Эй, просыпайтесь!

Однажды на перемене в мозгу оглушительно застучало: «быц-быц, балалайка, быц-быц балалайка…». Юре показалось, что это невыносимое «быцканье» исходит от Сашки Горохова, он не выдержал, подошел к однокласснику, толкнул того в плечо, а потом с силой стукнул ладонью по его украшенной синим ирокезом голове:

– Прекрати быцкать! Лучше думай, балалаечник, как тебе экзамен по математике не завалить!

– Ты че? – возмутился Сашка и в ответ ударил Юру кулаком в грудь. Да с такой силой, что тот чуть не упал.

Рядом с ними оказалась Ира Беспалова. Она вклинилась между драчунами, развела по сторонам руки:

– Все мальчики, все!

Юра поутих, подумалось: может, это и не Саня, а кто-то другой «быцкал» в голове?

Но окончательно паренька доконала история с Ниной Селиверстовой: невысокого роста красавицей с доверчивыми серыми глазками, застенчивой на вид студенткой Полиграфического техникума. Они познакомились на танцполе в Снежинке. Юра с ребятами отмечали там день рождения Вовки Герасимова. Она одиноко стояла посреди беснующейся, расчленяемой лазерными лучами толпы, не лохматила свои волосы, не визжала в исступлении. Юра тоже был не в восторге от всеобщего одичания. Поколебавшись немного, размышляя на ходу, как лучше познакомиться с очаровательной девчонкой, что ей сказать, он продрался сквозь толпу размахивающих руками фанатов Годзиллы, остановился перед ней, и в этот момент из динамиков неожиданно полился теплый, лирический голос Калума Скотта. You are the reason.

Диджей прокричал в микрофон, что пришло время освежиться в баре коктейлями.

– Давай потанцуем, – протягивая незнакомке руку, предложил Юра.

Она подняла на него глазки, шагнула навстречу. Он обнял ее одной рукой за талию, они стали медленно раскачиваться в такт музыке, почти не сдвигаясь с места.

– Давай знакомиться, – прошептал он ей на ушко. – Меня звать Юра, а тебя как?

– Нина, – прошептала она в ответ.

Сбоку к ним подошла долговязая черноволосая девица, тронула Нину за плечо:

– Я пойду к стойке освежусь «Мимозой».

– Ага, – ответила та, не поднимая головы, и неожиданно прижалась к своему юному кавалеру всеми клеточками своего тела так, что у того голова пошла кругом.

Когда отзвучали последние аккорды песни, набравшись храбрости, Юра прошептал Нине на ушко:

– Сейчас опять заорет Годзилла. Давай удерем отсюда, погуляем немного у реки.

Она слегка отстранилась, изучающе оглядела его и, потупив глазки, тихо произнесла:

– Давай…

В парке на берегу Волги Юра, осмелев, обнял новую знакомую за плечи, та в ответ повернулась к нему лицом и, закрыв глаза, потянулась вверх губами. Парнишка никогда раньше с девчонками не целовался, поэтому чуть замешкался. Нина, не открывая глаз, прильнула грудью к мальчишечьей груди еще плотнее, чем на танцах. Правая нога девушки втиснулась между его ног, она обхватила одной рукой шею своего кавалера и нашла губами его губы, другую руку опустила вниз, как бы ненароком через материал брюк прикоснувшись пальчиками к его возбужденной плоти. Улетая в ранее неизведанную сладость поцелуя и ощущая, как напрягается плоть от легкого подрагивания ее пальчиков, Юра уловил исходившую явно от Нины мысль: «Какой он невинный и застенчивый! Совсем не такой, как Толик или мой муж». Это был удар под дых. Мир перевернулся, глаза наполнились слезами, он с силой освободился от объятий, оттолкнул прильнувшую к нему женщину и выкрикнул ей в лицо:

– Зачем же так со мной? Ты ведь замужем!

Она, ступив назад, обо что-то споткнулась, чуть не упала, выпрямилась и ошарашенно, с ужасом глядя юноше в глаза, тихо произнесла:

– Ты знаешь Сенечку?

Рябухин не ответил, развернулся, махнул устало рукой и молча побрел к выходу из парка.

На следующий день, в воскресенье, когда вся семья собрались за обеденным столом, в голове паренька неожиданно мелькнула мысль о том, что при изготовлении БИН вместо стопорных шайб следует применять стопорные пластины. Он доел суп, положил ложку на стол, бросил взгляд на сидящего рядом с матерью отца, и у него как-то непроизвольно вырвалось:

– А что такое БИН?

