Топор, парашют и летучие мыши

При царящих в стране непотребствах немалая часть молодёжи сохраняла бодрость духа и стремилась подстроиться под быстро меняющуюся конъюнктуру государственной политики и глобального рынка. Но найти применение личным знаниям и способностям было под силу не каждому. Самым доступным и необременительным по тем временам казалось – покупать и продавать.

Пора заканчивать со вступлением и перейти к главному герою моего рассказа. Звали молодого человека Виктором. Никто из друзей не задумывался о корне его имени. А зря. Виктор, победитель, то есть всегда с победой… Товарищи звали его проще: Витя, Витька, Витёк… Если б ведали, что имя – это судьба, может и поняли, откуда столько достоинств!

Добродушный, изредка взрывной, отзывчивый, всегда готовый прийти на помощь, он легко сходился друзьями и никогда их не предавал. В свои двадцать пять Витька обладал покладистым, уравновешенным характером. За плечами остался технический колледж. Рядом любимая жена с пятилетним сыном. В качестве семейного гнезда тесная однушка в региональной столице с миллионным населением…

Крылатую фразу и однозвучный физический закон о притягивании «разнополярных зарядов» можно безоговорочно применить и ко взаимоотношениям Виктора с женой Галинкой. Ведь она по характеру была полной противоположностью мужу. Уж простит меня читатель, но я вновь вынужден сделать отступление и дать краткую характеристику супруге главного героя. Ровесница Виктора, Галинка (для друзей и близких просто Галка), благодаря своей неординарной внешности была притягательной личностью. Росточком сантиметров на пять выше супруга, она обладала размером груди чуть более третьего (признайтесь, для мужской половины это уже интригует), имела осиную талию и крутые бёдра, переходящие в длиннющие, до неприличия тонкие модельные ноги. Насчёт модельных я, конечно, могу ошибаться. Сами понимаете, что тонкие, как «спичка», ноги заполонили подиумы модельного бизнеса. Да, их визуальная и реальная длина полностью подтверждала вышесказанное. Будучи натуральной блондинкой с прической а-ля Мирей Матье, Галинка привлекала взоры мужчин не только выдающимися выпуклостями с фронта и тыла, но и длинным носиком с едва заметной горбинкой, по поводу которого сильная половина человечества даже вступала в ожесточённые споры, обсуждая внешность девушки. Некоторые находили эту горбинку очаровательной, а кое-кто и ужасающей.

Но мнения мужской аудитории вряд ли интересовали Галку. Она считала себя неотразимой, в первую очередь, для своего любимого супруга, ну и – чего греха таить – загадочной и привлекательной для обоих полов. Смелость суждений эмансипированной молодой леди и непоколебимая уверенность в собственных внешних достоинствах позволяли ей невозмутимо заявлять сгорающим от волнения подружкам о влечении не только к представителям сильной половины человечества. Признаемся, что для 90-х – это было довольно дерзкое явление, невиданное и доселе недопустимое в приличных кругах. Но, тем не менее, лишь повышало общественный статус Галки среди молодых мамочек-однолеток, и заставляло их ещё пристальнее наблюдать за девушкой из-под стыдливо опущенных ресниц. Реагировал ли Витька на подобные высказывания? Несомненно. При этом в силу своей скромности, как и всегда, молчал, опустив взгляд и делая вид, что ничего не произошло. Лишь только близкие друзья, зная о его недюжинной силе, стальных мышцах и приверженности к гетероотношениям, гадали про себя: устроит ли он трёпку своей любимой ближайшим вечером или всё закончится традиционным примирением супругов в объятиях друг друга.

