Оценить:
 Рейтинг: 0

«Тихая» Одесса

Год написания книги
1957
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 14 >>
На страницу:
2 из 14
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Сродственники мы, – насупясь, ответил приезжий. – Жене его, покойнице братом прихожусь, с деревни приехал.

– С деревни… – снова повторил старик. – Он мне объясняет, что он с деревни, ты слышишь, Петя? А то я мог подумать, что он из Парижа!

Петя коротко хохотнул. Звук был такой, будто в горле у него что-то раскрошилось.

Старик покачал головой, точно приезжий вызывал у него самые безутешные размышления, и, повернувшись к Пете, стал горячо доказывать, что какой-то Яблонский имел хорошо поставленное «дело» в Красном переулке. Он, казалось, моментально забыл о приезжем.

– Где же Синесвитенко? – напомнил тот.

– Что ты ко мне пристал! – неожиданно возмутился старик. – Плевать я хотел на Синесвитенко! Вон Пашка бегает, наследный принц твоего сродственника, глаза б мои его не видели! У него и спрашивай! Пашка!!

Посреди двора несколько ребятишек резались в «бабки». Обернулся шустрый босой мальчонка в серой косоворотке:

– Вы до нас, дядя?

– Синесвитенко ты?

– Я.

– Значит, до вас.

Пашка бросил ребятам биту и подошел.

– Ишь вырос, – улыбаясь, проговорил приезжий, – не узнать прямо!

– Писаный красавчик! – заметил старик, толкая Петю локтем.

– Батя дома? – спросил приезжий.

– Дома. Идемте, дядя, проведу.

Пашка повел гостя в дом. За ними увязалась низкорослая мохнатая собачонка с разноцветными ушами: одно ухо у нее было коричневое, другое – белое.

Жили Синесвитенко в первом этаже, возле самых ворот.

Пашка, отворив дверь, сказал:

– Папаня, до нас пришли.

Приезжий спустился по маленькой лесенке в низкую темноватую комнату. Едко пахло металлической пылью. В глубине комнаты, у окна, стоял небольшой токарный станок. Очень худой, сутулый мужчина в рабочей блузе шагнул навстречу.

Приезжий снял картуз:

– Здравствуйте. Привет вам привез из Херсона. Говорили, вы ночевать пускаете, а то и на срок.

– Ежели от Сергея Васильевича, то пускаем.

– От Василия Сергеевича, – поправил гость.

– Верно, – улыбнулся хозяин, – от него можно. Заходите, товарищ, садитесь.

Он сразу стал радушным, придвинул табурет, рукавом смахнул пыль с обеденного стола.

Приезжий сел, пригладил добела выгоревшие волосы и обежал взглядом стол, две железные койки, токарный станок, несколько табуретов и кособокий комод. На комоде красовался убранный бумажными цветами поставец с портретом молодой женщины в черном закрытом платье и лежали рядком новые зажигалки, выточенные хозяином, должно быть, для продажи.

– Удобства у нас, сами видите, какие, – сказал Синесвитенко, – неважные удобства.

– С меня хватит, – махнул рукою гость. – А вас я не стесню?

– Какое может быть стеснение! – возразил Синесвитенко. – Никакого нет стеснения! Мы рады, что, значит…, можем помочь. Живите себе на здоровье. Спать будете вон тут, на Пашкиной койке, он на чердак пойдет.

– Зачем парня обижать, как-нибудь вместе устроимся.

– Не, дядя, там хорошо, – живо проговорил Пашка, – тюфяк есть.

– Вас как звать-величать? – спросил хозяин.

– Зовут Алексеем, а величаться не будем, – сказал приезжий и, сразу перейдя на «ты», напомнил: – Мы ведь свояки, не забыл?

– Нет, не забыл. Алексей так Алексей. А я, стало быть, Петр и сын Петров. Это так, для памяти. Жену Оксаной звали. Тогда, Алексей, устраивайся, а я побегу: велели сразу доложить, как приедешь. Пашка тебе поесть даст. Слышишь, Пашка?

– Слышу.

Синесвитенко натянул куртку, перешитую из красноармейской шинели, снял с гвоздя кепку и, напомнив сыну, где что лежит из еды, торопливо ушел.

Когда за ним закрылась дверь, человек, назвавшийся Алексеем, спросил:

– Павел, кто эти двое, что со мной разговаривали во дворе?

– Живут здесь. Старого фамилия Писецкий, – стал объяснять Пашка. – Он, дядя, знаете кто? Он с ворами возжается, они к нему краденое носят. А второй – это Петя Цаца. Его здесь все боятся. Он, дядя, запросто зарезать может.

– Да ну?

– Правда! Вы про Мишку Япончика слыхали?

– Слышал.

– Так Петька ему был первый друг!

– Так… – С минуту Алексей что-то соображал, разглядывая вздернутый Пашкин нос, попорченный кое-где рябинками. – Вот что, Паша, обо мне ты не очень распространяйся во дворе. Будут спрашивать, говори: мамкин брат, приехал из деревни работу искать. Зови дядей Лешей. Понимаешь?

– Понимаю! – кивнул Пашка.

Пашке было известно о госте самое главное: он знал, что дядя Леша – чекист. Но тем и ограничивались его сведения о новоявленном дяде, и многое казалось ему непонятным и таинственным. Зачем, например, чекисту скрываться в Одессе, где давно уже крепко стоит Советская власть? Чекисту полагается ходить по городу в кожаной куртке и кожаной фуражке со звездочкой, а по ночам ловить белогвардейцев и контрабандистов. Кроме того, чекисты представлялись Пашке суровыми пожилыми людьми, а дядя Леша был совсем молодой, лет двадцати двух, не больше. Это стало особенно заметно, когда он умылся над ведром и сел есть постный суп из чечевицы, который Пашка разогрел для него на плите. После мытья лицо дяди Леши как будто разгладилось, ярче запылало свежим загаром, мокрые волосы торчали вихрами, и ел он быстро, весело, как едят только молодые.

Словом, было чему удивляться. Но именно тайна, окружавшая гостя, более всего другого привлекала к нему Пашкино сердце. Молодой, а, поди ж ты, сколько у отца хлопот из-за его приезда! Серьезный, видать, человек! … Вон какой рот у него – будто стамеской прорубленный; на лбу складки, как у пожилого, а глаза быстрые, зоркие и совсем светлые, точно протертые стекляшки. Да и силен, видно. Высокий. Руки большие. В запястье Пашке одной рукой нипочем не захватить. Пожалуй, он и с Цацей совладал бы…

Пока дядя Леша ел, Пашка успел многое рассказать ему.

<< 1 2 3 4 5 6 ... 14 >>
На страницу:
2 из 14