Примат воли

– Всадники, – влез Копер, желая, возможно, разрядить обстановку.

– …всадники, – невозмутимо согласился Сократ. – Вернее, их кони. До людей волкам обычно не больше дела, чем людям до них. Даже, скорее, меньше. Разве уж совсем оголодают. Но – заметьте, Доктор, – стадный инстинкт как-то не очень стыкуется с вашей теорией о волчьем эгоизме. С другой стороны, если ставить волкам в вину привычку охотиться стаей, то не лишним будет оглянуться на род людской – охота на крупную дичь тоже ведется не в одиночку. При том – с мощным оружием. Волки в этом смысле, опять-таки, честнее.

– То есть, собак ты не любишь?

– Честно? Не выношу. Сейчас, с позиции всех прожитых жизней.

– А как же твое «чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки»?

– Ты где-то увидел противоречие? Да, я не очень жалую людей. Как и собак. О чем когда-то и сказал. Между прочим, не советую тебе ссылаться на то, что я говорил когда-то. Тогда я располагал опытом только одной жизни, да и то неполной – если только не начинал нести бред на смертном одре. Сейчас у меня этого опыта – от сотни жизней. Неплохое поле для сопоставлений и анализа. К тому же по каким-то вопросам могу со спокойной совестью не иметь единого мнения. Но, думаю, сказать тебе, что волки благороднее собак, я имею полное право. Помимо всего прочего, еще и тем, что к ним не прикипаешь душой. А то ведь как бывает – заведешь собаку, привяжешься к ней всем сердцем, а она – раз, и сдохла. С ее стороны это просто свинство, черт подери, хоть она об этом и не догадывается. А волк со своим эгоизмом сдыхает тихо. Молча и никому не причиняя страданий. Кстати, для большинства людей – неплохой пример для подражания.

– То есть, – Доктор аж задохнулся от возмущения, – ты волков людям в пример ставить будешь?!

– А почему нет? Эгоизм – не такая страшная черта, как кажется многим. Все известнейшие люди стали такими именно благодаря честолюбию – одной из форм эгоизма. Это потом их талант был поддержан извне и направлен в нужную сторону. В основе был именно эгоизм. Но ведь важно не это. Среди них было огромное множество благотворителей и, заметьте, все они, исходя из вышеизложенного, были эгоистами. Что не мешало им делать добро другим людям. Не без задней мысли, как верное заметил уважаемый мною коллега Диоген, но это уже другой вопрос.

Еще один довод не в вашу пользу, Доктор – это все мы, собравшиеся здесь. Вернее, четверо из нас. За вас с Копером я сказать не возьмусь. Как я понял из того, что было сказано при мне, все мы собраны здесь для выполнения какой-то важной миссии. Именно для того, чтобы она завершилась успешно, мы прожили по сотне с лишком жизней на брата, по три с половиной тысячи лет. Опять-таки, насколько я понял, это есть период эксплуатации ленты Мебиуса. И все это время мы только и делали, что учились – чтобы стать сильнее, мудрее, рассудительнее и, гм, снаряженнее, что ли? Неважно. Так вот, думаю, что любой из нас согласится с утверждением, что каждая из прожитых нами жизней была жизнью законченного эгоиста. Потому что только эгоисты способны хорошо учиться – в них изначально заложено стремление превознести свое «я» над другими, доказать, что ты сумеешь сделать то же, что и твой учитель, а то и на порядок больше. Великие наверняка учитывали эту составляющую при комплектовании нашей маленькой команды.

И последнее. Вы, Доктор, преклоняете голову перед Великими и хаете эгоизм. Вы непоследовательны. Ибо кто такие ваши Великие, как не великие эгоисты? Все, что вы рассказали о них, подтверждает это. Одна только тяга к играм с целыми разумными планетами чего стоит. А вдруг что не так? А наплевать, зато мы потешимся. И это, надо сказать, худший вид эгоизма.

