Мы превращаемся (Я видел в небе – там кто-то ходит)

В углу камеры на нарах, уткнувшись лицом в колени, Стаев вспоминал и анализировал последние дни, настойчиво ища ошибку. До него плохо доходило, что ошибка заключается не в неправильном действии в том или ином случае, а во всей его жизни за последний год. Кто виноват, что он оказался в тупике? Тот Саша, которому он позавидовал? А может быть он сам? Может, он действительно неудачник, и стоило с этим смириться, ничего никому не доказывая. Впрочем, рассуждать об этом уже поздно.

Его еще не вызывали на допрос. Что там с Машей? Возможно, она прочитала записку, не дождалась его, поняла причину столь долгого отсутствия и сделала правильные выводы. Еще далеко не факт, что милиция связывает его с ней. В магазине он был один. Стоит надеяться, что о существовании Маши они вообще не подозревают. Евгений пытался себя успокоить и отогнать неприятные мысли. Тяжелый груз вины давил на его сердце. Зачем он втянул в это дело Марию? Ведь он ее собирался осчастливить, и что получилось, в чем счастье? Это хорошо, если они так и не доберутся до Маши. Теперь вот сиди и думай, что будет дальше…

Стаев приподнял голову и посмотрел на своих сокамерников, что-то живо обсуждавших, при этом заметно нервничая и активно помогая себе жестами. Евгений даже удивился, как он раньше не замечал столь бурного обсуждения. Он прислушался к беседе сокамерников, тем пытаясь отвлечься от грустных мыслей.

– Представляешь, она чуть ли не на коленях клялась ему в любви, а как он за порог, к ней в постель мужик, – говорил усатый седой мужчина. – Он, идиот, верил ей. Ему намекали, что мол пора бы уже присмотреться к подруге жизни повнимательней, но он даже не хотел ничего слышать.

– Любил значит сильно, – сказал молодой, но уже с залысинами парень.

– Выходит любил, но как-то уж больно тупо. Под него бабы сами стелились, а он ноль внимания. Лепетал что-то типа – если не хочешь, чтобы тебе изменяли, то сам не изменяй, как ты к людям, так и они к тебе.

– Ну, у каждого свои причуды в голове. Хотя доля правды в его словах есть, но только это не по мне, – молодой явно не отставал от современного течения жизни.

– Полагаю, что и не по нему, только он об этом не знал. Но самое поразительное, – сказал усатый, – она его тоже любила.

– Как это? Что-то я не совсем понял. Она же с другими мужиками гуляла…

– А вот так. Баба она и есть баба, ее хрен поймешь. Не забывай, у бабы кроме души еще кое-что есть, и это кое-что чешется. Когда не чешется – любовь, зачесалось – по мужикам. Натрахается и в думку, совесть мучает, как бы чего любимый не узнал. Такая вот любовь.

– Одного мужика мало было, так получается. Душа не жадная, одного хватает, а телу мало.

– Во-во, и при этом не считала свое поведение предательством, – продолжал усатый, – предательство для нее, изменить душой. Ты молодой, может тебе и понятней будет. Я старой формации, для меня это диковато. Трахаться с кем-то и представлять, что рядом с ней любимый, думать о нем. Ну и трахалась бы с любимым. Ан..нет, чего-то еще хотелось, приключений на задницу.

– Да ничего она не представляла и не думала. Хотела трахаться и все, не удовлетворял, – с усмешкой сказал молодой.

– Да вроде не импотент. Тут что-то другое. Говорю, странные они эти женщины, хрен их поймешь…

Стаев улыбнулся. Подобная проблема их с Марией никогда не коснется. За все пять лет он ни разу не усомнился в ней, да и повода не было. Годичной давности инцидент на набережной он не считал таковым, тогда в нем скорее взыграла зависть, а не ревность. Лучше бы уж ревность, может быть и не случилось того, что случилось. Впрочем, и завистью в полной мере его реакцию на то событие назвать нельзя. Тут видимо все вкупе, всего по немногу и зависть, и ревность, и еще кое-что, в чем он и сам себе не сознается. Боязнь показаться несостоятельным в ее глазах, вследствии чего ее потерять. Вон как Саша выгодно отличался от него. Он настоящий мэн, а ты – неудачник. Кстати, данный момент это только подтверждает. Может, Маша живет с ним только из жалости…

Стаев встряхнулся, отогнал неприятные мысли, вновь углубившись в беседу соседей.

