Оценить:
 Рейтинг: 0

Стихи и рассказы

Год написания книги
2017
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
3 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Вася стоял у двери и во все глаза глядел на «наше все».

– Вот, к примеру… – хозяин кабинета открыл книжку и пролистнул несколько страниц. – Вот: «Лучшая приправа к пище – голод». А, каково? Или вот: «Женись несмотря ни на что. Если попадется хорошая жена – станешь исключением, если плохая – философом». Ха-ха-ха, не знаю уж, какая у меня жена, исключением я вроде уже стал, но в последнее время все больше и больше читаю философов.

Вася стоял, глупо улыбаясь, и не знал, что ему предпринять дальше. Заговорить? Но он не знал, с чего начать. К счастью, обстановку разрядил сам хозяин.

– Что же вы, сударь, у двери стоите? Проходите, садитесь на диван. – Небольшая рука вынырнула из широкого рукава халата и указала Васе путь к дивану. – Натали сказала, что вы во что бы то ни стало хотели познакомиться со мной? Извольте. Я Пушкин. А вас, простите, как величать? Натали говорила, но я позабыл.

– Оленский, – шепотом сказал Вася.

– Как?

– Оленский, – повторил он. – Василий Сергеевич.

– Сергеевич? Тезки, значит, по батюшкам. – Пушкин снова удалился за шкаф и выволок оттуда за спинку большой резной стул. Стул был настолько огромен, что, когда он поставил его рядом со столом, спинка оказалась чуть ли не на уровне подбородка поэта. – Тезки, значит, – повторил он и плюхнулся на мягкое сиденье, оказавшись напротив Васи.

– Вы, сударь, сатирой случайно не увлекаетесь? – спросил он, пристально глядя на Васю.

– Что?..

– Сатирой. Или стишки крамольные не пишете случайно – скажем, про государя, а?

– Я не понимаю, – оторопел Вася.

– Не понимаете!!! – вскричал Пушкин, внезапно вскочив со стула. – Из газетенки какой-нибудь пожаловали!? Статейку на меня хотите написать!? Я же вас насквозь вижу, писаки ебаные! В Москве от вас покою не было, переехал в Петербург – и тут, на тебе, явились!

Пушкин нервно заходил из стороны в строну, заложив руки за спину. Он смотрелся достаточно комично: маленький кудрявый человек в огромном, не по размеру, халате чуть ли не вприпрыжку ходил перед Васей то вправо, то влево, но Васе в данной ситуации было не до смеха.

– Оленский он! Это надо же, ОЛЕНСКИЙ!!! – почти кричал поэт. – Поумней бы что-нибудь придумали. Когда жена мне сказала, кто меня хочет видеть, я сразу согласился вас принять, чтобы посмотреть в ваши наглые глазки. Это надо же – назваться фамилией героя моего собственного романа! – Пушкин остановился у стола, взял с него недавнюю книжицу Сократа и вдруг с силой запустил ее в Васю.

– Вон!!! – заорал он. – Вон, или пристрелю, сука!

Книга ударилась о спинку дивана, аккурат справа от Васи. Он вскочил. Испуг смешался с яростью, и Вася заорал на светило русской поэзии.

– Сам сука! Я поэт! Не из какой я не из газеты! Познакомиться пришел, а вы!..

Их разделяло какие-то три метра, и на таком расстоянии было видно, что ростом Пушкин Васе где-то по плечо. Тем временем лицо поэта изменилось, и из гневного приобрело, скорее, удивленное выражение. Он еще немного постоял, облокотившись о стол, потом снова сел на свой огромный стул, не отрывая взгляда от Васи.

Дверь с тихим скрипом отворилась, и в проеме появилось испуганное лицо Натальи Николаевны.

– Саша, у вас все в порядке?

– Да, милая, все хорошо. – Пушкин нетерпеливо махнул рукой, и дверь закрылась.

– Поэт? – спросил он спокойно. Маленькая ручка снова указала Васе на диван, и тот послушно сел.

– Да, – сказал Вася, отодвигая от себя потрепанный томик Сократа. – Поэт, но неизвестный, начинающий.

