Дух Огня

Куратор сразу посуровел.

– Так. Тебя хочет видеть ректор.

Несмотря на жару, по телу Кая вдруг прокатился холодок. К ректору? Зачем это?

– Да, конечно…

Он пошёл вслед за куратором на негнущихся ногах. Неужели кто-то видел Валтасара? Неужели что-то о нём известно такое, чего сам Кай и не знает? Предположения роились в голове, но все они были одинаково мрачные. Всё дело было в том, что более чем за пятнадцать лет пребывания в Академии ректор Аиль Онто не разу не вызывал к себе на ковёр пасынка зимы.

Валтасар зашёл в таверну и сразу натолкнулся на густой и кислый табачный дым. Глаза защипало, и первые пару шагов он сделал, протирая их рукавом, вслепую. Когда зрение, наконец, вернулось к нему, и он смог различать окружающие его предметы, Валтасар увидел тесное пыльное помещение – десять человек уже казались здесь толпой, а падающий сквозь узкие окна и дыры в потолке свет оказался мутным от плавающей в нём пыли и дыма. Валтасар сделал ещё несколько шагов, сел на коврик у стены. Грязненький такой коврик. Рядом на таких же ковриках сидели другие люди и курили. По сути, любая таверна Аша была именно курильней, а уже еда и выпивка стояли на втором месте. Валтасара никто не заметил. Он двигался бесшумно в густом дыму, зависшем как туман.

Изящно как танцор из того тумана возник вдруг призрак с посеревшем от курева лицом, раздетый по пояс и со множеством татуировок. Татуированный призрак склонился над Валтасаром и тихо, но так, чтобы его было хорошо слышно, спросил, какой заказ желает сделать гость. Валтасар мысленно усмехнулся. Там, в лесных посёлках он видел совсем другие трактиры и таверны. Там были столы и скамьи, сделанные из столетнего дуба, которые здесь с лёгкой руки Совета могли позволить себе только богачи. Там царило веселье, шум, крики, и вино. Всё страшная кислятина, а то и вовсе брага или самогон, но текло оно рекой. Да, как же различались эти заведения здесь, в городе, и там, в посёлках среди диких лесов. Он ответил, что сделает заказ чуть позже, и призрак бесшумно растаял, как и возник. Валтасар облокотился на замазанную глиной стену головой, почувствовал приятную прохладу, исходящую от неё. Он вздохнул и вновь потянулся к фляге на ремне. Развязал тесёмку у горлышка, поднёс к губам, глотнул. Потом быстро завязал и вернул флягу на место. После этой незамысловатой операции голова у Валтасара сразу перестала кружиться, и густой дым перестал доставлять неудобство.

В этот момент в таверну вошёл Лой. Какое-то время он стоял в прямоугольнике света, смотрел прищурившись. Потом заметил Валтасара и, подойдя к нему, положил на коврик монеты.

– Всё? – спросил он тоном, как будто это было вымогательство или шантаж.

Валтасар только кивнул, наблюдая Лоя из-под полуприкрытых век.

Лой постоял перед ним в нерешительности, как будто ожидая, что за этим последует что-то ещё, но ничего не последовало, и он вышел, разбивая ладонью дым перед своим лицом.

Валтасар поднял руку и сделал кистью вращательное движение. Тут же вновь серый призрак возник перед ним, ожидая заказа.

– Озирского и табак, – сказал Валтасар. Он чувствовал себя почти богачом с лежищими перед ним драхмами и собирался хорошенько потратиться сегодня. Больше того, он собирался потратить всё, потому что потом уже деньги ему не понадобятся.

Призрак вновь испарился. Какой-то худой мужичок перед ним повернулся и уставился на Валтасара маленькими маслянистыми глазками. Валтасару не понравился этот взгляд, и он нахмурился, отчего лицо его стало казаться лицом статуи с высокими скулами, выточенным из гранита. Эдакий языческий бог с горящими в дыму жертвенников глазами. Мужичок же подумал, что этот молодой подмастерье или, скорее всего, бандит (ну не зря же перед ним так запросто складывают деньги), напоминает ему какое-нибудь лицо с бронзовой монеты. Он вознамерился, было отвернуться от него, но вдруг сам того не ожидая, произнёс.

– А что, за обучение деньги платят уже не ректору?

Валтасар слабо улыбнулся. Улыбка дрогнула на его губах и тут же погасла.

– Нет. Я сам отнесу деньги ректору, – лицо его вновь стало каменным, неживым, плавая за клубами дыма.– Тем более что у меня есть к нему одно неотложное дело.

– Да? Какое же?

– Я хочу его убить, – произнёс Валтасар так тихо, что только его собеседник мог услышать.– Этой ночью.