Раздавленный обилием слов и аргументов, слетевших с языка Сократа, который за время своего длинного монолога так и не открыл глаз, Доктор молчал. Угрюмо и потерянно. Так, что я, в конце концов, не выдержал и попытался утешить его, сказав:

– Да не расстраивайся, доктор. Любой человек, если разобраться, эгоист. Просто кто-то в большей степени, а кто-то в меньшей. Полное самоотречение человеку не свойственно.

– А как же стадное чувство? – Доктор все же нашел в себе силы предъявить хоть какой-то аргумент, но вместо меня ответил Сократ, не оставивший от этого аргумента камня на камне:

– В любом стаде есть вожак, и этот вожак всегда отъявленный эгоист. Остальные, кстати, не лучше, потому что находятся в стаде ради сытной и безопасной жизни.

– Я не знаю, эгоисты люди или не эгоисты, – неожиданно для всех зарычал Копер, – но я знаю, что они неблагодарные твари! Ваше появление на этой планете стало возможным только благодаря Великим, и вы не имеете никакого морального права обсуждать их действия и тем более выносить им порицания!

– Еще как имеем, – возразил Сократ. – Мы не в муравейнике.

– Великим будет доложено о сегодняшнем разговоре, – вокруг безгубого рта большеголового выступила пена бешенства. – Они куда ближе к нам, чем вы думаете!

– Копер здесь в качестве наблюдателя от Великих, – как-то даже виновато объяснил Доктор.

– Соглядатай, – кивнул я, припоминая, фразу, оброненную им по пути от тюремного двора, на котором меня расстреляли, к месту оживления.

– Да, я Соглядатай! – взвизгнул Копер. – Неужели вы думаете, что Великие, дав вам свободу воли, оставят вас без присмотра? Вы недооцениваете их мудрость, земляне!

– Веганец! – Лонгви, понаторевший, будучи Цезарем, в многочасовых выступлениях перед сенатом, легионами и просто толпой, умел обзываться не менее выспренно, а уж тон его при этом был в сотни раз обиднее. – Мы правильно оценили Великих. Я говорил о том, что они даже своих Избранных держат под контролем, уже давно. Если ты забыл об этом, то у тебя короткая память. Да и вообще ты сейчас очень напоминаешь верную шавку, которая пытается защитить своего хозяина не смотря ни на что и вопреки всему. В том числе и доводам рассудка. Негоже так вести себя мыслящему существу. Пересмотри свои ценности, веганец!

– О, подлейшие! – голос Копера окончательно превратился в визг. – Вам ли судить меня? Мой народ осваивал Космос, когда ваши предки дрались каменными топорами с мамонтами, мерзли в пещерах, грязные и закутанные в шкуры, и были покрыты блохами и коростой, как паршивые овцы!

– Ого! – удивился Лонгви. – Ты предлагаешь не брать в расчет точность мысли, а просто отдавать приоритет правоты самому старшему?

– Да! Старший всегда мудрее. Чем дольше ты существуешь, тем опытнее становишься. Что, философ, нечего возразить?

– Почему же? – спокойно откликнулся Сократ. – Я предлагаю тебе скушать десятилетнюю корову. А мне, пожалуй, полугодовалого теленка.

– Мы сейчас не о еде говорим, а о разуме! Твое сравнение ни в какие ворота не лезет!

– Как и твои доводы относительно превосходства старого над новым, – парировал Мудрец. – Например, лично ты глупее половины земных деревьев. Не веришь? Пойди, поспорь с ними.

Почему-то эта фраза окончательно вывела Копера из себя. Он напрягся так, что под кожей проступили жилы, пальцы нервно изогнулись, в глазах заметались огоньки ярости. Я слегка подался вперед, потому что понял – прыгни он сейчас на Сократа, и схватки у них не будет. Силе веганца я удивлялся еще тогда, когда он нес мое тело по ночным улицам.

Но большеголовый не прыгнул. Потому что вместе со мной вперед подался и Леонид. Его пальцы, как и у Копера, напряглись, словно готовые сдавить что-то мертвой хваткой, мышцы на спине и ногах вздулись. Веганец не рискнул затевать драку. Его инстинкт самосохранения взял верх – очевидно было, что Леонид, три с половиной тысячелетия живший жизнью воина, этого инстинкта не имел и драться готов был до смерти, только подвернись повод. Веганец проиграл моральный поединок.

