Бал объятых пламенем. Антология предательств, грабежей и насилия

Первитин СС

Пурга закончилась. Для неё больше нет работы, и она улетела ввысь – рвать на лоскуты сумрак черного неба. А над землей, догола раздетой взрывами, поземка кружит хоровод снежинок. Они не тают, опускаясь на лица солдат. Мчится луна в серебряном саване. Тускло салютует ей бронзовым мечом нагрудный спортивный знак SA-Sportabzeichen. Тревожным рубиновым блеском мерцает знамя значка «Готов к труду и обороне СССР». Океан огня прокатился по земле. Внезапно обнажившееся его дно покрыто телами без жизни. Окрепнув, ветер поднимает голос и носит над полем неприкаянные души. До самого утра стелет снег низовая пороша, но ей так и не удастся замести следы ночного боя.

Кавалерийский сапог вермахта при температуре минус сорок пять градусов хранит тепло не более минуты. Пленный русский вцепился в свой валенок. Немец больше не в силах терпеть холод. Изо всех сил бьет его прикладом.

– Ну-ка, прекратить. Сейчас он сам отдаст.

Штандартенфюрер СС Фегеляйн достает свой «Вальтер» и стреляет пленному в голову.

Сухой мелкий снежок напоминает кристаллики метамфетамина. Фегеляйну он чудится везде. Метамфетамин, химически схожий с адреналином, на организм воздействует гораздо дольше. Штандартенфюрер СС Фегеляйн не представляет жизни без адреналина. Метамфетаминовый препарат Pervitin wachhaltemittel, высвобождающий из нейронов коктейль из норадреналина, дофамина и серотонина, лишает его страха, а тело – усталости. Реакции обостряются со страшной силой. Жизнь мчится с бешеной скоростью.

Бутафория успеха при постоянном употреблении стимуляторов не может не смениться депрессией и разрушением психики. Фегеляйн проваливается в серотониновую яму. У него галлюцинации – за окнами штаба идут вражеские танки. В состоянии паранойи начинается психоз. Ночью он внезапно вскакивает с кровати и дает команду атаковать превосходящие силы противника. На улице бушует ненастье. Его всадники апокалипсиса бросаются в кромешную тьму. Они тоже знают, что такое «Первитин». Ночные атаки приносят успех. К северо-востоку от Чертолино соединения Фегеляйна освобождают железнодорожную станцию и деблокируют транспортный узел, а неделю спустя его бригада замыкает кольцо окружения вокруг позиций армии противника в Чертолино. В боях под Ржевом кавалеристы Фегеляйна несут смерть 1800 солдатам Красной Армии.

2 марта 1942 года штандартенфюреру СС Фегеляйну вручается высокая награда – рыцарский железный крест. К 1 апреля 1942 года от первоначальной численности его бригады 4428 человек остается 421 боец. В основном это снабженцы и солдаты учебной части. В кавалерийской бригаде СС считается нормой жить быстро и умереть красиво.

Фегеляйн получает отпуск, его отправляют в Германию. С мая по октябрь 1942 года он служит инспектором кавалерии в главном управлении безопасности рейха.

Привалов

Обервахмистр Йоханнес Кохановски – командир 2-го взвода 2-й батареи 201-го дивизиона штурмовых орудий. Разведка тактической группы «Фегеляйн» находится в тылу противника. Против хорошо бронированных целей самоходка Stug III – не бог весть что, но Кохановски это не смущает. На его счету уже 31 танк противника. По этому поводу с октября 1942 года на шее обервахмистра красуется рыцарский железный крест.

В утренних сумерках низкие силуэты самоходных орудий STUG III едва видны в поземке над заснеженным полем, трехсотсильные двигатели Даймлер Бенц работают тихо. Две машины с десантом пехоты в канун Рождества крадутся по заснеженному полю.

