рамкам. Оправдываться и тратить время не
хотелось бы, поэтому будем надеяться, что не
прозвеним.
– Говоришь первый путь?
– Верно.
II
Я ненавидел эти шторы.
Ненавидел настолько, что перестал их
замечать.
За стеклом гудели дороги. Сквозь гущу
серого неба на пол пробивалось некое подобие
света солнца.
Когда я их покупал, потратив полдня на
разъезды по городу, продавщица дышала
табачным дымом мне в лицо, пересчитывая
деньги. За несколько лет мне так и не удалось
избавиться от назойливого присутствия запаха
табака.
Теперь её пепельница стояла у меня на столе.
Стояла и стояла. Я даже не выкидываю
окурки.
Бардак.
А у меня нет ни сил, ни желания нарушать
торжество беспорядка. Так уже почти год:
иногда она приходит и прибирается.
Потолок местами отсырел. Где-то появились
желтые пятна.
Я приходил сюда, в убежище (это не может
называться домом), не замечая ничего вокруг.
Ходить я начал месяц назад: перелом ноги и
черт бы побрал мою память, я уже не помню,
когда это было. Тогда еще, правда, мы не были
знакомы.
8:46.
Суббота.
Не люблю выходные. Свобода предоставляет
тебе шанс побыть в одиночестве, так
ненавистном мне, а я бы с удовольствием
провел бы время на работе.
Остаться наедине со своими мыслями?
Благодарю: игра не стоит свеч.
Раз всё равно не усну, пора вставать. А
встать, в моём случае, – это значит допрыгать
на здоровой ноге до стола, где стоит её
пепельница, лежат её книги, и включить комп.
Вот зашумел вентилятор, вот сверкнул экран
и не осталось ни одной мысли. Игры – это моё
всё, а она – та, которая любит во мне мои
мысли.
Больную ногу закинул на стол, загрузил