Дух Огня

Меч замер на секунду в воздухе, а затем с силой обрушился на младенца, оставив в воздухе шлейф голубого пламени.

ЧАСТЬ 1. Вода

…За дальной цепью диких гор,

Жилища ветров, бурь гремучих,

Куда и ведьмы смелый взор

Проникнуть в поздний час боится,

Долина чудная таится…

А. С. Пушкин «Руслан и Людмила».

ГЛАВА 1. Охотники на гарпий

Под ногами шуршала тёплая, сухая хвоя. Над обломками светло-бурых скал поднимались высокие сосны, поблёскивающие от смолы, под горячим полуденным солнцем. С берегов сыпались мелкие камешки прямо в воду крохотной речушки. Вода спускалась сюда с горных ледников, играла в маленьких водопадах, в которых кувыркались упавшие шишки. Вдали синели пики гор, среди которых к самому солнцу тянулись длинные иглы притягательных и страшных серых башен. И ни постороннего звука, ни шороха.

Во время охоты на гарпий важна тишина. Это крайне осторожные существа и иногда можно неделями бродить в предгорьях и не увидеть ни одной даже издали. Ещё важная вещь – терпение. Терпение просто необходимо. Тот, кто охотился на гарпий всю свою жизнь даже у себя дома, у тёплого очага обретал спокойствие, присущее лишь каменным стенам, укрывая за этими стенами свои эмоции и чувства. Люди эти становились внимательными, с цепким взглядом, выхватывая даже мелочи из того, что их окружало, но с завидным упорством не замечали самых очевидных вещей. Не то, чтобы и леса не видели за деревьями, но отсекали всё лишнее, не относящееся к охоте. Впрочем, терпением Кай обладал незаурядным, можно сказать – абсолютным. Он мог по нескольку часов лежать, не шевелясь, в засаде. Главное здесь было – разминать немного мышцы ног и рук, чтобы они не затекли. Он напрягал и расслаблял их потихоньку, не производя постороннего (и такого непредусмотрительного) шума. Вот и сейчас время шло час за часом, а он не двигался с места. Другое дело, что слабым звеном в их коллективе был Лой – он то и дело, по поводу и даже без, шевелился, ёрзал и «отлучался на пару минут по неотложному делу». Это раздражало Кая, но не сильно, в конце концов, к выходкам друга он давно уже привык.

Однако сегодня ситуация была иная. Лоя в засаде не было. Вернее он был, конечно, как всегда (поскольку горел непреодолимым желанием поймать первую гарпию собственноручно), но далеко – в паре километров. Идея разделиться и охотиться отдельно, давно бередившая ум Кая, озарила и предприимчивого Лоя. Кай не безосновательно полагал, что из этого может выйти толк.

Из снаряжения при нём было – самострел, заряженный стрелой вроде тех, что используют для охоты на птиц – с маленьким шариком вместо наконечника, кинжал, если зверь попадётся слишком крупный и придётся его добивать, и кожаный колчан.

Высокие стволы сосен покачивались над головой, размахивая своими колючими кронами, где-то дятел упорно долбил дерево, а в кустах с разных сторон доносился по временам слабый шорох – пробегала то ящерица, то мышь, а то и ещё кто-нибудь.

На большом, обточенном водой камне по середине речушки, где калька образовала широкий брод, лежала приманка. Без приманки ни как нельзя. Приманка необходима, потому что можно целую вечность дожидаться, пока какая-нибудь из неосторожных гарпий приземлится сюда, чтобы попить воды. С таким же успехом Кай мог просто сидеть дома и ждать, когда гарпия сама залетит в окно. Конечно, эти существа любили воду. Гарпии происходили от земноводных рептилий, и не было для них большей радости, чем приземлиться на камне у воды и нырять вниз головой за рыбой. Кай видел их тушки и знал, что на зобу у них находятся маленькие полоски жабр. После охоты гарпии, как правило, задерживались ещё немного, чтобы почистить чешую, избавиться от надоедливых паразитов или принять солнечные ванны. Но они предпочитали высокогорные реки в местах, часто недоступных человеку, где испокон веков никто никогда их не тревожил. Поэтому самое разумное было приготовить приманку и смотреть, чтобы её не склевали птицы.

Как правило, забивали гуся или курицу, давали им немного протухнуть и тогда уже шли на охоту. Почему-то гарпии видели в чуть подпорченной пище невероятно вкусный деликатес. Конечно, это было накладно – попробуйте-ка каждый раз раскошеливаться на домашнюю птицу, без всяких гарантий успеха, которую потом, через два дня придётся всё равно выкинуть, потому что даже ни одна гарпия на неё больше не позарится.

Охота эта имела, к тому же, ещё множество тонкостей, которые делали её недоступной для большинства людей, и только небольшая каста избранных, настоящих любителей и фанатиков своего дела ей занималась. Кай принадлежал, конечно, к первой, а не второй категории, и иногда ему удавалось выцарапать немного из своих скромных доходов. Тогда вместе с Лоем они набирали провиант, прихватывали с собой плащ-палатки и шли в лес дня на четыре. Как правило, всё оборачивалось в итоге простым походом с поджаренным на костре хлебом, потому как удача им не особенно благоволила и ни одной гарпии они так пока и не поймали.

