Только зыбкой мечтою кану
В не протоптанных ваших снах.
Я забьюсь в уголок души.
Не найдете меня по приметам.
Может в серую пору дождей
Освещу вашу душу светом.
Может Вы среди тысяч светил
Не сорветесь за край небосвода,
Потому что в душе у вас жил
И хранил вас невидимый кто-то.
Истончаются тонкие нити
Истончаются тонкие нити.
Жизнь змеей уползает в закат.
Дым мой жесткой рукою не рвите.
Не стучите в стальной циферблат.
Кони, где мои легкие кони?
Разбежались, попрятались вдаль,
как от жуткой, нелепой погони.
На крыльце в дверь стучится февраль.
Холодеют усталые руки.
Замерзают и стынут цветы.
Не боюсь, что рассыплюсь от скуки,
а боюсь, что покинут мечты.
Кто-то грубо встряхнул меня, жестко:
«Ну и кто в этом всем виноват?
Не пройти тебе в тень под березкой,
не споткнувшись о грабли стократ».
Он пыхнул еще раз папиросой
и за пазуху сунул (спрятал) венец.
«Ты, смотрю, все раздетый и бо?сый?
Вот те лапти. А соплям конец!
В каждом с виду вполне человеке
тайно в думах хоронится гад.
Собирайся, в техническом веке
покажу тебе собственный Ад».
Я встретился с ангелом темным
Я встретился с ангелом темным,
который покинул причал.
«Как долго брели мои ноги.
Как я от дороги устал.
Конец моей горестной службы,
всей грязи и злобе конец».
Встряхнул свои темные крылья
и белым взлетел под венец.
Я крылья свои цвета сажи
Я крылья свои цвета сажи
сижу и побелкою мажу.
А что же еще остается?
Боюсь, что обратно вернется
цвет черный. Напористый, смелый.