– Гуляли они у друзей. Он не поладил с кем-то и ушел. Жена там осталась. Он проветрился и решил вернуться за ней. Поднимается по лестнице, а его дружбан прямо на площадке окучивает его подругу жизни аж шум стоит. Ну тут, конечно, извинения, раскаяние, клятвы – прости мол, пьяные были, больше не повторится. Друг на жену, жена на друга. А он молча развернулся, пошел и повесился.

– Вот твари, – вскипел молодой. – Да и он дурак, из-за какой-то шалавы вешаться.

– Каждому свое, – заключил усатый, – удар видно сильный был. Он ведь считал ее белой и пушистой, безгрешной. Сам не предавал, так на полном серьезе думал, что и другие такие же будут. Забыл вовремя снять розовые очки. Вот и результат.

Стаев отнесся ко всей этой истории по-своему. Он не мог понять, зачем жить вместе, если в голове другие мужики и бабы. Врать, лицемерить. Какая тут нахрен любовь, так понты. В их отношениях с Марией секс хоть и был важен, но никогда не превалировал над другими, более высокими чувствами. И никогда ради сеюминутного удовольствия он не смог бы предать Машу. Чем же тогда человек отличается от животного, если инстинкт и удовольствие преобладает над разумом?

Неожиданно в голову Стаева пришла мысль о том, что он по сути дела поступил так же, он предал Машу, изменил ей. Изменил со своей прихотью, со своей завистью, со своими эмоциями. Не в первую ли очередь ему самому нужен был этот остров. Не самому ли себе хотел доказать, что не слабак. Он не послушался голоса сердца и любви, над ним взял верх эгоизм, животное самоутверждение. Ему только казалось, что он делает все ради Марии, на самом же деле делал исключительно ради себя, ради удовлетворения своего самолюбия. Это сродни той ситуации, когда спишь с любовником, а думаешь о любимом. Вот ведь как бывает, совершенно разные вещи на первый взгляд переплетаются между собой.

Дверь камеры скрипнула, прервав размышления Евгения.

– Стаев, на выход…

Следователь был маленького роста, щуплый, на фоне большого стола смотрелся невзрачно и даже как-то убого. Одет он был как-то странно. Старый потертый в локтях пиджак, ярко красная до рези в глазах с расплывшимися пятнами жира на воротнике рубашка и спортивные штаны, все это довольно нелепо смотрелось в таком сочетании. Судя по всему, следователя вырвали прямо с дачи или из гаража и он не успел переодеться. Улыбнувшись только что вошедшему Стаеву, он указал на стул.

– Нус, молодой человек попортили же вы нам нервы. Вовремя вас остановили, не успели никого убить. И то слава Богу. А жертвы бы были, поверьте мне, со временем точно бы были. Вы к этому вплотную подошли, – следователь говорил спокойным, уверенным голосом. – Да, кстати, нам предстоит долгое общение, так что стоит познакомиться. Меня зовут Алексей Дмитриевич.

Стаев промолчал, лишь устало в знак согласия кивнул головой.

– Вот и отлично, как вас зовут я знаю. Скажу сразу, улик против вас масса. Во-первых, пистолет. То что из него стреляли накануне вашего повторного появления в магазине – факт вполне доказаный. То есть, вы пытались ограбить один и тот же магазин дважды, только первый раз со своей подругой. Кроме того, ваш "форд" засветился еще раньше. Есть свидетели. Да, мы знаем, и о фирме, и о магазинах. Всего четыре эпизода, не считая последнего. Вы давно уже в разработке. На что надеялись? Думали, прокатит все так, нахаляву, выражаясь современным языком. Чего не хватало? Есть молодость, любовь, а деньги всегда заработать можно. А теперь что… Ладно, вижу, что вы еще не до конца осознали случившееся, читать нравоучения бесполезно.