Неукротимая энергия Галки искала выход в её предпринимательских начинаниях, будь то попытка открыть собственный киоск под торговлю продуктами и алкоголем либо заполучить должность торгового агента в соседнем ресторанчике. Возможно, из неё получился бы оборотистый и расторопный менеджер, но новое и малознакомое для большинства слово ещё только осваивалось на бесконечных просторах российского бизнеса. Очередные проекты начинающей бизнес-woman периодически лопались, словно мыльный пузырь, и вновь возрождались из небытия авантюрными планами и замыслами. Виною тому были вполне прозаические и объективные причины: нехватка начального капитала, отсутствие личных средств передвижения… Недостаток навыков и знания основ накопления капитала с избытком компенсировались смекалкой и неиссякаемой решительностью молодой женщины.

Виктору оставалось лишь молча наблюдать за безуспешными потугами супруги в деле зарождения и становления будущего бизнеса и искать собственное место во всеобщем хаосе. Внутренние терзания недолго мучили уволенного по сокращению техника-киповца. Груз ответственности за семью и необходимость обеспечивать жену и ребёнка земными благами толкнули мужчину в водоворот сумасшедшей и безальтернативной рыночной стихии. Как выяснилось, зарабатывать на жизнь можно обыкновенной перепродажей турецких «шмоток», которые в избытке завалили прилавки оптового рынка на близлежащем пустыре. И если в рыночной среде родного города разница в ценах на предметы первой необходимости была незначительна, то в небольших городках и отдалённых сёлах торговля текстилем и обувью приносила очень даже солидный «навар».

Вот так и довелось Витьке пополнить многочисленную когорту «челноков» регионального «разлива». Были и другие челноки, которые проторили пути-дорожки в саму столицу и даже «за кордон». Но к этому ещё предстояло идти долгим тернистым и полным опасности путём.

– Витёк, что брать будем? – двое друзей стояли около железного ободранного ларька, называемого в простонародье «комок», и внимательно изучали витрину, заполненную бутылками разного калибра и расцветок.

– Не травануться бы, – с сомнением протянул Виктор, реагируя на фразу друга Ромки и балансируя на куске фанеры, заботливо брошенной в широкую лужу перед фасадом киоска.

– Не бойся, всё проверено, не раз, – ухмыльнулся Ромка. – С одной базы во все комки завозят. Да и этот ближе всех к дому. Что попало брать не будем. Или водочку «Распутин», или спиртягу польскую «Роял». Можно ликёрчика грейпфрутового на запивку, он ароматнее других, и краски меньше.

Рассудительность и компетентность Ромки высоко ценилась знакомыми и близкими и чаще принималась безоговорочно. Несколько лет воинской службы по контракту в «горячих точках» наложили неизгладимый отпечаток на характер молодого человека, уже в юности отличающегося от одногодок порывистостью и бесстрашием.

Друзья детства не виделись несколько лет. Давняя дружба родителей переросла в крепкие товарищеские отношения их детей. Приезд новоявленного «челнока» в провинциальный городок необходимо было обязательно «обмыть», заодно и поделиться новостями, планами на будущее.

– Где приземлимся? – спросил Витька, загружая в пакет весь рекомендованный Ромкой ассортимент бутылок.

– Прямо здесь, недалеко. Я ж теперь домовладелец, – подмигнул Ромка, махнув рукой в направлении четырёхэтажной хрущёвки «потрёпанного» вида.

Друзья зашли в подъезд, пропахший сыростью и плесенью, и поднялись на второй этаж коммунального общежития. Остановившись перед деревянной дверью, грубо заколоченной кусками фанеры и ДВП, Ромка нажал на звонок и долго не отпускал палец с чёрной кнопки. Переливистая трель безнадёжно терялась в скрытой за дверью глубине.

– А что, замок слабо поставить? – поинтересовался Витька, адресуя вопрос непонятно кому: то ли Ромке, то ли неизвестным проживающим.

– Ставили. Бесполезно. Больше двух-трёх дней не живёт. Всё равно вышибут и изувечат. Да и дверь заодно. Вон, уже живого места на ней нет. А так, на щеколду запираются, или бросают незапертой.

– И кто же открывать выходит? Комнат в секции, похоже, несколько.