Это поняли все. Как поняли и то, что пора утихомирить разбушевавшиеся страсти. Первым высказался Доктор.

– Зря мы затеяли эту дискуссию, – с горечью сказал он. – Я ведь просил не начинать ее.

– Нельзя втянуть в дискуссию человека, который не желает дискутировать, – заметил Сократ. – Но слегка утихомириться действительно не помешает.

– Да, – сказал Леонид, расслабляясь. – Я так и не понял, в чем суть, Доктор.

– В каком смысле? – тот удивленно посмотрел на Воина.

– Ты сказал, что, кажется, добрался до сути. Я ее не вижу. Мы тут перемыли косточки Великим и всему человечеству, чуть не подрались. Лично я никогда не против хорошей драки, но мне до сих пор непонятно, в чем заключается наша миссия.

Он был прав. Я вынужден был признать, что ошибался, считая Леонида человеком недалекого ума. У него было как минимум одно замечательное качество – он умел выхватить из многого самое главное и не давал себе увлечься мелочами, чтобы это главное не выпустить. И в этом он превосходил всех, собравшихся в комнате.

– Действительно, – Доктор вынул из кармана часы и посмотрел на них. – Времени все меньше, а мы топчемся на одном месте. Вы не против, если я продолжу?

– Напрасный вопрос, – поддел его Сократ. – Упущенное время.

– Итак, мы разобрались, что такое лента Мебиуса, кто такие Великие и как они связаны с человечеством. Переходим к вашей миссии.

Для начала нужно понять, от чего зависит характер испытаний, которые выпадают на долю человечества в те моменты, когда лента обновляется. Дело в том, что, как я уже говорил, она проходит через четыре сектора, разбитых, в общей сложности, на триста шестьдесят сегментов. И каждый из них за что-то отвечает. Своего рода экспериментальная площадка мироздания. То есть, когда наступает пора обновления ленты, человечество сваливается в тот сегмент, через который в настоящий момент двигалось. Такая вот вселенская механика. И она не является выдумкой Великих, как овес не является выдумкой лошади.

– Их выдумка – лента Мебиуса? – уточнил Сократ.

– Нет. Они открыли ее, но, не смотря на долгое изучение, даже не до конца постигли свойства этого явления. В их силах лишь корректировать движение по ленте и помогать подопечным цивилизациям в периоды безвременья. Так вот. Нынешнее подновление ленты выпало на сектор воздуха, сегмент, экспериментирующий с живыми разумными существами, как материальными, так и нематериальными. Он условно называется Узилище, потому что доступ туда крайне сложен. Если бы все формы жизни и мысли, которые формируются в этом сегменте, свободно разбрелись по вселенной, поголовное сумасшествие постигло бы действительных обитателей всех галактик и звездных систем. Потому что в Узилище порой возникают такие существа, что даже самая изощренная фантазия перед ними пасует.

– Великие тоже сошли бы с ума? – усмехнулся Лонгви.

– Без сомнения, – подтвердил Доктор.

– Тогда каким образом эта информация стала им известна?

– В основном, с помощью приборов. Я ведь объяснял, что наука Великих ушла далеко вперед, и эфемерный мир секторов и сегментов для них столь же доступен, как и наш с вами – материальный. Теперь стало яснее, в чем заключается ваша миссия?

– Немного, – подтвердил Леонид. – С этими уродами нужно будет драться.

– В общем, верно, – Доктор снова посмотрел на часы. – У нас осталось полчаса. Постараюсь уложиться.

В свое время Великие вычислили, в каком сегменте произойдет очередной обрыв ленты и что потребуется человечеству, чтобы не сгинуть в период катаклизма. Согласно их расчетам, потребовались вы – все четверо. И вы были отобраны среди тогдашнего населения Земли – люди с лучшими задатками в своей области. Воин, чья стихия битва; маг, для которого границы материального мира границами не являются; мудрец, чей мозг способен в кратчайшие сроки проанализировать самую сложную проблему; и игрок, чья стихия азарт и риск, то есть человек, способный заразить окружающих любой идеей.

Узнав место…