить на кухне котлы от жира, день тянулся крайне медленно. Да и ночь не быстро пролетела. Хотя, я относился к элите, считался медработником и не должен был дежурить на кухне. Однако жизнь солдата от залета до следующего залета. В мои обязанности входило проверять столовую перед выдачей пищи. Вернее, в обязанности начмеда, которую он доверил выполнять молодому фельдшеру. Не знаю, кто пожаловался ему, что вилки не вымыты, с кусками обеденной каши, получили все – и я, и повара, и дежурная смена.

Что же, из «туши» получился ускоритель времени не хуже рыжей Ленки. Удовольствие, правда, специфическое.

Судя по моим подсчетам, приближается время ужина.

Порыв ветра заставил меня схватиться покрепче за опору. Черт! Возможно, я думаю не о том, но какая же красота! Почти одинакового, коричневого цвета поле и небо, гротескные фигуры зданий колхоза, медленно доживающих свой век, и трупы мутантов.

Кроме одного.

Пока я втыкал в уродливую красоту Зоны, Трофимыч скинул рюкзак, отстегнул магазин и методично вставлял патроны. Залезет, пошарит в кармане рюкзака и наполняет железную коробку.

– Восемь, – сказал он.