Орден Дракона vs Османы. «С Крестом и Мечом»

А тем временем те, кто отступал вниз по Дунаю, вероятно, остановились в генуэзской Киллии, чтобы получить продукты питания и перераспределиться по кораблям. Венецианская галера с Сигизмундом и его ближайшими советниками достигла византийской столицы Константинополя, где он обсудил сложившуюся ситуацию с императором Мануилом. Сигизмунд, возможно, даже пообещал начать новый крестовый поход следующей весной, но этого так никогда и не случилось. После этого, венгерский правитель с товарищами снова отправились в плавание на двух галерах, пройдя через несколько венецианских колониальных застав, пока 21 декабря не прибыли в адриатический порт Дубровник. Но пути король Сигизмунд и его компаньоны вынуждены были терпеть унижение, видя пленников Баязида, специально выстроенных вдоль берега в Галлиполи, когда их суда проходили через Дарданеллы. Филиберт де Наильяк, гроссмейстер госпитальеров, уехал на Родос. Он достиг острова к концу декабря, хоть госпитальерам и пришлось преодолеть меньшее расстояние, но по пути они часто останавливались на различных островных заставах госпитальеров.

Плен у османских турок был привычен для многих из западноевропейских рыцарей, ожидавших выкупа. Процесс пленения и выкупа был для них не нов. Судьба молодых пленников может быть исследована по воспоминаниям Шильтбергера. Что же касается судеб простых солдат, уцелевших в день казни, то нам о ней не известно практически ничего. Для истории они просто исчезли. Вероятно, большинство из них стало рабами в Османском государстве или продавались дальше на восток. Некоторые перешли в ислам, получив тем самым свободу и устроившись в мусульманском обществе. Дворяне, удерживавшиеся для выкупа, в большинстве своем содержались в старой османской столице – в Бурсе. Их кормили хлебом и мясом, они имели некоторую свободу перемещений, и им даже позволяли охотиться. Но у многих из них здоровье было подорвано. Граф Неверский был вскоре отделен от его компаньонов. Главный виновник разгрома, граф де Э, раненый в битве, умер в Михаличе (возле современного Каракабея). Он был похоронен в монастыре Святого Франциска в Галатее, на берегу Золотого Рога в Константинополе. Очевидно, его тело было передано генуэзцам. Здесь же или в соседнем монастыре нашли покой и другие рыцари, умершие в плену или на борту судов, шедших из Никополя. Бывший уже в возрасте, Энжеран де Куси был сломлен и совершенно подавлен. Хотя он был высок и очень силен, в плену он заболел и умер, в то время как молодой де ла Тремойль вначале переносил плен лучше всех. Организация выкупа благородных пленных заняла длительное время. Жак де Хейлн был выбран графом Неверским и Баязидом дли выполнения посреднических миссий. Он был послан через Милан в Париж с официальными новостями о поражении и запросом на выкуп. Он прибыл в Париж на Рождество 1396 г., и немедленно направился с визитом к королю Карлу в отель Сен-Поль. Ещё не успев спять верховые сапоги и шпоры, он встал на колени перед королем и собранием дворян, чтобы целиком поведать ужасающую историю разгрома и плена. Он также передал письма от графа Неверского его родителям и письма от остальных пленных. В ответ король назначил ему пенсию в 200 экю, но поскольку Жак де Хейли был связан клятвой, ему пришлось вернуться назад к Баязиду. С ним к туркам направилось трое именитых бургундских дворян – сир де Верди, губернатор графства Бургундии, сир де Лингренхен, губернатор Фландрии, и сир де Шато-Моран, чтобы вести переговоры о размерах выкупа. С собою они взяли богатые «представительские» дары для османского правителя Это был белый кречет от правителя Милана (Баязид, как известно, любил охоту), прекрасные ткани и упряжь, украшенная золотом и слоновой костью. Жак де Хейли предложил взять один из знаменитых гобеленов, сделанных в Аррасе, на котором был изображен эпизод из жизни Александра Великого – другого «покорителя всего мира». По ходу подготовки этой миссии Генуя попала в вассальную зависимость от Франции. Это послужило поводом для обращения к генуэзским богатым торговцам принять участие в переговорах о выкупе, и тем самым доказать свою лояльность новому сюзерену. Огромные суммы, необходимые для выкупа такого большого числа самых знатных воинов Западной Европы, были обременительны для многих стран, но Франция н Бургундия сумели оплатить их, введя дополнительные налоги. В январе 1397 г., просительные письма циркулировали между благородными семействами, написанные женами или семействами тех, кто удерживался в плену. Известно, что часть дворянских фамилий Франции попросила помощи у дожа богатой Венеции.

Тем временем маршал Буснко и сир де ла Тремойль активно вели переговоры с генуэзским лордом острова Митилене (Лесбос) об ускорении передачи денег. Оба этих дворянина в плену тяжело заболели. Бусико выздоровел, а де ля Тремойль умер. Но даже когда собственный выкуп Бусико был выплачен, он не бросил графа Неверского; продолжал находиться у турков, пытаясь уменьшить сумму выкупа за командира крестового похода, которая была очень уж велика. В конце концов, все выкупы были оплачены при посредничестве известных ломбардских банкиров, короля Кипра и лорда Гаттилузио Митилене, способствовавшего в организации заключительной передачи выкупов.