Мужичок нахмурился и отвернулся, демонстрируя всем своим видом, что шутка была неудачной. Валтасар усмехнулся, изучая его обгоревший на солнце затылок.

Впрочем, тут ему подали его заказ – прохладное вино из погреба в серебряной кружке и маленький узелок с нюхательным табаком, и он сразу забыл о мужичке.

ГЛАВА 3. Академия

Они прошли по высокой широкой лестнице, упирающейся в каменный портал, украшенный орнаментами эпохи становления империи Совета. За порталом начинался коридор, а в конце него за воздушной занавесью, словно задёрнутый сиреневым туманом был вход в царство ректора. Кай чувствовал, как по спине крадётся неприятный холодок, ноги становятся ватными, но продолжают идти. Атраван, напротив, вышагивал бодрым строевым шагом, так что тога полоскалась у сандалий, создавая какую-то причудливою иллюзию полёта. Перед самым входом он, правда, остановился, посмотрел на Кая строго сверху вниз и прицокнул языком, то ли выражая удовлетворение его внешним видом, то ли смиряясь с мыслью, что и так сойдёт. Наверное, второй вариант был ближе к истине, поскольку одет Кай был по-прежнему в походную одежду и поскольку атраван горестно вздохнул перед тем, как пригласить войти вслед за собой.

Они оказались в просторной зале с купольным потолком, хранившим на себе кое-какие признаки старинной росписи, устланной циновками ярких окрасок и с полками у стен, где покоились тяжёлые на вид свитки в серебрянных и золотых, покрытых чеканкой футлярах. В стороне, вдоль купола вилась каменная лестница, уходящая в световой колодец наверху. Обсерватория – догадался Кай. Башенка Академии – символ научных знаний и мастерства всего обитаемого мира. Вокруг кабинета ректора ходили легенды, и будто именно там-то он и находился, этот загадочный кабинет, мистическая комната, объект почтения и благоговейного ужаса всех находящихся в обучении. Там, именно там горел в полнолуние яркий свет и там ректор Онто, по слухам, создавал своего гомункула из глины и древесной смолы, как боги древности. Но, тем не менее, Кай оказался приведён не в башенку – пожалуй, самую высокую точку Аша, того Аша, что лежал у подножия холма Эмпирея, увенчанного Алой Базиликой, а на вершину нижнего города простых смертных. Кая привели под купол Академии.

На небольшом возвышении сидела покачивающаяся голова с длинными седыми волосами, за которыми решительно ничего больше не было видно, так что казалось, что есть тут только эта анонимная голова, склонённая к полу и неизвестно где её туловище.

Атраван почти на цыпочках подошёл к голове и деликатно кашлянул. Седые вихры сразу задвигались, и под ними тут же обнаружилось и туловище и всё остальное, приличествующее любому человеку. Только одного не обнаружилось – ступни на правой ноге. Ректор Аиль Онто был хром.

– Ректор, вот, я привёл, – промямлил атраван и посмотрел на ректора почему-то виноватыми глазами. На всякий случай, должно быть – вдруг великий магистр знаний был занят какой-нибудь философской дилеммой.

Великий магистр взглянул на Кая старческими подслеповатыми глазами, молча кивнул. Слабым жестом узловатой кисти он велел ему сесть рядом, а кивком головы удалил из кабинета атравана. После этого голова склонилась вновь к полу, и Кай ощутил секундную неловкость. Затем эта неловкость переросла в страх, что что-то он сделал не так. Однако не успел этот страх перерасти в уверенность, как он услышал шаги на лестнице из обсерватории. Кай повернулся на звук и перед ним предстал некий человек в чёрном плаще с большим капюшоном, скрывающим лицо. Неизвестный человек быстро подошёл к нему. Внимательно посмотрел, пробормотал нечто невразумительное и затем подошёл к ректору. Тот, в свою очередь, вновь ожил, взглянул на новоиспечённого участника этой сцены. За мгновение они точно обменялись точками зрения и оба посмотрели на Кая как на некое загадочное животное, подлежащее немедленному изучению.

Кай многое бы отдал, чтобы сию секунду провалиться сквозь землю и чтобы эти двое о нём позабыли, но это было совершенно нереально, и он стойко выдержал направленные на него взгляды.

– Ты – Кай, ученик этой Академии, – произнёс неизвестный, пришедший сверху, и Кай кивнул.– Ты – попутчик, тоесть так же ученик Аташ Дастур.

Было видно, что он подбирает слова, старательно подбирает, как будто не знает как с ним, Каем, общаться.

– У нас есть к тебе одно дело.