Стаев по-прежнему молчал, но не потому, что ему нечего было сказать, просто он ждал ответа на вопрос, что известно полиции, соответственно в чем его обвиняют, насколько все серьезно.

Следователь продолжил:

– В ограбленной вами фирме ранее работала ваша подруга, Мария Радькина. Кстати, почему она во второй раз не пошла с вами в магазин? Испугалась или она оказалась умнее вас. А может она ничего не знает, второе посещение сугубо ваша инициатива.

Теперь-то уж Стаев решил молчать так долго, насколько это было возможно. Про Машу они знают, но арестовать ее видимо не успели, а то бы этот Дмитрич не стал играть в догадки. Значит, чем он меньше скажет, тем лучше для девушки. Но то, что они все-таки знают о Маше, его сильно огорчило.

– Что же вы молчите, не хотите помочь следствию прояснить ситуацию и тем облегчить свою участь. Не хотите явки с повинной, я бы вам ее оформил. Если вы из-за девушки, то зря. Мы ее все равно поймаем, вопрос нескольких часов. Поймаем и докажем все ваши эпизоды. Нет, конечно вы можете мне сказать, что с вами была не Радькина, а случайная знакомая, имя которой вы забыли. Можете даже отрицать и ранние эпизоды. Что пистолет вы нашли и грабить не хотели, просто попугать. Не стесняйтесь, время у нас много, я с удовольствием выслушаю все ваши сказки. Только одно дело слушать, другое верить. Вредите вы не мне, а себе и своей подруге. Я слышал, у вас какая-то необычная любовь, и по всему видно, вы ни за что не вы дадите девушку. Понимаю. Хотите совет, между нами, поступите по-мужски, возьмите всю вину на себя. Мол, заставили девушку, шантажировали или просто угрожали. Подумайте над этим. Она отделается условным. Но это только в том случае, если вы сами подсуетитесь. Ну а если мы без вашей помощи докопаемся до истины и все докажем, тогда извини, пойдет как полноценная соучастница.

" У козел хитрый, знает на что давить, – зло подумал Олег, – признания добивается. Значит не все гладко у них с доказухой. Но знают они многое. Зря я впутал в это дело Машу. Никогда себе этого не прощу."

Алексей Дмитриевич внимательно посмотрел в глаза Евгению, после чего предложил закурить и продолжил:

– Вижу, вы для себя пока не решили, что говорить и как себя вести. Может, по причине нашей нерасторопности, то есть потому, что мы пока не поймали вашу подругу. Ладно, время подумать у вас будет… Я вот что еще хотел спросить – зачем вы опять пошли в этот магазин? На слабоумного вроде не похожи. Неужели думали, что после случившегося, хозяева будут хранить в кассе больше трех тысяч рублей? Они еще полгода очухиваться будут. С вашей же стороны это был огромный риск. Местные стражи порядка теперь недели две возле магазина околачиваться будут. У нас же как – гром не грянет, мужик не перекрестится. Они теперь в каждом покупателе грабителя видеть будут. Ведь вас арестовали не наши опера, а патрульная машина. Наши немного опоздали. И патруль-то не вами интересовался, а тем типом, что минут десять перед магазином горцевал. Так что можно сказать, нам случайно повезло, а вам соответственно нет. Хотя доля закономерности все же есть, случайностей не бывает, тот человек тоже не просто так в окна заглядывал. Ладно, это к делу не относится. Так ответьте мне – зачем?

Стаев по-прежнему сохранял стойкое молчание. Но теперь уже по другой причине, он не знал, что сказать. Он только недавно в камере в полной мере задумался над этим вопросом – а ведь правда, зачем? Что им двигало – ощущение самонереализованности, боязнь неудачи, нежелание быть слабаком? На то, что там окажутся деньги, надежды действительно было мало. Сейчас он чувствовал себя виновным во всех их бедах, и от этого стойкое нежелание говорить только усиливалось.