– БИН, – начал было отвечать отец, потом замолк, привстал из-за стола, удивленно и настороженно посмотрел на сына. – От кого и где ты про него слышал? Это же засекреченное изделие!

– Подожди, – вмешалась в разговор мать. Положила отцу руку на плечи. – Присядь и успокойся. Тебе сейчас приходила на ум мысль о вашем секретном БИНе?

– Возможно, – отец опустился на стул.

– Нет, ты точно вспомни. Приходила или нет?

– Ну, мелькнуло что-то.

– Тогда все ясно, – мать сняла руки с отцовских плеч, вернулась на свой стул, помолчала и тихо произнесла. – Вот оно как оказывается…

– О чем ты?

– Ты не догадался?

– Нет.

– Юра улавливает наши мысли, как Вольф Мессинг, понимаешь?

Отец удивленно посмотрел сначала на нее, потом развернулся к сыну:

– Это правда?

У того на глазах выступили слезы. Он кивнул головой, помолчал и рассказал родителям о ссоре с Сашкой Гороховым, о том, что в голове все чаще и чаще мелькает множество чужих мыслей, неясно от кого исходящих, сбивающих с толку, будоражащих. О Нине Селиверстовой он умолчал. Но и рассказанного было достаточно, чтобы повергнуть родителей в шок.

С минуту они молчали, потом мать повернулась лицом к отцу:

– Володя, звони Виктору, если он еще не укатил в Свободный.

– Не попрощавшись, никуда не укатит.

– Ну так звони!

Спустя какое-то время в коридоре вздрогнул дверной колокольчик, незапертая дверь распахнулась и на пороге квартиры появился одноклассник Юриного отца, врач-психиатр Виктор Игнатьевич Сантипов: высокий, плотного телосложения мужчина с мягкими, улыбающимися глазами и ранними залысинами на висках. Поздоровавшись со всеми и перебросившись с отцом юноши парой фраз, он уединился с Юрой в детской комнате. Они сели на стулья напротив друг друга, и паренек рассказал врачу, как вскоре после интенсивных, захвативших когда-то все его существо размышлений о смысле жизни его мозг обрел способность чтения чужих мыслей. Привел примеры наиболее ярких, особо взволновавших его случаев, не утаил ничего, даже про Нину Селиверстову все в подробностях рассказал. Он был убежден, что этот необычный дар дан ему природой как компенсация за бесплодные, но долгие и интенсивные размышления о смысле жизни. И все бы ничего, но чужие мысли вторгаются в его голову без всякого приглашения, становятся навязчивыми, агрессивными, мешают учебе, общению с друзьями. Иногда преследуют так, что укрыться от них невозможно!

Выслушав Юру и уточнив детали, Виктор некоторое время в раздумье помолчал, потом сказал:

– Что касается связи естественных для твоего возраста размышлений о смысле жизни и якобы обретенного после этого дара «улавливания мыслей», то такая связь весьма условна. В твоем возрасте толчком к неустойчивому состоянию мозга могла стать любая интенсивная психическая нагрузка. Поэтому перейдем сразу к главному. А главное то, что все до единого рассказанные тобой случаи «улавливания чужих мыслей» являются плодами воспаленного воображения и психических перегрузок – нет ни одного, который можно было бы принять за неоспоримый факт.

– Но секретный БИН не мог быть плодом воображения! – возразил Юра.

– То, что не знаешь, каким путем попала к тебе информация, вовсе не означает, что она воспринята чудесным путем. Не спеши отвергать то, что проверено практикой. Чудес в мире не бывает. У того, что люди принимают за чудо, всегда есть рациональное объяснение. Если что-то невозможно объяснить, то либо по причине отсутствия полноты сведений, либо из-за пробелов в наших знаниях. Возможно, в разговорах по телефону или во сне твой отец неосознанно что-то сказал про БИН. У тебя в тот момент голова была забита другими, более значимыми мыслями или ты уже находился в полусонном состоянии. Сейчас мы можем лишь констатировать факт: услышанное тогда не достигло поверхностных слоев сознания. Это нормально. Девяносто процентов получаемой человеком из внешнего мира информации не достигает поверхностных слоев сознания. Но у некоторых людей граница между сознательным и бессознательным размыта до такой степени, что возникает мешанина. С большой долей вероятности изначальный источник информации о БИН можно найти, погрузив тебя и твоего отца в гипнотическое состояние. Но это долгий и сложный процесс. Поэтому давай просто доверимся науке. Она говорит, что мы живем в материальном мире, подчиненном соответствующим законам, а не фантазиям. Договорились?

– Нет.

– Почему?