Часа через три упорного лежания на подстилке из хвои и камней, не смотря на все процедуры, тело затекло и стало болеть, а рельеф под ним уже, кажется, на всю жизнь отпечатался на животе. Кай решил, что потерпит ещё немного. Ну – полчаса, не больше… Конечно, то же самое он уже обещал себе и получасом раньше, и даже час и два назад, но он решил, что выдержит ещё немного. На этом и строилась вся его выносливость. Он каждый раз обещал себе, что это последние минуты, что он потерпит, пока тень от во-он той сосны не достигнет во-он того камня, а затем продлевал собственную экзекуцию ещё до того камня и до следующего. Что-то в нём было от рыбака, который часами сидит с удочкой, отвлекаясь только на то, чтобы убить кусающего руки или шею москита. Но рыбалкой Кай никогда не увлекался, считая её на редкость пустым и бессмысленным занятием, эдакой разновидностью мазохизма – в конце концов, на что-то же придуманы сети и, следовательно, удочки можно выбросить… Но гарпии – гарпии, это совсем другое дело. Прекрасная стройная гарпия, с переливающейся на солнце чешуёй, со вкусным нежным мясом, не смотря на личные гастрономические пристрастия, была достойной наградой за проявленную выдержку.

Кай мягко коснулся лежащего рядом с рукой самострела, тетива которого была туго натянута. Он специально проводил очень много времени, практикуясь в стрельбе из лука. Потом, когда сам смастерил самострел, стал стрелять уже из него. В оружейных палатах Академии находился большой тир, и он обожал проводить там вечера, стреляя по развешенным на стенах мишеням или вытачивая стрелы. В конце концов, смотритель, который и сам считал себя заядлым охотником, хотя попадал в цель только один раз из десяти (и то только по чистой случайности), проникся к нему такой симпатией, что позволял оставаться допоздна. Правда, втихомолку, когда всем ученикам уже полагалось спать. Кай нередко захватывал с собой флягу с пивом, и когда смотритель, исчерпав свой запас на вечер жизненных историй, из которых половину сочинил, уходил-таки спать, оставив ему ключи с наставлением запереть потом все двери, немного пригублял. Со спиртным в Академии было строго, а потому Кай не брезговал такой возможностью. Пожалуй, это даже и не сильно сказывалось на его меткости.

И, тем не менее, удача отказывалась оказать ему поддержку и только дразнила порой, когда ему казалось, что в кронах он увидел переливающийся блеск чешуи. При этом Кай отказывался верить, что то была вовсе не гарпия, а, скорее всего, просто листья кустарников и кроны сосен, пропускающие солнечный свет, что казалось свечением. Со временем он должен был превратиться в маниакального преследователя – утверждал Лой, и, откровенно говоря, был не так уж далёк от истины.

Сверху послышался шум крыльев, пальцы Кая непроизвольно стиснули приклад самострела, а сам он устремил вверх полный надежды взгляд. Но то была только птица. Кай выругался сквозь зубы и стал внимательно смотреть, куда это она намылилась. Птица приблизилась и оказалась на поверку простой вороной. Впрочем, опыт показывал, что вороны как раз нежеланные гости – они не брезговали той тухлятиной, что была приготовлена для гарпий. И действительно, эта ворона, похоже, уже совсем собралась пообедать, потому как уверенно и бесцеремонно приземлилась на камень, где была выложена приманка. Если бы это была гарпия, то она просто ухватила бы мясо в узкую зубастую пасть и попробовала унести его с собой – на этот случай оно было примотано к камню тонкой и прочной воловьей жилой. Но то была ворона, а потому она приземлилась рядом и принялась отрывать от приготовленной тушки куски. Кая охватила ярость. Не то что бы это был праведный гнев, просто он уже начал потихоньку соловеть от неподвижного лежания, от колючей хвои, щекочущей бок, и от нескончаемой череды охотничьих неудач.

Кай приподнял самострел, прицелился (причём целился он чуть ниже, чем надо, потому что неизбежная отдача всё рано направила бы стрелу вверх) и дёрнул спусковой крючок. Самострел рванулся в руках, стрела коротко пропела в воздухе, и ворону тут же сшибло с камня в реку.

Кай злорадно улыбнулся и почувствовал себя сразу почему-то отдохнувшим. Наверное, сказалась небольшая эмоциональная разрядка. Он немного подвигал плечами, разминаясь, и тут же услышал над головой тонкий пронзительный свист.

Ох, сколько же историй про этот свист он наслышался в своей жизни! Конечно, каждый рассказывал о нём чуть по-своему, давал самые разные сравнения, но так или иначе, а свист гарпий Кай не мог перепутать ни с чем, пусть никогда в жизни его и не слышал.

