Клава спешит на помощь…

– Я… я, – растерялась Клава, – я это от солнца… Жарко ведь… А дождя никто…

Она хотела ещё что-то прибавить, но в это время Мишка с Колькой сбросили шарик.

Водяная бомба попала в цель и эффектно разорвалась, обдав водяным потоком Аркадия Михайловича с головы до ног…

– Ап! – сказал Аркадий Михайлович, задохнувшись от изумления.

Клава застыла, потеряв дар речи.

– Ап! – повторил Аркадий Михайлович, обретая дар речи. – Пардон! Пардон! – произнёс он, оглядывая себя с головы до ног. – Но… Но как же так?.. Это… Это невозможно!.. Это… совершенно невозможно! Позвольте!.. Как это понимать?… Пардон!..

У Клавы в голове все слова куда-то разбежались и спрятались, и потому она не могла отреагировать ни на «как это понимать», ни, тем более, на «пардон».

– Как же так?.. продолжал Аркадий Михайлович – Это… Это возмутительно!.. Нет!.. Это… это какой-то… нонсенс! Да-с! Форменный нонсенс!.. А?!.. Клавдия!…

Клава не отвечала, занятая поисками разбежавшихся слов. Зато сверху раздался голос Мишки.

– Клавка-а!… Ну, как ты там, живая?!..

– А-а-а-а! – догадался Аркадий Михайлович, поднимая кверху палец. – Понятно! Понятно-понятно! Что ж, вас, кажется, зовут!.. Товарищи!.. Вы уж ответьте им, беспокоятся!.. А я откланяюсь, пожалуй!.. Экскузе, так сказать, муа! Всего доброго, пардон!..

И Аркадий Михайлович поспешил домой, приговаривая по дороге:

– Это какой-то нонсенс! Какой-то нонсенс!..

– Да Клавка же! – крикнул Мишка. – Чего ты там!.. Живая, говорю?!..

Клава подняла голову и молча погрозила Мишке кулаком….

экскузе муа, пардон (фр.) – извините меня, прошу прощения

нонсенс – бессмыслица, невозможное, невероятное

КЛАВА СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ…

Дождь продолжался всю ночь, ветер завывал и метался из стороны в сторону, бросаясь на всё, что попадалось под руку, совершая вокруг живых существ и неодушевлённых предметов воинственные танцы. Озябшие листья выписывали в воздухе фигуры высшего пилотажа. Всё вокруг перемещалось и перекатывалось, беспокойно скрипело и стучало, стонало и хрюкало, хихикало и нашёптывало… Когда же настало утро, город было не узнать. Деревья, ещё вчера горделиво возвышавшиеся в своей роскошной золотой оправе над мелочностью земной суеты, выглядели при свете дня совершенно несчастными, дрожащими от холода, стыдящимися, с непривычки, своей наготы… Зато земля, все газоны и тропинки, все дороги и тротуары оказались укрытыми мягчайшим, дорогим ковром необычайной, праздничной расцветки, и от этого завораживающего контраста на душе становилось легко и печально, и хотелось не то пожаловаться кому-то, не то поделиться с кем-то необъяснимой радостью…

Дождик сыпал и теперь, унылый и томный. Листья на земле отзывались ему тонкой барабанной дробью. Ветер время от времени принимался говорить на своём беспокойном языке, довольно, впрочем, лениво, больше для порядка.

Клава, Мишка и Коля сидели на лавочке под навесом возле подъезда и молчали. Клава в новеньком, ярко-красном плаще, была похожа на волшебного гнома из подземелья, или, при некотором усилии воображения, на известного летучего героя из зарубежных фильмов. Мишка и Колька были в обыкновенных осенних куртках.

– Осень… – мечтательно произнесла Клава, – красота какая…

– Холодно, – поёжился Мишка. – Чего сидим? Надо двигаться, чтобы не замёрзнуть.

– А я вчера книжку прочёл, – сказал Коля, – рассказ… Как один человек, там, на севере, шёл куда-то, по лесу. А мороз был градусов сто…

– Сто не бывает, – заметил Мишка. – Это ты лишку хватил…

– Ну, пусть меньше, – согласился Коля. – Даже семьдесят. Всё равно, в раз окочуришься.

– Дальше давай, – шмыгнув носом, сказал Мишка.

– Ну вот. А у него спички всё же были. Он хотел разжечь костёр, но сперва не получилось. А потом последней спичкой он всё-таки разжёг, и тут – бах! – с ёлки снег упал прямо в огонь и потушил его… Он не заметил, что под ёлкой сидел, а снег на ветке растаял, и всё!.. Обидно! Последней спичкой!.. И он так и замёрз…

– Дядька замёрз? – думая о чём-то своём, спросила Клава.

– Ага.

– Костёр тоже замёрз, не сомневайся, – заверил Мишка.

– Да! – вспомнил Коля. – Рассказ так и называется «Костёр».

– До зимы ещё далеко, – заметила Клава. – Ещё мокнуть и мокнуть…

– Обидно, если последней спичкой, – сказал Мишка.

– О том и речь! – подхватил Коля. – Заготовил бы побольше, раз такие морозы!

– Всего не предусмотришь, – очнувшись, наконец, от своих грёз, вступила в дискуссию Клава. – Он же разжёг, сам говоришь, хоть и последней спичкой. А тут – случайность! Не было – и вдруг! Это с каждым может стать!

– Это верно, – согласился Коля.

– А чего его в такой мороз понесло? – спросил Мишка. – Сидел бы дома.

– Может, там всегда так, – возразила Клава. – Мороз, в смысле. Вот, мы тут сидим и ждём, когда дождик закончится. А он не заканчивается. И не закончится до завтра. И чего же? Так и сидеть будем? Не-ет!.. Рано или поздно домой пойдём, и начихать будет на дождь!

– Сравнила дождь, и мороз в семьдесят градусов!

– Он думал, дойдёт. Оделся, наверное, потеплее…

– Не помогло, – вздохнул Мишка.

– Вот я и говорю, – продолжала Клава. – Случайность. Опасная штука! Ты не ожидаешь, а тут – бац! И крышка тебе!

– Почему сразу крышка? – возразил Коля. – Не всегда. Полезная случайность тоже бывает.

– Когда найдёшь что-нибудь! – подхватил Мишка.

– Не обязательно найдёшь, но бывает, – согласилась Клава.

Помолчали…

– Придумала! – вскрикнула неожиданно Клава. – Надо нам кого-нибудь спасти!

– Чего? – не понял Мишка.

– Спасём. Как того дядьку. Будь мы рядом, мы бы ему спичек дали… Он бы не замёрз.