На сухой дороге 50 рыдающих кобыл «ГАЗ-М1» разгоняют полуторатонный автомобиль до 80 км/час примерно за полминуты. На покрытой льдом поверхности заднеприводной «эмке» тронуться с места обычным образом не позволяют даже шины с высоким профилем. Трогаться надо со второй. Тормозить на снегу тоже приходится двигателем, понизив передачу. Этот нехитрый набор шоферских премудростей оставляет некоторое количество шансов избежать заноса или несчастного случая врезаться куда-нибудь. Все остальные маневры для «эмки» зимой – из области фигурного катания. Тем не менее Лейтенант Алексеев резко бьет по тормозам. «Эмка» встает в занос, мчится по дуге и втыкается в сугроб.

– Немецкие танки!

В пятидесяти метрах от «эмки» в снегу – два штурмовых орудия Stug III, и одно из них разворачивается на месте в их сторону. Орудие Stug 40 L/48 имеет калибр 75 мм. Бронебойный снаряд K.Gr.Rot pz Stug III модификации A-E c начальной скоростью 385 м/сек на дистанции 100-м легко пробивает трехсантиметровую броню. Полковник Любимов, начальник артиллерии корпуса, не сомневается ни секунды:

– Из машины! Все! Быстро!

Гулкий хлопок выстрела – и ГАЗ-М1 перестает существовать. В броневой рубке Stug III ироничный комментарий:

– «Panzerabschuss!» – танк подбит! сопровождается дружным гоготом.

Командующий 15-го стрелкового корпуса 6-й армии генерал-майор Привалов видит, как кричит лейтенант Алексеев. Полковник Любимов стреляет из табельного оружия. После взрыва в ушах Привалова звенит. Он не слышит звуки выстрелов. И ему совсем непонятно, откуда в оперативном тылу корпуса немецкие танки. Фигуры в белых маскировочных халатах бегут к ним. Лейтенант Алексеев стреляет длинными очередями в их сторону. Немецкая ручная граната с деревянной ручкой, вращающаяся в воздухе – последнее, что видит генерал.

267-я дивизия 2-й ударной армии первого формирования была уничтожена в Волховском котле, прикрывая отход ее частей из окружения. До конца весны 1942 года генерал-майор Привалов находился в расположении 2-й ударной армии. Он командовал оперативной группой из двух дивизий и лыжной бригады. Расположение окруженных войск генерал покидает на самолёте вместе с Ворошиловым. Повторно 267-я дивизия сформирована в ноябре 1942 года. В ноябре 1942 года генерал-майор Привалов назначен командующим 15-м стрелковым корпусом 6-й армии Воронежского фронта. 267-я дивизия входит в состав корпуса.

Пленение генерал-майора Привалова произошло утром 22 декабря 1942 года к югу от Смаглеевки на дороге Кантемировка – Смаглеевка. Командующий корпусом и начальник артиллерии корпуса после посещения командного пункта 267-й стрелковой дивизии в Кантемировке возвращались на командный пункт корпуса, находящийся в Белом Колодце, в 42 км на северо-восток от Кантемировки. В ходе боевого столкновения командующий корпусом ранен в голову и левую ногу осколками гранаты.

Судьба присылает генерал-майору весть из прошлого

Карташов

Карташов терпеливо слушает, как Привалов осыпает судьбу упрёками.

– Лучше бы я руку потерял. Получить командование таким соединением. От Сталина лично. Только всё пошло в гору. И в такой момент нарваться на немцев.

Соседа по камере Привалов не замечает. Временами Привалов замолкает. И тогда, излучая добродушие, Карташов интересуется какой-нибудь ерундой

– А правда, что в Красной Армии вводятся погоны? А что, в Красной Армии у офицеров теперь есть денщики?

На простые вопросы Привалов отвечает машинально. Карташов задаёт вопросы всё чаще. Утешать Привалова Карташов не собирается. Шутит, ведет себя оживлённо. Рассказывает, что ему случалось бывать в Берлине. Привалов обращает внимание на соседа и начинает задавать вопросы. Карташов рассказывает охотно:

– Там везде порядок. Ни очередей, ни дефицита. Продукты, какие хочешь. То же самое одёжка и обувь. Распределение работает строго. Это немецкая система. Не знаю, как у них в армии…

Карташов делает паузу. Привалов, глядя в сторону произносит:

– Что в тылу, что в армии, организация у них лучше, чем у нас.