– Тот, у кого нервы слабее, или кто гостей ждёт. По-разному бывает. Могут и послать. Но я у местных жильцов в авторитете, так что нам это не грозит, – шутливо ответил Ромка.

Через пару минут в коридоре послышались шаги, раздался щелчок, и дверь распахнулась. Приятной внешности молодая женщина окинула друзей любознательным взглядом, поздоровалась и ушла в свою комнату.

Секция общежития представляла длинный грязный коридор со скрипучими гнилыми полами, с облупленной побелкой по потолку и с осыпавшейся со стен штукатуркой. По обе стороны коридора шли такие же битые, обшарпанные двери, ведущие в комнатки жильцов. В центре секции коридор раздваивался, открывая проход в общую кухню.

– Здесь у нас готовят, – Ромка махнул рукой в направлении затрапезной, в жёлтых и коричневых пятнах газовой плиты. – Там, в закутке, туалет и душ для всех… Ну а вторая справа по коридору – мои апартаменты, – он вставил ключ в замок и распахнул дверь, приглашая друга.

Комната в девять квадратных метров была хоть и маленькой, но уютной. Чистые обои, покрашенный пол. У стены стоял раскладной диван с придвинутым к нему журнальным столиком. Большое окно во всю стену и прикроватная тумбочка рядом с балконной дверью завершали скромный интерьер.

Ромка разлил водку по стопкам, спешно вынутым из тумбочки,

– Ну, что, за встречу! – кивнул он другу и залпом «опрокинул» спиртное. – Рассказывай! Как Галка, сын, надолго к нам?

– Да ещё и сам не знаю. Привёз полную сумку «тряпок». Хочу у вас на «Центральном» поторговать несколько дней, а дальше видно будет. Дома по-прежнему. Максимка в садик ходит, жена с утра до вечера бизнес «строит». Безрезультатно, – Витька добродушно усмехнулся и «пропустил» внутрь свою дозу водочки, придержанную в ладони. Запил несколькими глотками ликёра из фарфоровой кружки. – Ежели торговля в вашем городе пойдёт, – продолжил он, – буду чаще челночить. Других вариантов покудова нет, – развёл гость руками. – Теперь докладывай, откуда такие хоромы!

– Да уж, метко сказал – хоромы! – рассмеялся Ромка. – Жена первый раз зашла, глянула, развернулась и… вышла. Больше, сказала, ни ногой в эту конуру и гадюшник, – он кивнул в сторону двери. – Сейчас двушку на соседней улице снимаем, там и комфортнее, и спокойнее. А комнату эту профком на заводе выделил, как молодым специалистам, – пояснил Ромка. – Отказываться смысла нет, вдруг пригодится. Жизнь сейчас непростая, неизвестно как всё обернётся.

Друзья вновь наполнили стопки и откинулись на спинку дивана.

– Вот и придерживаем комнатку, как «запасной аэродром», на случай, если хозяева из двушки попросят. Старый диванчик поставили, ремонт косметический сделали. Хотя, зря всё это, – Ромка обречённо махнул рукой. – Жить-то всё равно невозможно.

Словно в подтверждение Ромкиных слов за стеной раздался истерический женский визг, за ним последовал злобный мужской крик, сплошь из нецензурных выражений.

– Сейчас должны посуду колотить, – подмигнул Ромка.

Звон битого стекла не заставил себя ждать. Визги и крики нарастали, перемежаясь глухими ударами в стену.

– Это он её головой о перегородку, – продолжил спокойно комментировать происходящее Ромка.

– Кого её?

– Жену свою. Пара молодая, недавно поженились. У них, будто по графику, ежедневно в девять вечера концерт начинается, – Ромка хохотнул.

– Так может, пора вмешаться. А то в свидетели попадём в случае смертоубийства, – Витька никак не мог понять весёлого настроя друга.