– Думаю, у нас сегодня никакого разговора не получится, – вздохнув, сказал следователь. – Ладно, иди в камеру. Думай, как дальше жить. Привыкай, камера теперь твой дом родной, и я подозреваю надолго.

Только тут до Евгения окончательно дошло, что же он натворил. Все конец мечтам, конец надеждам, жизнь кончилась. Он не просто предатель, а убийца. Убийца своего и Машиного счастья, их необыкновенной большой любви.

Мария, понурив голову, сидела на качелях в парке, который вплотную прилегал к зданию РОВД. Место казалось мрачным. Темные кроны сосен поднимались ввысь, заслоняя собой холодное зимнее солнце. Мертвая тишина, скрип качелей и карканье потревоженных ворон – вносили еще больше холода в эту таинственную похожую на злую сказку обстановку.

На лице девушки застыли слезы, но она не замечала их. Мария крепко сжимала в руках разноцветный пакет, в нем лежали деньги – причина их бед и застывших не замечаемых слез.

Со стороны полиции раздался резкий звук захлопнувшейся двери УАЗика. Потревоженная им девушка чуть приподняла голову. Ее взгляд упал на руки. Будто обжегшись, Мария широко раскрыла глаза, ругнулась и с силой отбросила пакет в сторону. Вот оно их несчастье – эти чертовы деньги. Зачем теперь они ей нужны, когда Женя там, в подвалах этого крематория, где зжигают молодость, любовь и мечты. Их любовь. По какому праву, да кто они такие, чтобы вмешиваться. Нашли убийц и насильников, разбойников с большой дороги. Умеют только алкашей ловить и чужие судьбы рушить. Что ей теперь делать? Куда идти, куда бежать, как спасти любимого?!..

Мария нисколько не задумывалась над тем, что ее тоже ищут, и ей самой только чудом, чьм-то невероятным, сверхъестественным вмешательством удалось избежать той же участи, что постигла Евгения.

Девушка мысленно вернулась на несколько часов назад.

Мария просидела в бесполезном ожидании около получаса. Через каждую минуту она пыталась дозвониться до Евгения, но его телефон не отвечал. Девушка в который уже раз перечитала записку. Неужели он вновь пошел грабить магазин, только на сей раз без нее. В это не хотелось верить, но текст записки не оставлял никакого сомнения. Мария тяжело вздохнула. Он обманул ее. Горько, обидно, как он мог. Но еще не факт, что случилось плохое. Девушка попыталась себя взбодрить. Ей казалось, что вот если она сейчас выйдет на улицу, то из первого же автобуса ей навстречу появится Евгений.

Одолеваемая этой мыслью, девушка быстро стала одеваться. Только она закрыла за собой дверь, как услышала чьи-то шаги. Не громко стуча каблуками, по лестнице поднимался какой-то человек. Мария с надеждой прислушалась. Нет, это не его шаги, это – чужой. Чужой – пронеслось в голове, теперь ей все будут казаться чужими, таившими в себе опасность людьми.

Бежать, сломя голову, ни о чем не думая – прорезала мозг внезапно возникшая мысль. Но Евгений, как же он? Может ничего, несмотря на все ее нехорошие предчувствия, и не случилось. Нет, пока она ничего не узнает, ни куда не уйдет из этого дома.

На площадку поднялся незнакомый мужчина. Сердце Марии отчаянно забилось. Но нет, напрасно, незнакомец не вызывал чувства опасения. Наоборот, казалось от него веяло теплотой и любовью, хотя его лицо было строгим, напряженным. Но то видимость, изнутри же он светился ярким, таинственным, непонятным, притягивающим и обезоруживающим светом. Впрочем, может ей так только казалось.

Девушка поравнялась с мужчиной, мельком взглянула ему в глаза – они тоже излучали необычное сияние – и стала спускаться вниз по лестнице.

– Подождите, – задержал ее незнакомец, – вашего друга зовут Евгений?

Мария нервно отреагировала на заветное имя. Она дернулась всем телом и застыла словно мумия. Девушка была в растерянности, не знала, что ответить.