– И как же ваша фамилия, позвольте узнать?

– Дубилов, – тихо сказал Вася и потупил взор.

– Да, тогда уж лучше Оленский, – как бы про себя сказал Пушкин. – Ладно, э-э-э… Василий Сергеевич, забудем то, что было. Знаете, нет покоя от газетчиков. Тут про меня в Москве такое писали, вы бы только знали. Два раза на дуэль вызывал этих писак, но так они же все трусы.

Пушкин встал со стула и подошел к крайнему отделению своего огромного шкафа с книгами. Он взялся за одну из полок, и она открылась, словно дверца.

– Выпить не желаете чего-нибудь за примирение? – сказал он, залезая руками внутрь потайного отделения, откуда послышалось характерное позвякивание.

– Да, спасибо, – пробормотал Вася. – Что-нибудь покрепче, если можно.

Пушкин обернулся, правая бровь удивленно вздернулась.

– Покрепче? Уважаю.

Он вернулся с двумя бокалами в руках, один из которых протянул Васе.

– Вот, пожалуйте, настоечка на облепихе с клюквою. Мой друг Нащокин Паша ездил недавно к себе в деревню, привез и мне вот презентовал.

Вася взял бокал, посмотрел на розоватую жидкость и залпом выпил. Горло обожгло. Сильно обожгло, даже слезинка выкатилась из правого глаза, но он справился. Градусов шестьдесят – не меньше. Пушкин вернулся к своему креслу, сел и сделал небольшой глоток из своего бокала.

– А я винца с вашего позволения. Завтра аудиенция у государя, надо быть свежим и здравомыслящим. – Он увидел, что бокал в руках Васи опустел, и усмехнулся.

– Если хотите еще – милости прошу, только наливайте уж впредь сами. Вон там все найдете. – Он небрежно махнул рукой в сторону шкафа. – Но сначала позвольте послушать что-нибудь ваше. Вы ведь и за этим сюда пришли?

Вася кивнул.

– Ну, вот и извольте, с удовольствием послушаю, совет дам, а, может, и сам чему-то поучусь. – Поэт усмехнулся.

Ну вот, приехали. Вася нервно потеребил в руках пустой бокал. А что же прочитать-то? Стихи он какие-то помнил из школьной программы, но, как ни парадоксально, они были именно Пушкина. Да-да, Александра Сергеевича, который сейчас сидел пред ним собственной персоной и отхлебывал маленькими глотками вино из бокала.

– Ну, что же вы? – нетерпеливо спросил хозяин кабинета. – Али забыли? Это нормально. Я, когда начинал, тоже все записывал и по бумажке читал друзьям. Даже на экзамене в лицее перед стариком Державиным тоже листочек был – на всякий случай. Знаете, как волновался? Ужас! Но, признаюсь, это был один из лучших моментов в моей жизни. Как сейчас помню. – Он закрыл глаза, мечтательно задрал подбородок и произнес:

Страшись, о рать иноплеменных!
России двинулись сыны;
Восстал и стар и млад; летят на дерзновенных,
Сердца их мщеньем зажжены.
Вострепещи, тиран! Уж близок час паденья!
Ты в каждом ратнике узришь богатыря,
Их цель иль победить, иль пасть в пылу сраженья
За Русь, за святость алтаря.

Тишина повисла в кабинете. Вася смотрел на гения во все глаза, даже рот приоткрыл. «Жалко, что нет диктофона», – вдруг почему-то подумал он. Между тем поэт отхлебнул из бокала, посмотрел на Васю, и, увидев выражение его лица, засмеялся.

– Проснитесь, сударь! – воскликнул он.

Вася вздрогнул, и бокал чуть не выпал из его рук.

– Меня вы послушали – теперь ваша очередь. Жду с нетерпением. Или, может быть… – Пушкин взглянул на пустой бокал в руках Васи, поднялся со стула и направился к потайной дверце в книжном шкафу. Достал початую бутылку, подошел и наполнил Васин бокал.

– Ну, смелее! – сказал он, возвращаясь на место.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
3 из 8