Он медленно поднял голову, всматриваясь вверх, но это оказалось лишним, потому что гарпия тут же спикировала вниз сверкающей серебряной стрелой, и резко выйдя из пике над самой водой, взмахнув перепончатыми крыльями, приземлилась на камень.

Кай несколько секунд просто смотрел, завороженный ею. У гарпии была длинная лебединая шея, покрытая маленькими чешуйками, которые отливали на солнце всеми цветами радуги, длинное же змеиное туловище, маленькие цепкие лапки и колыхающийся в воздухе хвост с острым шипом на конце. Этот шип был самым грозным оружием гарпий, потому как у его основания находились ядовитые железы. Каю доводилось видеть раны, нанесённые таким оружием. Они затягивались долго и болезненно, и даже зажив, оставляли страшные шрамы, которые по временам беспокоили своих обладателей.

Кай приподнял самострел, стараясь даже не дышать, направил на гарпию, стал прицеливаться… И в этот момент вдруг вспомнил, что стрелы в нём нет. Вид гарпии, внезапное её появление, совершенно выдули из его памяти этот очевидный факт. Он моментально позабыл, что только что израсходовал стрелу на ворону.

Кай сдержал рвущийся наружу хрип и медленно, очень медленно и аккуратно достал из колчана другую стрелу.

Гарпия в это время схватила приманку зубами, потянула на себя, слегка подбросила, хватая её поудобнее, оттолкнулась лапами от камня и попыталась взмыть в воздух. Естественно, у неё из этого ничего не вышло. Воловья жила натянулась, гарпию дёрнуло вниз, и она издала сдавленный, обиженный писк.

Кай почти уже натянул тетиву, даже не глядя на оружие. Вниманием его целиком завладел объект охоты. Сердце Кая бешено колотилось, в кровь ударил адреналин. Ему не терпелось поскорее расправиться с этой тетивой, которая вдобавок ещё зацепилась за что-то, и выстрелить.

Момент выстрела он представил себе совершенно отчётливо, и у него перехватило дыхание. Он уже видел, как гарпия повалится мертвая, и он подойдёт к распластавшемуся на воде существу.

Раздражённо Кай взглянул на заклинивший механизм и увидел, что туда просто попала маленькая веточка. Он нервно всхрапнул, ему захотелось со злости разбить самострел о камни, но он только достал веточку и, вполглаза наблюдая за гарпией, натянул тетиву до упора.

Охотничий азарт целиком захватил Кая. Он уже совершенно ничего не замечал вокруг.

Кай подтянул самострел к плечу. Прицелился.

И спустил стрелу как раз в тот момент, когда чей-то силуэт возник рядом.

Кай успел только дёрнуться, отводя уже сработавшее оружие в сторону. Стрела понеслась вперёд, ломая ветки кустарников.

Чья-то тень за кустами вскрикнула, дёрнулась, и повалилась на землю.

Кай резко вскочил на ноги и, тут же позабыв и про гарпию и про охоту, кинулся вслед за стрелой, продираясь через множество покрытых зеленью веток. Он выскочил на берег, поскользнулся, когда камушки поехали у него под ногами, но не упал, оперевшись о землю рукой. Кай выпрямился и быстро оглянулся.

Рядом, у самой воды лежал человек в кожаном походном костюме. Он слегка стонал и держался за бицепс правой руки окровавленными пальцами. Кай почувствовал, что на него накатывает нервная дрожь. Он быстро пошёл к человеку и звук собственных шагов, хруст кальки под подошвами сапог, казался ему громом среди ясного неба.

Этого не может быть, – подумал Кай, – я же только что стрелял в гарпию. Я стрелял в гарпию, я не стрелял в человека. Это, должно быть, кто-то другой.

Маленькая коричневая стрела валялась рядом со своей жертвой. Стрела с шариком вместо наконечника. Это была, конечно же, его стрела для охоты. Кай вдруг вспомнил про гарпию, оглянулся на камень, но её там не было, только лежала покусанная утка. Кая охватила досада, и он раздражённо посмотрел на человека, который уже не стонал и даже поднимался на ноги.

Кай припомнил все впившиеся в пузо камушки, все часы ожидания и на него накатил гнев.

Ну какого аспида ему тут было надо, а? Ему дела другого нет, только выскакивать перед носом в самое неподходящее время!

Раненый поднялся, всем своим видом демонстрируя, что ему очень больно.

Всё сильнее и сильнее распаляясь, Кай подошёл к незнакомцу.

– С тобой всё… – начал он резко, но договорить не успел.

Незнакомец развернулся и ударил его в скулу – и достаточно сильно. Кай рухнул на кальку, так что камешки больно впились в филейную часть.

– Во-первых, – с хрипотцой сказал незнакомец и поморщился, поведя плечом, – не «с тобой всё», а извини, пожалуйста.

Голос его был спокоен, но один раз всё-таки дрогнул – похоже, что Кай своей выходкой здорово его напугал, что, в общем-то, неудивительно.

– Потому что со мной не «всё», не дождёшься. А во-вторых, скажи сразу – это ты стрелял?