Он медлил. Кай смотрел перед собой бессмысленным взглядом. Он знал, что о Рустаме Тимуровиче и вообще, обо всём, что с ним связанно, знает кое-кто в этой половинке мира. Тот, кому положено обо всём знать. Волшебник почему-то налаживал контакты с такими людьми, но он был шокирован. Во всяком случае, тема разговора, судя по всему, не будет касаться Валтасара – промелькнула мысль, и тут же показалась смешной. Да какой, на самом деле, Валтасар, если речь заходит о таких вещах…

Между тем двое смотрели на него какими-то странными взглядами, будто проводили вскрытие того самого неведомого животного и совещались в вопросе, за что отвечает данный орган, и каждый отстаивал свою позицию. Каю стало и вовсе уж не по себе. Это выходило за все рамки его представления о том, кто он в этом своём родном, но ставшем в одночасье чужим мире. Он видел себя эдаким резидентом Аташ Дастура – огненного дастура, одного из дастуров Совета, работающего в полном о том неведении со стороны окружающих. Но вдруг выяснилось, что окружающие-то о нём прекрасно осведомлены… Кай вновь возжелал провалиться сквозь землю, и вновь его желание осталось неисполненным.

– Кай, – обратился к нему ректор (впервые за всё время обучения), – Кай, мы знаем о тебе всё.

Фраза эта звучала одновременно как грозно, так и смешно. Грозность её, впрочем, и планировалась, а вот о смешном Аиль Онто и не помышлял. Не видел он кино и не читал книг того мира, который Кай однажды открыл для себя.

Кай кивнул, и во взгляде его проснулась некоторая заинтересованность. На самом деле, впрочем, заинтересованности не было и в помине. Кай уже начал понимать, что происходит. В любом случае, запланированная ректором многозначительная пауза пропала втуне.

– Кай, ты очень неглупый ученик и понимаешь, что это значит.

Кай уверенно кивнул, что вызвало озадаченность в глазах ректора и нового лица, которое вопреки вежливости до сих пор не соизволило представиться.

– Мы будем разговаривать с тобой, как с учеником Аташ Дастура, ты не против?

Кай не был против, но ответа от него не ждали. Ректор продолжал.

– Мы не видим в твоём лице вражеского агента, я очень хочу, что бы ты это понял. Мы относимся к тебе по-прежнему, как к великолепному пасынку зимы. И мне просто хотелось бы, что бы ты это знал.

Кай был циничен. Да, он был циничен, и исправить это уж ни как было нельзя. Он заметил, что ректор, с которым он разговаривает впервые в жизни, уже второй раз хвалит в его довольно, в общем-то, сомнительных успехах.

Он что, думает так меня купить? А почему бы и нет? Он верит, что я напуганный школяр, находящийся под впечатлением того, что вот он я, нахожусь в кабинете самого ректора, в святая святых. Он думает меня купить, потому что затеял какой-то таинственный разговор. Он что-то от меня хочет. Внимание, Кай, повышенное внимание!

– Я думаю, вам лучше меня известно, что Аташ Дастур препровождает людей из одного мира в другой?

О да, Каю прекрасно было об этом известно. В голове своей он не раз прокручивал тот разговор с Рустамом Тимуровичем, человеком, или не человеком, со множеством образов и имён.

Впервые к Рустаму привёл его, конечно же, Гай. Это была какая-то дача в Подмосковье – деревянный дом, классические шесть соток… Рустам Тимурович, правда, как выяснилось, ненавидел возиться в огороде, так что на заветных сотках тянулись вверх только старые кор волшебника им самим качели. Рустам любил посидеть на террасе, в окружении горшков с помидорами и цветами (которые выращивала Карина), потягивать густой, только очень густой чай за столом, накрытым клетчатой клеёночкой. В чай волшебник кидал по два кубика сахару, иногда белил его молоком. Молока в чистом виде он не признавал, утверждая, что оно по каким-то загадочным причинам вредит его здоровью. И вот как раз в тот момент, когда Рустам Тимурович намазывал на хлеб масло, чтобы потребить с очередной чашкой, на террасу поднялись Кай и Гена Иглов. Гена поздоровался, а Кай так и не сумел этого сделать (тот самый дастур, которому под тысячу лет, творящий чудеса, много чудес, глазам своим не верю!)

Рустам Тимурович кивнул в знак приветствия и отвернулся к самовару за своей спиной. Живя на даче, он всегда кипятил воду только в самоваре (правда, электрическом), по-видимому, наблюдая в этом некий загородный колорит. «Он бы поставил и обычный самовар, на шишках, но нельзя же его держать на застеклённой террасе!» – поделилась потом с Каем информацией Карина.

Рустам Тимурович налил себе воды, потом длинными цепкими пальцами ухватил чайничек с заваркой, и опрокинул себе в чашку, наверное, половину.

«Что ж, рад вас видеть, – сказал он, – вы вовремя. Хотите, я вам чайку налью? Вот с печеньем, с бутербродами, которые всегда маслом вниз, а?»