Хрупкие ссутуленные плечи прильнули к
невзрачной стене Большой Московской. В
тонких пальцах загорелся огонь, затем к небу
заструился дым.
IV
– Знаешь?
Постелив на траву куртки да передавая друг
другу стакан кофе, заказанный на вынос в
какой-то забегаловке, подруги сидели на склоне
холма, едва ли соприкасаясь плечами. За спиной
мелькали прохожие, воздух трепетал
отдаленным звоном вечерней службы, а внизу
судорожно носились поезда.
Скоро должен начаться дождь.
– Нет. Не знаю, – ответила Lise, делая глоток не
самого лучшего кофе.
– Москва ограничена. Владимир безграничен, –
Lise посмотрела на подругу, та продолжала,
глядя вдаль. – Город не заканчивается в
условленных границах. Владимир
заканчивается там, где заканчивается горизонт.
Настя указала куда-то, где в дымке угасали
леса, переходя в небо.
«Зато она готовит отменный кофе в турке» –
подумала Lise, а вслух, передавая стакан кофе,
заметила, что подруга часто восторгается
простыми вещами.
Настасья посмотрела на часы, подумав о
Стасе.
Пора уже выдвигаться.
* * *
Без четверти восемь девушки оказались уже
на привокзальной площади. По стеклянным
стенам здания шли их искаженные отражения.
Начал накрапывать дождь.
– Хочу мороженое.
Lise резко остановилась:
– Иди тогда. Подожду тебя возле входа.
Кивнув, Настасья пошла в обратную сторону,
туда, где зияла в сумраке надпись «Продукты».
* * *
Впереди очередь.
У мужчины – хлеб, масло; у Насти – два
щербета. Мужчины пришли за сигаретами –
хотят две пачки Парламента.
У женщины много всего – не перечесть.
Собрав пакеты уходит.
– Нам только сигареты! – и уже готовы влезть
без очереди.
Настасья молча закатила глаза. Продавщица