– Не стоит. Ещё минут пять, и всё закончится. Она повсхлипывает немного и по комнатам побежит за тональным кремом для себя и своего любимого. Надо же ему перед ночной сменой фингал под глазом замазать. Я тоже поначалу в шоке был, а сейчас привык. Милые ребята! Он электриком на ТЭЦ работает, а она воспитателем в детском саду. Хрупкая на вид женщина, но держит его в ежовых рукавицах. В запой уйти не даёт. Вот и ежедневно истерит, поколачивает, когда он лишнее на грудь примет. Слышишь, всё затихло! Если у него сегодня смены нет, через полчасика к нам постучатся. Пригласят мировую выпить.

– Да, уж! Весело здесь, – покачал головой Витька.

– Так это ещё цветочки! – резюмировал Ромка. И тут же в подтверждение его слов жуткий грохот в коридоре заставил содрогнуться двери и стены. – Вот это уже посерьёзнее! Может и вмешаться придётся. Но не сейчас, а чуток позднее.

В коридоре раздались гулкие удары топора по дереву.

– У вас здесь что, дурдом или психиатрическая клиника? – разомлевший под воздействием нескольких стопок водки, Витька попробовал шутить под стать другу.

– Ну да, что-то типа этого! Серёга из угловой комнаты свой дубовый стол на кухне в щепки пытается разнести. Сегодня пятница, и он, как обычно, в глубокий запойный клинч ушёл. Откинулся с зоны пару месяцев назад. До сих пор жене простить не может, что она его любовницу топором зарубила. Как напьётся, сразу за топор, и за супругой по всей комнате. Белая горячка у него начинается. И сейчас, похоже, очередной приступ. Не учитывает только одного факта, что любимая жёнушка в совершенно другой весовой категории, в соотношении с его плюгавенькой фигурой. Где-то, три к одному. Она его за шкирку, и за дверь. А топор отобрать не всегда получается. Вот он и вымещает зло на дубовом столе который раз. Стол крепкий. Всё терпит. Только зарубки на нём остаются. Потому и не держим ничего лишнего на кухне, как бы ненароком не разбил, – Ромка одним махом «хлопнул» очередную стопку водки, выдохнул. – Серёга, в принципе, парень неплохой. Если трезвый, никогда в помощи не отказывает. Но не может своей простить, что соучастником пошёл за порубленную любовницу, и срок отмотал. А жену-убийцу оправдали. Типа состояние аффекта. Зато теперь нашу секцию все стороной обходят, боятся. Можно даже двери нараспашку оставлять. Короче, чудо, а не соседи! Жаль только сынишка их двенадцатилетний, бандюганом уличным растёт при таких родителях… Через пару часиков все угомонятся. Пар выпустят, в кухню подтягиваться начнут, самогонку из заначек достанут, нас позовут, полночи песни орать будут, пока за тем самым дубовым столом не уснут.

– И что все здесь такие?

– Не, остальные вроде бы добропорядочные и спокойные. Напротив Ольга, тридцатилетняя одинокая женщина с сынишкой семилетним, а справа комната пустует. Хозяйка не чаще одного раза в месяц появляется.

– Да, теперь я понимаю, почему твоя супруга отказалась в этом дурдоме жить, – с ироничными нотками сочувствия произнёс Витька.

– Почему же? Жить можно. Меня они здесь немного побаиваются. Пару раз пришлось кое-кого из мужского населения к стеночке лбом приложить. Когда уж совсем достали. Теперь уважают, иногда даже за помощью обращаются. Вот и сейчас, слышишь, Серёга затих, угомонился. Надо брать его тёпленьким и жене сдавать, чтоб проспался.

Друзья вышли на кухню. Уткнувшись носом и навалившись грудью на столешницу дубового стола, сидя спал Серёга. Чуть в стороне на полу валялся массивный топор.

– Чего это Серёгина жена орудие-то не спрячет? – поинтересовался Витька.

– Да кто её знает, чужая душа – потёмки. Может, держит под кроватью для очередной его любовницы.