Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

Список причин, по которым не стоит писать «под кого-то», можно продолжать…

…но и в претензиях на абсолютную оригинальность нет смысла. Теоретик литературы Жан-Франсуа Лиотар убедительно доказал, что к нашему времени все, какие были, «великие рассказы» кончились, рассыпались на мелкие фрагменты.

В Древнем Шумере сложили эпос «Гильгамеш». В Древнем Израиле появилась Библия – Танах. Древняя Греция дала миру трагедию, комедию и сатиру. Древний Рим развил историографию. В средневековой Европе возник рыцарский роман, в Европе конца XVIII века – исторический роман, и так далее.

Сейчас уже невозможно рождение чего-либо сопоставимого по масштабу. Ресурс истощён, литературное новаторство носит локальный характер. Как говорил рок-музыкант Фрэнк Заппа: «Всю хорошую музыку давным-давно написали почтенные господа в париках». То же произошло и в литературе.

Казалось бы, если подражать нельзя, а нового сделать невозможно, то и писательство умерло. Приунывших ободряет древнеиндийская «Ригведа», которой больше трёх тысяч лет:

?

На четыре четверти размерена речь.
Их знают брахманы, которые мудры.
Три тайно сложенные [четверти] они не пускают в ход.
На четвёртой [четверти] речи говорят люди.

В этой доступной части языка хватает слов и смыслов, чтобы писатели не останавливались ни тогда, ни сейчас.

Если автор с любовью и умением создаёт в своём произведении не плоский картонный мир, а объёмный и реальный, герои будут живыми. Писательница Джейн Остин, оставившая читателям немало шедевров, настолько проникалась биографиями персонажей, что поражала даже членов семьи. Родной брат говорил: «Она могла подробно рассказать, как сложилась в дальнейшем жизнь её героев».

Наконец, подражание лишает автора самобытности и заставляет писать, как надо. Об этом ещё в 1901 году сокрушался знаменитый российский журналист Влас Дорошевич:

?

Ещё со школьной скамьи штампуется наша мысль, отучают нас мыслить самостоятельно, по-своему, приучают думать по шаблону, думать, «как принято думать». Наше общество – самое неоригинальное общество в мире. У нас есть люди умные, есть люди глупые, но оригинальных людей у нас нет. Что вы слышите в обществе, кроме шаблоннейших мыслей, шаблоннейших слов? Все думают по шаблонам. Один по-ретроградному, другой по-консервативному, третий по-либеральному, четвёртый по-радикальному. Но всё по шаблону. По шаблону же ретроградному, консервативному, либеральному, радикальному, теми же самыми стереотипными, штампованными фразами все и говорят, и пишут. <…>

Часто ли вы встретите в нашей текущей литературе оригинальную мысль, даже оригинальное сравнение? Такая мыслебоязнь! <…>

Три четверти образованной России не в состоянии мало-мальски литературно писать по-русски. Привычка к шаблону в области мысли. И спросите у кого-нибудь, что такое русский язык. «Скучный предмет!» А ведь язык народа, это – половина «отчизноведения», это – «душа народа». Позвольте этим шаблоном закончить сочинение.

Подражая Власу Дорошевичу, можно закончить эту главу шаблонным призывом избегать шаблонов, отказаться от подражания, победить мыслебоязнь и уделять особенное внимание языку.

Что в итоге?

Ещё пара «ошибок выжившего»:

№ 39 – пытаться дословно записывать устные рассказы;

№ 40 – заниматься литературным подражательством.

Не надо писать, в точности повторяя даже самый удачный текст рассказчика: у писателя нет возможности прибавить к тексту мимику, жестикуляцию и другие выразительные средства. Их отсутствие придётся компенсировать имитацией устной речи и литературными приёмами.

Не надо писать «под кого-то»: если тексты, взятые за образец, пользуются успехом, это вовсе не значит, что и подражательные тоже будут нарасхват; скорее всего, такой путь заведёт в тупик и почти наверняка заставит подражателя распрощаться с собственным именем.

О языке

«Российская грамматика» Михаила Ломоносова начинается примечательным пассажем:

?

Карл Пятый, римский император, говорил, что ишпанским языком с богом, французским с друзьями, немецким с неприятелями, итальянским с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языков.

Автобиографичный герой повести Сергея Довлатова «Заповедник» пытался объяснить значение языка своей жене, которая решила уехать из России:

?

– Мне надоело. Надоело стоять в очередях за всякой дрянью. Надоело ходить в рваных чулках. Надоело радоваться говяжьим сарделькам… Что тебя удерживает? Эрмитаж, Нева, берёзы?

– Берёзы меня совершенно не волнуют.

– Так что же?

– Язык. На чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать. Одно это меня в ужас приводит.

От безъязыкой личности всё же что-то остаётся. От писателя, который не владеет языком свободно, не остаётся ничего. Вернее, писатель начинается с языка, без которого его просто нет…

…и тема намного шире, чем обсуждение того, почему сейчас авторское послание превратилось в месседж.

У Пушкина были основания сетовать:

?

…но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет.

Для большинства языковых новоприобретений последнего времени есть слова на русском, и всё же вместо случайный нынешние подростки говорят рандомный. Но ведь и у Лескова в повести «Смех и горе» купчиха была жантильная, а не милая.

«Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали на шерамыжку?» – спрашивал у приятеля герой гоголевской комедии «Ревизор».

«Но вдруг красотка перед ним / От прежнего чуть-чуть не отклепалась», – написано у Лермонтова в драме «Маскарад».

«Тиф не тиф, а не в авантаже обретается», – отвечал персонаж романа Толстого «Анна Каренина» на вопрос о здоровье старухи.

Что значит «шерамыжка», «авантаж», «отклепалась»? Желающие могут себя проверить…

…а нынешним школьникам уже непонятен хрестоматийный отрывок из «Евгения Онегина»:

?

Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.

Если предложить детям нарисовать картину, которую описал словами Пушкин, результат будет весьма неожиданным. Да и многие современные взрослые затруднятся с точными ответами на вопросы о взрывах, браздах, облучке и полёте кибитки.

«Общая деградация нас как нации сказалась на языке прежде всего. Без умения обратиться друг к другу мы теряем себя как народ», – считал культуролог Дмитрий Лихачёв и развивал эту мысль:

?