В комиссионном магазине Карташова в Киеве на пересечении улиц Ленина и Пушкинской торгуют изделиями из золота, бриллиантами, одеждой, обувью, галантерейными товарами, мехами, коврами, картинами и книгами. За прилавками трудятся 12 продавцов. Карташов содержит ресторан «Мрия» для немецких военнослужащих. На Рейтерской улице у него шестикомнатная квартира. По меркам военного времени она обставлена богато: антикварная мебель, ковры, старинные картины, фарфоровая посуда. Карташов хорошо одет, носит кольцо с бриллиантом. Он водит компанию с офицерами жандармерии и гестапо. Обширные связи позволяют ему жить на широкую ногу. В марте 1942 года он арестован оккупационными властями по обвинению в спекуляции продуктами, спиртом и изделиями из золота. Необходимые знакомства позволяют ему выйти на свободу через десять дней.

В июне 1942 года Карташов отправляется в Берлин. На руках у него документы, подтверждающие, что до революции его отец, женатый на баронессе Мантойфель, был очень богат. Все родственники, проживавшие в Германии, умерли. Карташов единственный наследник семейного состояния. Из Берлина Карташов возвращается фольксдойче. Он велит называть себя бароном Мантойфелем.

В конце ноября 1942 года Карташов арестован. Он один из руководителей НКВД, оставленных для работы в подполье. На его след вышли после ареста радиста-подпольщика. Под давлением немецких спецслужб Карташов становится агентом СД.

Между допросами Карташов рассказывает Привалову о своей жизни в Киеве, о том, что частный капитал приносит хорошие заработки.

– И что, за это не сажают? – Привалов удивлен.

– Какой там. Частный капитал у них – государственная система. Налоги заплатил как полагается – и свободен. Больше того, в немецкой системе и в старости не останешься без средств. На этот случай предусмотрена возможность накопить денег. У большевиков, к примеру, пока служишь генералом, жить можно. А как уходишь со службы – всё. Жить не на что.

Привалову хочется возразить. Но что сказать, он не знает:

– Все равно Красная Армия победит. У нас людей немеряно. Пространства – не обойти не объехать, и вооружение не хуже немецкого, а скоро и лучше будет.

Привалов принимается считать ресурсы Германии и её союзников:

– Не знаю, как воюют венгры и румыны. Итальянцы – полное говно. Скорее всего, придется ожидать появления на Восточном фронте испанских и французских соединений. Пожалуй, у Германии сил побольше.

Насчёт вооружений не соглашается Карташов:

– Германия пока еще не использовала все свои достижения науки и техники. Еще посмотрим, кто здесь имеет преимущество.

Привалов начинает горячиться:

– У Красной Армии отличные резервы. И хорошо вооружены. Скоро в войска в больших количествах начнёт поступать тайное оружие. «Катюша». Многоствольное орудие. Стреляет крупнокалиберными реактивными снарядами на семь километров. Как там все устроено, никто не знает. Какое-то секретное электрическое оборудование. Персонал проходит особую подготовку. Отбор на уровне ЦК партии. Дают подписку о неразглашении государственной тайны.

Привалов говорит с Карташовым обо всём. Как со случайным попутчиком, встреча с которым, единственная и последняя, будет вычеркнута из памяти как только она закончится. Незаметно для себя Привалов начинает отвечать на вопросы, какие боевые задачи стояли перед его корпусом и какие тактические директивы могут поступить от командованием фронта в ближайшее время. Больше всего Привалова интересуют возможности, которые Германия предоставляет для жизни, ничем не похожей на его существование в Советской России.

– А правда, что немецкие генералы за достижения на фронте получают целые угодья?

Насчет угодий Карташов точно не знает, но быть на службе у немецких интересов очень выгодно. Он что-то слышал про денежные вознаграждения:

– За особые заслуги генералы, кроме зарплаты, могут получать целые состояния.

На лице Привалова написано, что на состояния он не претендует. Он просто никогда не думал, что ему придется интересоваться всем этим относительно себя. Карташов чувствует, что Привалов не решается задать вопрос, и начинает рассказывать сам.