Как мне себя освободить?
Стекло зерцал совсем разбить!
Осколков падающих рать
не перестанет отражать
меня, навек забрав с собой
в несуществующий покой.
Стою растерянно один.
Я – Тень! Оставлен средь руин.
И то курносое лицо
растает в памяти. Моё?
Счастье
Счастье, оно ведь, глупое,
в зыбкой Надежде парящее.
Не за заслуги и доблести,
если оно настоящее.
Каждый шальное облако
ловит в сачок из крыш.
Счастье, оно ведь, мудрое,
если себя простишь.
Хочу домой
Хочу домой. В Москву, Китай, Астрал?
Не вижу ни огней, ни солнца, ни свечения.
И голосует мысль за отсечение
от головы, от тела, от влечения
нырнуть на угли в пламенный оскал.
Я пойду по ступенькам вниз…
Я пойду по ступенькам вниз – попаду наверх?
Только, если уж по ступенькам – смертельно катятся.
В тряске, битом стекле надежд ничего не тратится.
Шелуха изжитого лишнего, липкий слой одежд
облетают и осыпаются. А я, вот глупая! –
ведь в падении боль костей, переломы, ссадины, –
на лету собираю осколки отжившей громадины.
И мне жалко порезанных рук, а не порванных вен и не сорванных жил,
ни души, что почти на версту от меня отлетела,
самой тонкой из всех паутин ко мне привязалась.
Сердце маленьким сирым божком, как пичужка, трепещется,
но за все провода паутины хватается, держится,
тормозит и лавирует в этом падении неверия:
– Брось отжившее в хлам! Жизнь лишь сон,
каламбур и мистерия.
Все, что нажито, пыль. Не богатство, не польза, не золото.
Отлетело обманкой, в пустую руду перемолото.
Я проснулась, пот по вискам, а рядом ты
убираешь в коробку ужасов страшный сон:
– Сбегай в розовый лес. Там опять раздают мечты.
Ну, а этот, в коробке, досмотрим с тобой потом.
В вашей памяти, в ваших снах…
В вашей памяти и словах
Отражением я не стану,