Граф Неверский и Анри де Бар написали в письме к Николасу Гаттилузио, губернатору очень маленькой генуэзкой заставы Энец в устье реки Марица: «Самый дорогой и верный друг, мы получили 2000 дукатов… за которые мы передаем вам сердечную благодарность… И мы также получили много больших и прекрасных подарков, которые вы нам послали, в том числе рыбу, хлеб, сахар и другие вещи… Мы также благодарны, дорогой и хороший Друг, вашей жене за очень красивую одежду и плащи, которые она отправила нам. Написано в Михаличе, 15 апреля 1397 г.». Согласно византийскому летописцу Дуке, Баязид окончательно позволил своим пленным отправиться восвояси, потому что за них поручился «лорд Митилене, сын Франческо Гаттилузио». Если это верно, то пленные крестоносцы имели уважительную причину благодарить генуэзское семейство Гаттилузио.

Наконец граф Неверскнй мог отбыть домой, почти через год после сражения при Никополе, он остановился сначала на острове Митилене, чтобы обсудить будущее с Гаттилузио и сменить гардероб на более подходящую одежду, в которой он мог бы продолжатъ свою поездку.

22 февраля 1398 г., Иоанн Неверский вернулся в Дижон, приблизительно через два года после того, как покинул его. Он и его компаньоны прнвезли с собой несколько простых подарков от Баязида: железный жезл, несколько льняных туник «по турецкой моде», несколько луков с кожаными тетивами, которые по какой-то причине французы назвали человеческими кишками, и маленький крепкий барабан. Эти подарки были очень просты, но основная мысль, заложенная в этом наборе, была очевидна – османские турки были воинами, которые считали простое оружие весьма адекватным моменту, не находя никакой потребности в блестяще украшенном обмундировании крестоносцев, привезенном рыцарями на войну.

Одним из немногих, кого не потрясали новости из Никополя был Филипп де Мезьер. Вместо этого, он объявил, что у него по этому поводу, видение, которое описал в следующих деталях – «мне виделся большой мужчина, с бледным лицом, изможденным и изуродованным, с обнаженными ногами, непокрытой головой, посохом паломника в руке, на которую он опирался. Он был одет в старое турецкое платье, выцветшее и разорванное, простая веревка опоясывала его на талии. На теле его была глубокая рана и весь он был покрыт кровью. Этим призраком был Жан де Блэзи, который встал на колени рядом с Филиппом и поведал ему новости ужасного поражения, описывая странные виденья, свидетелем которых он был в течение сражения. Он сказал, что является посыльным от убитых и плененных крестоносцев и обращается ко всем католическим правителям, чтобы поправить ситуацию». Это, в свою очередь, побудило Филиппа написать его «Epistre Lamentable» в 1397 г. Пока де Мезьер порицал греховность крестоносцев, другие французкие авторы всю вину валили на венгров. Среди них был поэт Эсташ Дешамп, который в конце 1396 г. написал;

«Никополис, город языческих земель,

За эти дни видел большую осаду,

Проигранную, из-за высокомерия и глупости,

Из-за венгров, бежавших с поле боя».

Это было, конечно, несправедливо, хотя миф об этом сохранился. Известность Никополя во многом была обусловлена и тем фактом, что христианское рыцарство, собрав в единую армию все лучшее, что только можно было собрать, потерпело полное поражение в первом же крупном сражении. Этот крестовый поход представлялся как прелюдия большого всесокрушающего христианского похода во главе с королями Карлом Французским и Ричардом Английским. Но этого так никогда и не случилось, потому крестовый поход на Никополь в этом плане ошибочно именуют как «наиболее представительную военную акцию международного феодального дворянства». После этого, дальнейшие крестовые походы стали «невозможной мечтой» XV столетия.

С другой стороны, поражение при Никополе не охладило энтузиазм среди аристократической, военной и академической элиты Бургундии. Наоборот, возбудило еще больший интерес к Востоку, туркам и исламу. Замечательное путешествие Бертрана де ла Брокье, поколением позже было в значительной степени предпринято в ответ на бургундское поражение при Никополисе. Однако, османский военный успех продолжал озадачивать западноевропейцев в течение всего XV столетия. В то время полагали, что турки воюют числом и мало разумеют в тактике и стратегии, западные силы действительно ставили себя выше, особенно в тяжелой броне и качестве своих лошадей.

Последующая военная карьера Иоанна Неверского свидетельствует, что он почерпнул многое из кампании при Никополе, став единственным герцогом Бургундии, имеющим реальные боевые навыки в управлении армией. Многие были вознаграждены, другие продвинулись по службе. Арбалетчик Этьен Ламбин, например, после возвращения из похода получил патент на вербовку воинов и в чине капитана в 1405 г. привел 81 арбалетчика и шесть лучников на службу герцогу Бургундскому. Он в последний раз упомянут как «мастер» французской королевской артиллерии в 1418 г.